Дарья Снежная - Операция Волчье сердце

Мастер коротко и совсем не по-женски дернула углом рта — не улыбнулась, а скорее зло, невесело ощерилась, и Вольфгер понимающе усмехнулся в ответ. Тоже без малейших признаков веселья. Что ж, теперь, по крайней мере, очевидно, что отрабатывать связи погибшей не имеет смысла. На ее месте мог оказаться кто угодно. Любой человек из штата прислуги в доме Корвинов. Нет, они, конечно, проверят их на всякий случай и для очистки совести, мало ли — но большого улова там можно не ждать.

— В первые несколько секунд после укола жертва воспринимает любые слова того, к кому привязан артефакт, как приказ. А как только сознание проясняется — забывает и о происшествии, и о полученной установке. Часть артефакта, отколовшаяся от материнского изделия, уходит в тело, и обнаружить ее без спецсредств практически невозможно. Носитель ее не ощущает, и никаких изменений в поведении, кроме заложенной программы, она не вызывает. Сказали девушке раз в день приходить в условное место и рассказывать про распорядок обитателей дома — будет приходить и рассказывать. И даже не вспомнит об этом. Скажут в назначенный день провести в дом обладателя основы — не колеблясь проведет.

— Скажут открыть зачарованный сейф… — продолжил логическую цепочку капитан, и мастер кивнула.

Выражение лица у нее было нерадостным. То ли жалела девушку, то ли переживала за надежность чар на сейфах со своими брюликами…

— У этого типа ментального подчинения, к счастью, есть свои недостатки. К примеру, негибкость и ограниченность по срокам. После укола-активации воздействие держится не дольше недели. В идеале, по истечении этого срока жало должно выйти само собой, а память обо всем произошедшем затереться окончательно. Но, поскольку мы имеем дело с самоучкой, могло произойти что угодно — от полного восстановления воспоминаний до смерти в результате кровоизлияния. Чем дело окончилось бы в нашем случае — гадать не возьмусь. Если следствию эта информация важна, попробуйте потрясти патологоанатома.

Лейт давно расправился и с мясом, и с гарниром, а Алмия все сверлила взглядом листья своего салата.

— Значит, не дольше недели, — повторил капитан. — Надо будет действительно озадачить экспертов — пусть попробуют по состоянию тканей вокруг жала установить, когда именно девушку травмировали…

— Не уверена, что выйдет. Инородное тело жертву не беспокоило, и далеко не факт, что оно вызвало воспалительные процессы в тканях. — Мастер сделала глоток воды из стакана, и волосы снова мазнули по белой коже.

Вольфгер отвел взгляд, а затем встал и прошелся по кабинету. Три шага туда, три обратно. Картина с морским пейзажем на стене — бухта с высоты птичьего полета, парусник вдалеке...

— То есть воздействие осуществлялось через оставшееся в теле горничной серебро, верно? — уточнил Лейт, внимательно изучая картину. Судя по всему, изображена на ней была бухта Кабанья голова, расположенная в паре часов езды от Лидия. Вон и лидийский маяк вдали виднеется…

— Именно, — подтвердила мастер его слова и на сей раз — удивительно! — даже обошлась без демонстрации своего мнения о капитанском скудоумии.

— И под этим воздействием она бы выполнила любой приказ злоумышленника?

— Совершенно верно, — снова согласилась Алмия.

Несвойственное ей благодушие и человеколюбие начинало уже капитана всерьез беспокоить. Может, показать ее знакомому специалисту по-тихому? Как-то всё это на нее уже не похоже. Мало ли, чем могла та злосчастная булавка приложить старшего эксперта Управления по контролю магических проявлений…

Правозащитный мир Лидия не перенесет такой потери!

Капитан оторвался от изучения картины, обернулся к коллеге и поинтересовался:

— Так зачем же тогда преступник булавку ей на одежду приколол? Не было бы ее — глядишь, мы бы и не заметили воздействия, шерстили бы связи девицы на предмет преступного сговора…

— Во-первых, грош цена тому патологоанатому, который не заметит в трупе кусок зачарованного серебра, — хмыкнула в ответ Алмия. — А во-вторых, та самая негибкость. Единожды отданную в момент укола установку скорректировать нельзя. Если хочешь отдать новый приказ — волей-неволей придется воспользоваться материнским изделием.

Вольфгер Лейт задумчиво хмыкнул — мастер тревожила всё больше и больше. За минувший разговор она ни разу не воспользовалась возможностью уколоть собеседника, хотя оных беседа предоставляла достаточно. То ли опасалась злить тупого служаку без свидетелей (Хотя с чего бы? Раньше ей такая осторожность свойственна не была!), то ли переживает, что из злости лично на нее капитан завалит дело дорогой подружки — а вот это уже оскорбительно! Он почти уже было поддался искушению задать ядовитой змее прямой вопрос и вскрыть, к Бездне, этот нарыв, но тут некстати (или наоборот — как нельзя кстати!) вмешался Аэда.

— Десерты, госпожа, господин капитан… — и с ловкостью профессионального жонглера сгрузил тарелки на стол.

Вольфгер чуть слышно хмыкнул — несмотря на то, что Аэда приходился зятем ресторатору, владельцу «Короны», свой путь в этом заведении он начал с рядового официанта. Хотя и был к тому моменту уже солидным зрелым кобольдом с репутаций и опытом управления заведениями подобного толка. А супруга его, хоть и приходилась папе родной дочкой, и вовсе начинала с судомоек при кухне — и обреталась там, пока строгий родитель не решил, что можно дитятку доверить место поваренка.

Внуки же старого господина Розенберга были хитрее, действовали в обход — и старались приходить в семейное дело уже с солидным опытом работы в хороших домах и с отличными рекомендациями.

Получить хорошие рекомендации от посторонних было всяко легче, чем добиться признания у родного деда — кобольды всегда славились умением создать уют, накормить и навести порядок…

Десертов капитан и Алмия не заказывали. Но у Аэды на это счет было свое собственное сверхценное мнение, и на столе перед старшим экспертом красовалось блюдце с горкой взбитых сливок в окружении разноцветия ягод и ломтиков фруктов. Второе такое же заняло место убранных тарелок перед капитаном.

— Не припомню, чтобы я это заказывала, — надменно обронила Алмия, и капитан успокоился — всё в порядке с мастером, а временные помутнения со всеми случаются!

— Комплимент от заведения! — расцвел профессиональной улыбкой Аэда и исчез за дверьми кабинета.

Волк прошелся до своего места за столом, потрогал краешек блюдца и, подхватив его на ладонь вместе с прилагавшейся вилочкой (маленькой, двузубой и какой-то несерьезной), вернулся к созерцанию Кабаньей Головы. Боги знают как, но художник передал ее поразительно точно, изобразив даже огромный валун неправильной формы — в прошлом году за ним нашли запутавшееся в сетях тело купца и мецената Отто Блюмбери, и по этому факту возбудили сразу два уголовных дела — об убийстве и о браконьерстве…