Анастасия Краун - Экзопулус вздымает волны

Утро среды встретило город хмурым и неприветливым настроением. Мелкий моросящий дождь обволакивал улицы, витрины и деревья. Холодные, скользкие капли, подгоняемые нечастыми резкими порывами ветра, пронизывали насквозь, проникали сквозь одежду, метко заползали под верные зонтики, стойко и самоотверженно пытавшиеся защитить своих хозяев. Небо плотным пологом закрыли смурые тучи, высокомерные и сдержанные, настойчиво подчеркивающие скорый визит осени.

На дороге выстроилась плотная вереница машин, угодившая в самодельный капкан пробки, вдоль которой сновали сердитые пешеходы, спешащие на работу — обычная, рутинная картина, которой так славятся почтенные поселения, гордо именующие себя мегаполисами.

Невысокое здание галереи вполне вписывалось в окружающий пейзаж — светлая постройка, заметно потускневшая от дождя, выглядела скромно, тихо и сдержанно. Все нововведения последнего времени — акриловые буквы, стеклянные витрины, яркие вывески — сгладились, смягчились за пеленой непогоды, поблекли, словно сойдя с картин Антуана Бланшара [18] Антуан Бланшар (фр. Antoine Blanchard; 1910–1988) — французский художник, работавший в стиле импрессионизма. Получил известность благодаря уникальному мягкому стилю написания картин и изображению городских пейзажей Парижа. , окутывая мягким умиротворением. Но за этими стенами не было и капли покоя, все было пропитано растерянностью и волнением, нервно сверялись часы, и все разговоры сводились к теме внезапного прибытия Феликса и вожделенного полотна.

— Мне кажется, он не приедет, — именно такими словами Макса и Феню встретила Полина, как только они переступили порог «Артекториума».

— Кто… Феликс? — пробормотал Макс.

— Да нет же… папа… в смысле, Эрнест Львович, — Полина раздраженно потерла правый глаз, не выпуская телефон из рук. — Вчера написал по WhatsApp’у, чтобы его не ждали. Сегодня я ему дозвониться не могу с самого утра. Ему просто все равно. Не так, как раньше.

— Ты о чем?

— Ни о чем. Сами справимся. — Полина вздернула голову и посмотрела на Макса упрямым взглядом. — Феликс с агентом приедут часам к пяти. С ними будет и кортеж с полотнами. Мы их встретим, распределим картины по залу, а потом займемся корректировками, которые Феликс захочет внести в оформление. Идите пока к Елисею, он в восточном зале, объяснит, что нужно делать.

Макс только успел кивнуть, так как внутренняя несобранность и дикое желание спать неимоверно мешали поддерживать легкий светский настрой, но Полина этого уже не видела. Ловко обогнув разукрашенный стенд, она убежала куда-то по направлению к кабинетам. Постояв несколько секунд на месте, Феня неуклюже потрепал друга за плечо в знак поддержки, и, собравшись с духом, Макс все же направился в сторону нужного зала.

«Экзопулус вздымает волны». «Экзопулус»… будет здесь сегодня вечером. Тайная миссия стала слишком близкой, предстала гигантом, исполином, тяжкой и почти невыполнимой задачей, неизбежной и неотвратимой. Об этом, кстати, напомнил ему майор Грозов, позвонивший около двух часов ночи по неизвестному номеру и безапелляционным тоном напомнивший о своем присутствии, после чего сонное состояние испарилось напрочь и стало напоминать о себе только сейчас.

Хотя забыть о Панфиле Панфиловиче в любом случае было бы непросто. Почти так же, как и осознавать полное отсутствие плана, а фраза «действовать по обстоятельствам» ничуть не вносила ясности и определенно вселяла сомнения.

Дальнейшие раздумья, пронизанные тонкими метафорами истерзанной души, продолжения не получили, так как буквально ниоткуда на Макса вылетел Елисей. Громко поприветствовав своих собратьев по миру искусства, он затащил всех в крохотную полупустую комнату без окон, о существовании которой в галерее вспоминалось редко, и усадил на большой старый диван, примостившийся в углу в окружении кипы нераспечатанных коробок неизвестного назначения.

— У меня картину купили! — с восторженной улыбкой сообщил Елисей. — На сайте, представляете? Небольшую, правда, и недорогую, но все равно.

— Поздравляем, — Макс откинулся на спинку колючего дивана, явно не стеснявшегося выказывать свое недовольство нежданным гостям. — А что за картина?

— Хотите, покажу? Вот, у меня фотка есть.

Елисей покопался в телефоне и на экране высветился натюрморт с большими розовыми пионами в вазе, сквозь которые застенчиво проглядывали бутоны диких роз, пестрые оборки душистого горошка и гроздья белой сирени. Края цветков были слегка подернуты мягкими солнечными лучами, на столе под ними были щедро рассыпаны лепестки и листья.

— Красиво, — отметил Макс, — мне очень нравится. Цветы будто настоящие.

— Спасибо, — просиял Елисей, — Феня, а тебе как?

— С душистым горошком другие цветы в вазу ставить нельзя, все завянет, а еще в вазу розы поставили, такой букет точно долго не простоит, — задумчиво проконсультировал Феня.

— Но картина в любом случае выглядит превосходно, — добавил Макс, решив все же элегантно увести разговор в сторону от рассуждений на тему флористики. — А ты часто такое рисуешь?

— Нет, что ты, — отмахнулся Елисей, — я вообще не специализируюсь на этом. Просто сидел вечером, в интернете репродукции смотрел, и, не знаю, почему-то зацепило нарисовать именно цветы. Хотя на натюрморты редко пробивает. Раньше я просто был помешан на портретах. Пытался манеру классиков повторить, и неплохо, кстати, получалось. Нужно работать дальше, конечно, но хорошо продвинулся, когда учился, одним из лучших портретистов был на курсе. А потом года три назад захотелось что-то другое делать, что только не пробовал — кубизм, абстракт… Вот, смотри…

Елисей пролистал вереницу фотографий, на которых были изображены десятки разнообразных картин.

— Но мне кажется, все равно чего-то не хватает, — Елисей нервно потер колено. — Как думаешь, может, нужно поучиться где-нибудь еще?

— Учиться всегда полезно, — со знающим видом провозгласил Макс.

— Только где… Вот ты, кстати, что заканчивал?

— Я? Сейчас скажу… — Макс принял серьезный вид, но, вопреки стараниям, название заведения, обучающего тонкостям интерьерного дизайна, упорно не вспоминалось. К счастью, дальше этой фразы диалог продолжиться не успел, так как открылась дверь и в проеме образовалась фигура Лики. Она позвала Макса за собой, на что в ответ последовал невиданный доселе энтузиазм.

В коридоре, еще не до конца оправившись от внезапной удачи, Макс попытался разрядить обстановку и дополнить внезапную прогулку галантной беседой — про неимоверное везение с приездом Феликса, про важнейший, почти исторический для галереи день, сдобрив все изящными комплиментами самой Лике.