Дарья Калинина - Квартирант с приданым

— Думаешь, они нас пощадят?

— Хочу в это верить. Если уж даже меня не убили, значит, люди они совсем не жестокие.

— Но кто они такие? Почему такая секретность?

— Хочешь, побеседуй об этом с Леонидом.

— Леонид Шмидт? Тот самый? Он тоже тут?

— Его на другой день после меня доставили. Он уже давно поговаривал, что хочет уволиться, но заявление не подавал, боялся. Слышал, что те, кто подал такое заявление, на другой день уже на работе не появлялись и домой тоже не возвращались. Вот он думал схитрить, никого не уведомляя, уйти. Думал, что сумеет удрать, а не успел.

— Да, я пойду к нему.

— Валяй.

Леха безразлично кивнул Насте и вновь отвернулся к стене. Настю так и подмывало его спросить, полностью ли пропали его недавние чувства к ней, но она не стала. Зачем спрашивать, если и так видно. Но зачем тогда Леха изображал влюбленность? Неужели лишь для того, чтобы не платить деньги, но иметь крышу над головой, место, где он мог бы укрыться от вероятной погони? У Насти в голове не укладывалось, как можно быть таким мелочным.

Права была тетя Поля насчет Лехи. Сто раз права!

В отличие от Лехи господин Шмидт отнесся к Насте куда более эмоционально. Его глаза ощупали фигуру девушки с таким нескрываемым восторгом, что она даже смутилась. Почему он так на нее смотрит? Она ему никакого аванса для таких взглядов не давала.

— Девушка! Вы здорово похорошели с момента нашей последней встречи. И еще больше постройнели. Подумайте, какая умничка!

— Вы меня помните?

— Еще бы не помнить. Ваше появление было как появление указующей звезды. Оно окончательно убедило меня в том, что надо прощаться с этими людьми. Как вы ушли, я сразу же начал собирать вещи.

— Но не успели?

— Не успел, — признался Шмидт. — Они меня «приняли» уже у вокзала. Вежливо так взяли под руки и вместе с вещами препроводили сюда.

Благодаря тому, что у Шмидта оказались все захваченные им с собой в дорогу вещи, он расположился в камере со всеми удобствами. Другим приходилось довольствоваться подачками охраны, а вот Леонид кайфовал в комфорте. Но он этому совсем не радовался и думал лишь о том, как бы ему выбраться из этой переделки.

— Девушка! Красавица! Послушайте, вам тут нравится?

— Конечно, нет.

— Тогда присядьте ко мне поближе.

Когда Настя выполнила его просьбу, Шмидт понизил свой голос до шепота и едва слышно прошептал ей на ухо:

— У меня есть план, как нам отсюда выбраться.

— Правда? Вы знаете, как нам всем…

— Бога ради, говорите тише! — прошептал Шмидт. — Нет, не всем, а лишь нам с вами. И поэтому я не хочу, чтобы остальные узнали о моем плане.

— Но почему? Если уж спасаться, то всем вместе.

— Всем? Вы их видели?

— Ну… Да.

— И что вы думаете? Позвать всех этих людей с собой? Да они там просто не пролезут! Заткнут своими жирными попами проход. И сами погибнут, и нас погубят. Сколько времени я им твержу, что надо худеть. Нет, никто меня и слушать не хочет! Лопают все, что им приносят. И хлеб целыми буханками — это же углеводы! И тушенку, а она с жиром. Просто какие-то животные. Не удивлюсь, если наши хозяева задумали новый эксперимент, теперь уже с людьми, и оставляют нас всех в живых только потому, что мы им еще нужны в качестве подопытных мышей.

— Что вы! — воскликнула Настя, донельзя шокированная такими откровениями господина Шмидта. — Откуда у вас такая информация?

— Оттуда! Я, моя милая девушка, занимал должность немножко повыше простого уборщика.

Это был явный камень в огород Лешки. Несмотря на свою врожденную ехидность, господин Шмидт нравился Насте все больше. Была в нем какая-то здоровая злость, нежелание пасовать перед обстоятельствами. И в данных обстоятельствах его поведение было Насте куда больше по душе, чем безразличие и даже пассивность Лехи.

— И я слышал, как ученые говорили: как только будет найдена и возвращена собака, можно будет приступать к экспериментам над людьми. А кто у нас люди — это мы все и есть. И лично мне совсем не улыбается, чтобы меня запихивали в какой-то реактор и облучали невесть чем.

— А чем именно?

— Тайна. Страшная тайна. Это знают лишь сами ученые. Да и то, как я подозреваю, далеко не все, а лишь самые приближенные к руководству. Но руководство требует результатов. Требует провести опыты на людях. А у меня совсем нету уверенности в том, что первые же опыты окажутся удачными. Из почти двадцати собак выжила всего одна. Один-единственный пес, который чудом уцелел. И где гарантия, что у людей процент выживаемости будет выше? Нет, я понимаю, если бы они провели серию успешных экспериментов на собаках и все животные выжили и обрели железное здоровье. Потом такие же эксперименты можно провести на обезьянах, которые бы тоже выжили. И лишь затем приступили бы к опытам на людях… Это еще можно было бы понять. За хорошие деньги и при отсутствии большого риска, может быть, я и сам добровольно бы согласился поучаствовать в таком эксперименте. Но после одной-единственной собаки… Это ни в какие ворота не лезет! Ведь все другие животные сдохли!

— Но мне сказали, что ученые каждый раз что-то регулировали, настраивали, меняли частоту или интенсивность излучения. И наконец, Борей выжил!

— Это прекрасно. Борей выжил. Чудо свершилось. Но почему следующие собаки продолжали умирать? Кто мне ответит на этот вопрос? Вы?

Сердце у Насти упало.

— А они продолжали?

— В том-то и дело! После Борея издохли еще три или даже четыре собаки. И ученые были в панике. Они делали все, как в случае с Бореем. Никто не понимал, почему тогда пес выжил, а следующие эксперименты снова оказались провальными. Сейчас выжившую собаку будут вновь изучать, сравнивать образцы с образцами издохших животных. Может быть, несколько дней у нас еще есть, но я не хочу тут задерживаться.

— Целиком и полностью с вами солидарна.

Настя теперь тоже не хотела задерживаться. Она уже повидала всех своих родных и знакомых, убедилась, что с ними все относительно в порядке, а теперь предпочла бы удалиться подальше от грубых охранников, железных лестниц и непонятных опытов над животными, а там, глядишь, и над людьми.

— Тогда вперед и с песней?

— Да.

Шмидт проворно вскочил на ноги. Росточка он был даже ниже Насти и сухонький. Такие люди обычно ценятся в среде боксеров «мухачей» и жокеев, где вес должен быть минимальным. Леонид двигался впереди, показывая, куда надо идти. Шли они к двери, на которой были красной краской намалеваны две буквы — «М» и «Ж».

— Мы идем в туалет? — удивилась Настя.

Шмидт ей не ответил.

Зато дядя Витя заметил их и подал голос:

— Леонид, ты это куда повел мою племянницу?

Шмидт подпрыгнул и замахал руками. Мол, сейчас вернемся.