Маргарита Малинина - Имитируя визг

— Живая! Это были грабители, да? Они ударили тебя по голове?

— Н… нет, — со второй попытки и не слишком внятно произнесла я. — Там… — и пальцем указала на притворенную дверь, таившую за собой множество грозящих потерей руки, а то и жизни опасностей.

Мать высунула нос за порог.

— Боже, неужто бомба?

Господь ей не ответил, и она перевела свой вопрошающий взор с потолка коридора на меня.

— Не знаю, — пожала я плечами, все еще лежа на полу. — Зови отца.

Папа помог мне подняться, затем устремил заспанные глаза на коробку.

— Да ладно. Фигня это. — И почесал затылок.

Тут уж и соседи всех трех квартир повыскакивали на площадку.

Баба Клава прижала руки к обширной груди.

— Это все фашисты! Они, окаянные, мину подложили! Вот гитлеровцы, вот злодеи!

Да, неспроста я вспоминала сегодня Адольфа недобрым словом. Неужто решил отомстить мне таким способом? Как это жестоко, из-за одной меня взрывать целый подъезд!

— Так и знала, что они вернутся, — убивалась соседка, едва не плача.

— Ага, а с ними ахтун минен! — хмыкнул дядя Саша, папин приятель, и скрылся в недрах своей квартиры, потеряв интерес к происходящему. Однако с других этажей жильцы, напротив, стали подтягиваться.

— Да не, — вторил отец сам себе, не переставая чесать затылок. — Фигня это всё.

— Разойдись! — рявкнула мать и, встав на корточки, приложила к коробке свое чуткое ухо. — Ах! Тикает!

— Ах! — раздалось со всех концов. — Тикает!

— Срочно саперов вызывайте, — посоветовал нам мужик с первого этажа и, быстро смекнув, что к чему, незамедлительно убег восвояси.

— Да ну, — отмахнулся папаня. — Фигня это всё.

Однако мама, вняв совету, полетела кому-то звонить, а соседи по очереди наклонялись, прислоняя ухо к страшной посылке, и убежденно заявляли:

— И вправду тикает!

Я от них решила не отставать и сделала то же самое. Действительно тикает! Повторив фразу вслух и отметив, что все вокруг удовлетворенно кивнули, я подумала про себя: «Кошмар какой-то!» В то же время мне как-то до конца не верилось в то, что это на самом деле взрывное устройство.

Когда последний обитатель подъезда совершил обряд посвящения путем слушания таинственной коробочки, мы обездвижились и призадумались.

Вскоре наши ряды пополнил живущий неподалеку участковый, которому мама, оказывается, и звонила.

— Здравья желаю, — непонятной национальности именем представился он и козырнул. — Что у вас здесь, товарищи проживающие?

— Гитлер капут, вот что! — высказалась с болью за все отечество, понесшее много людских потерь от проклятых немцев, баба Клава.

— Не понял?

— Бомба, — заговорщицким шепотом оповестила участкового мама, кивнув на упаковку под ногами.

— Да какая бомба?! Фигня! — раздраженно отозвался отец и вернулся в квартиру.

Честно говоря, я была с ним солидарна, поменяв свое недавнишнее мнение, повергшее меня в обморок, но уходить не спешила: так недолго самое интересное пропустить.

— С чего взяли, что бомба? — усомнился мужчина в форме, на что получил довольно интригующий ответ:

— А вы наклонитесь! Тогда узнаете.

— Не понял! — возмутился участковый: сегодня он явно сообразительностью не отличался.

Мать смиренно повторила:

— Наклонитесь, говорю, и послушайте!

Выполнив требование, участковый убедился, что «и впрямь тикает». Не мудрствуя лукаво он вызвал подкрепление.

Новоприбывшие менты, выполнив по очереди ставший уже знаменитым обряд, решили, что коробку следует вскрыть.

— Только не на моей кухне! — отрезала мать. Ей очень нравились наши светлые обои.

— Вскрывать будем здесь. Всех просим пройти на свои жилплощади и поплотнее закрыть двери.

Пройти-то мы, конечно, прошли, но за спектаклем все ж таки наблюдали через глазки.

Один бойкий капитан вспорол лиловую упаковку перочинным ножиком и заглянул внутрь. Взрыва не последовало. Затем он достал какой-то цветной прямоугольник и крикнул:

— Кто здесь Юлия?

Я тут же выползла на площадку и получила в руки свою законную коробку со всем ее содержимым.

— Это вам, — не скрывая улыбки, обрадовал он и загоготал. Следом за ним — все остальные. — В следующий раз, — вытерев выступившие не то от смеха, не то от напряжение слезы, погрозил он мне пальцем, — накажем.

— За что? — возмутилась я тем, что на меня пытаются повесить террористический акт. — Это не я ее подложила! Зачем мне взрывать дом, в котором я живу? У меня другого нет. И потом, я не умею их готовить!

— Готовить? — переспросил капитан, и тут же в его животе что-то громко заурчало. — Кого?

— Бомбы!

Они захохотали еще пуще, а я додумалась наконец заглянуть в свой трофей.

Настенные часы в форме сердечка и розовая с белыми цветами открытка. «За твои красивые серые глаза и милую улыбку, — значилось в ней. — С 8 Марта!» И подпись: «Роман».

Темная, беззвездная ночь. Она шла неосвещенным двором к дороге, кутаясь в коротенькую, едва достающую до пояса, курточку и думая о матери. В последнее время они часто ругались, мать настаивала на том, что надо ежедневно посещать школу, тем более в одиннадцатом классе, когда предстоят решающие экзамены. Плюс к тому — допоздна не гуляй, музыку громко не слушай, бросай курить, не пей на вечеринках… Господи, какая она зануда! Если бы мать только узнала, что она и марихуаной иногда развлекается, да и с парнями давно уже не только целуется, что бы было? У нее, наверно, случился бы инфаркт!

Девушка хихикнула, продолжая идти и не отрывая прищуренных глаз от земли: она старалась разглядеть то, что находилось под ногами, так как двор по своей чистоте приближался к свалке, а света молодой, зарождающейся луны было явно недостаточно для того, чтобы не напрягать орган зрения. Так немудрено и ноги переломать.

Какой-то шорох достиг ее ушей, и она наконец оторвала глаза от почвы, припорошенной кое-где снегом и усыпанной мусором.

Ха, он ждет ее! Она даже не смела надеяться на такой подарок.

«Как же мне сегодня подфартило! — думала она, подходя ближе. — Господи, ты любишь меня! Аллилуйя!»

В десять утра вышел специальный выпуск новостей по нашему местному каналу.

— Жуткое преступление совершилось в четыре утра во дворе Дворца культуры «Гигант», где проходила премьера кровавого ужастика о серийном маньяке-убийце «Визг 4», — заупокойным голосом вещала диктор — серьезная женщина лет тридцати в строгом синем костюме. — Была зверски истерзана шестнадцатилетняя ученица одиннадцатого класса средней общеобразовательной школы № 5 Алена Звеньева. — На экране высветилась крупным планом фотография убитой школьницы. Явно крашеные иссиня-черные волосы стильно подстрижены, черная подводка и килограмм туши вокруг небольших карих глаз, лицо бледное не то из-за самой кожи, не то из-за пудры, ее покрывающей, на губах — темно-бордовая помада. Но в целом, лицо производило приятное впечатление, девушка, несмотря на боевую раскраску, была симпатичной.