Анастасия Краун - Экзопулус вздымает волны

Далее следовали выдержки из интервью с владельцем частной галереи в Париже, который организовывал одну из неудачных выставок 2014 года, впечатления 53-летнего сербского художника, получившего известность за неординарные скульптуры из нитей стекла и металла и откровения анонимного источника, рассуждающего о том, что Феликсу приходилось лечиться в их клинике в течение нескольких месяцев от нервного срыва, подкрепляя факты измышлениями о том, как именно внезапный успех может повлиять на не совсем окрепшую психику и как важно беречь свое здоровье.

В конце статьи шли разгромные подробности о состоянии банковского счета Феликса, подсчет необдуманных трат и перечисление наиболее запоминающихся скандальных моментов, которые поспособствовали ассоциировать его с заядлыми дебоширами. Потом следовал абзац с пометкой «От редакции»:

«В любом случае факты говорят сами за себя. Мы можем долго обсуждать причинно-следственную связь, искать грязные подробности и сочувственные оправдания, но Феликс Петров пошел по более легкому пути шоумена, когда для того, чтобы получить миллионы просмотров в интернете, достаточно нарядиться в престарелого монаха или подраться с официантом в кафе. Путь истинного художника, способного на мировое признание, сложен и тернист, и жаль, что Феликс так и не смог ступить на красную дорожку настоящего искусства».

— В целом, в статье есть интригующие моменты. Особенно если их выделить из того болотистого водоема, в котором вы снова постарались их утопить, — процедил Яков Юрьевич. — Хотя, я думал, будет хуже. Но чтобы статья получилась того уровня, чтобы нашим читателям не было стыдно за потраченные деньги, а тем более — вызвать интерес, необходимо внести правки, и можете поверить, их будет предостаточно.

На радостях Артем чуть не выпалил «Слава Богу!», поймав себя в последнюю долю секунды, ибо, пообщавшись со своими коллегами, можно было сделать вывод, что прозвучавшая фраза, которую по стандартным канонам вполне могли бы отнести к категории недоброжелательных, на самом деле является чуть ли не похвалой.

— Конечно, я готов, все сделаю очень быстро.

В малахитовом кабинете Поплавскому пришлось просидеть еще долгое время, внимательно записывая каждое замечание и указание строгого редактора. Справедливости ради стоило отметить, что все корректировки были более чем разумными, но колкости и едкости в статье должно было прибавиться раза в два.

Закрыв за собой дверь, Артем заметил стоящих поодаль Миру с Никитой, пристально наблюдающих за ним около кофейного автомата. В серебристой урне, проложенной темно-синим пакетом, находились не менее двадцати стаканчиков.

— Вы за мной следите, что ли? — Артем постарался придать голосу ироничный тон. — За что такое внимание сегодня?

— Да ладно тебе, чуток внимания никому не помешает, — рассмеялась девушка, — а то тебя и не видишь нормально. Только пришел в офис, бледный весь, как привидение, хоть креститься начинай, и к нашему ментору направился. Ты в курсе, что ты там почти два часа просидел?

— Серьезно?

— Да отвечаю! — включился Никита. — Мы тут заждались тебя, а я уже говорю: «Видать, Мирунька, змий зеленый нашего Темыча в плен захватил. Выручать пора. Не справится в одиночку».

— Очень смешно, — отозвался Поплавский. — Вот уж спасибо.

— Тише вам, еще услышит… — Мира приглушенно захихикала.

Артем невольно разулыбался. Предстояло еще много работы, от усталости болела голова, но в целом все складывалось неплохо.

— Пойдем, я тебе хоть новости расскажу, — Мира постучала пальцем по виску, — а то тут бред творится какой-то. Одни увольняться собрались, другие какие-то интриги плетут, такие, что сериалы голливудские обзавидуются. Все пытаются подход к нашему Якову Юрьевичу найти, особенно Антонина.

— Спойлер: пока не получилось, — весело прибавил Никита. — А ты, конечно, круто замутил, запись твоя везде, где только можно.

— Да, я сам не ожидал, что такая реакция получится, — Поплавский спохватился, вспомнив о нареканиях главного редактора. — Ладно, ребята, я в порядке, давайте я пока быстро переделаю статью, сдам ее, и тогда уже пообщаемся как положено.

— На бизнес-ланче ты наш, — Мира встряхнула кудряшками и приняла шутливо-горделивую позу, — это не обсуждается. Пойдем в кафешку за углом.

— Договорились, — Артем махнул рукой и, не оглядываясь, поспешил к своему столу. Выбеленные стены коридора, взгляды сотрудников, уютное шуршание принтеров, ленивые приветствия, мягкий свет мониторов, рассыпанные карандаши и взволнованные переговоры сливались в единый фоновый образ, в котором просто не хотелось разбираться. Все мысли занимала только статья.

Но еще Поплавский доверял своему журналистскому нюху, никогда его не подводившему в былые годы, и к этому моменту был уже полностью уверен, что к галерее «Артекториум» стоит присмотреться повнимательней. Было что-то еще, помимо очередной вспышки экспрессивного дебошира, непонятное, скрытое, странное. Профессиональное предчувствие. И выведать все подробности, раскопать детали и собрать все в единую картину — для него лишь вопрос времени.

Тем временем в галерее «Артекториум» продолжались нешуточные дебаты. Феликс в который раз пытался добавить в свою инсталляцию новые формы и идеи, пришедшие к нему намедни, а именно, что помимо обгоревших поленьев, покрытых темным мхом, белоснежными примулами и тонкими кустиками розового вереска, необходимо найти десяток-другой мелких лесных животных вроде белок, бобров и диких зайцев и распустить их по залу, что еще краше должно было символизировать возрождение природы. Однако, судя по высказываниям, у пана Вишцевского данная идея энтузиазма не вызвала, зато породила яркие и незабываемый образы, как вышеупомянутые бобры разбредаются по всей галерее, с вдохновением пожевывая все, что покажется им занимательным, и какой впечатляющий затем разговор получится с достопочтенным профессором, который на дух не переносил любых лесных обитателей после не самого приятного знакомства с ними на своей даче.

В какой-то момент к галантной джентльменской беседе подключился Литтон, с горем пополам сумевший переубедить Феликса доводами о последующей реакции защитников природы, которые с весьма высокой вероятностью не дополнили бы подобную творческую мысль хвалебными отзывами.

— Максим, вы все поняли, что я сказал? Вы вообще меня слышите?

Раздраженный голос Эрнеста Львовича дошел до Макса не сразу. Почему «Экзопулус» одновременно находился и дома с Феней, и на стене галереи? Самым логичным предположением было то, что они с Феней стащили копию, которую планировали вывесить для показа вместо оригинала, ибо полотно являлось очень ценным для галереи. Вполне себе разумное объяснение, практиковавшееся в музеях для отдельных случаев, в качестве бонуса сулило большие проблемы с майором, о которых очень не хотелось думать. С другой стороны, в тот день, когда разгружали картины, Макс не заметил ничего подозрительного. Альтернативная версия о массовом галлюциногенном синдроме была пусть и маловероятной, зато намного более обнадеживающей…