Дарья Снежная - Операция Волчье сердце

Ох и любит судьба шутки шутить, любит…

— Этих двоих в разные камеры, и чтобы не перестукивались. А ты, — он ткнул в подрагивающую девицу, — за мной.

Она коротко обернулась на спутников, будто искала поддержки, но оба на нее не смотрели, будто и вообще все трое в одном помещении оказались совершенно случайно. Вольфгер завел девицу в ближайшую допросную, усадил, сам устроился напротив. Неторопливо выровнял стопку бумаги перед собой, обмакнул ручку в чернила, любовно вывел на листе дату, время, номер дела, по которому проходит задержанная. Он нарочно не торопился, нагнетая нервозность девицы собственной уверенностью и спокойствием.

Работало. Девушка мяла закованными в наручники руками подол своего платья, закусывала губы, а взгляд ее метался, как загнанный кролик.

— Имя, фамилия, раса, дата и место рождения, — монотонно пробубнил капитан, сочтя все приготовления законченными.

— Л-лана Дейвиль, чел-ловек, первое сен-нтября тридцать в-второго.

— Заика от рождения или нервничаем?

Девица молча залилась краской.

— Кем вам приходятся задержанные с вами люди?

— Никем, — Лана с голосом совладала и произнесла это уже чуточку увереннее. Но недостаточно для того, чтобы это звучало как правда.

— А другой задержанный, по имени Ларс Дейвиль — вам, выходит, однофамилец?

Девушка покраснела еще сильнее, но даже попыталась деланно пожать плечами.

— Выходит, что так.

— Значит, и про убийство горничной на Кирпичной улице вы слышите в первый раз?

— К-какое убийство?

— Не слышали? Не знаете?

— Нет.

— А чего же вы тогда так испугались, когда я этот же вопрос задал в лавке почтенного Ошат-даро?

Это оказалось даже проще, чем он предполагал, потому что девица внезапно уткнулась лицом в ладони и разрыдалась. Сквозь всхлипы и шмыганья до капитана доносилось лишь — «Мы не хотели… Так случайно вышло… Мы не хотели…».

Вольфгер терпеливо переждал девичью истерику, подал задержанной стакан воды, о который она благодарно постучала зубами, и снова принялся задавать вопросы — теперь не лениво-протокольные, а быстрые, хлесткие, и картина случившегося восстанавливалась ярко и полно.

Кое в чем шоркаль сильно просчитался — Лана Дейвиль оказалась совершенно непригодна для тягот преступной жизни.

Выяснилось, что девица приходилась каторжнику младшей сестрой. Тот, после побега, поддавшись сентиментальному порыву, забрал кровиночку из работного дома, да и пристроил себе в ученицы. Таланта у девицы было не то, чтобы много, зато исполнительности хватало, а у Ларса после каторги и глаза, и руки были уже не те. Третьего — молодого мужчину по имени Карл Веллинт — они подхватили уже по дороге, Лана не знала, как брат на него вышел.

План был прост, как задачка первоклассника: Ларс делится опытом, Лана изготавливает нужные артефакты, Карл проводит всю остальную работу по сбору информации, втыкиванию булавки и собственно краже.

Потренировавшись на мелочах, то есть ограбив таким образом пару торговцев, они решили сорвать куш покрупнее и двинуться из Лидия дальше — потихоньку прокладывая путь к столице, где, по всеобщему мнению, их ждала уже беззаботная и безбедная жизнь.

Николаса Корвина выбрал Карл. По словам Ланы он следил за домом пару недель, собирал слухи. Вызнал, что Корвин любитель баловать жену драгоценностями, и выглядел в окно, что в кабинете у него имеется сейф. Словом, обещал сообщникам золотые горы.

Первый этап операции прошел без сучка без задоринки, а потом…

Когда горничная умерла, Карл перепугался и удрал из дома на Кирпичной, только пятки сверкали. Ларс рявкнул на идиота, не доделавшего дело до конца, но тоже испугался. Однако, поразмыслив, пришел к выводу, что авось из-за горничной да нетронутого сейфа никто землю носом рыть не будет. Послал Лану докупить нужного и потихонечку из города уйти. А Вольфгер Лейт возьми да и окажись в этой самой лавке, задавая вопросы о гибели той самой горничной!

Сообщники совсем перетрусили и решили, что раз стража уже шерстит поставщиков артефактной контрабанды — значит, ищет шоркаля. А значит, соваться сейчас через весь город, да сквозь посты, да при такой-то роже, как у Ларса — идиотизм чистой воды. И они залегли на дно, ожидая затишья. Которое, как им показалось, сегодня и наступило — оставаться там, где они прятались, уже было небезопасно, да и деньги подходили к концу, а желающих получить свою долю, чтобы держать рот на замке — только прибывало. Вот они и решились. И попались.

Лана замолкла, покаянно опустив голову.

Вольфгер, выслушивающий ее с чувством легкого злорадного торжества — таки хорошо у нас стража работает, грамотно! — вдруг почувствовал себя слегка обманутым. Нет, это все, конечно, прекрасно, но… Кое-чего в этом дивно подробном и достоверном рассказе капитану очень не хватало.

А именно — «Волчьего сердца».

Лейт вытряс из девицы все, что только мог, но та, выдав все свои прегрешения вплоть до кражи пирожка с лотка булочницы на рынке, на все вопросы про артефакт и заказ на него лишь мотала головой — не видела, не знаю, не представляю, нам нужны были только драгоценности и деньги. В итоге капитан махнул на нее рукой, допустив, что вовсе не обязательно девчонку поставили в известность. В конце концов, об истинной цели взлома достаточно было знать только Карлу, даже шоркаля можно было так же обмануть.

Но и каторжник, и его напарник тоже уперлись рогом: артефакт подчинения был, попытка кражи была, убийство («Непредумышленное!» — горячо настаивал Карл) было. Никакого заказчика не было, о тайнике внутри сейфа знать не знали и никакие артефакты им даром не сдались — мол, Дейвиль сам себе что хошь руками сестрицы смастерит.

Вариантов было два. Либо компания слишком сильно боялась заказчика и покрывала его во что бы то ни стало — во что Лейт верил слабо. Либо они действительно не знали про «Волчье сердце» и действительно не собирались его красть.

В таком случае, выходило, что никому этот невероятно секретный ключ от хранилища не сдался, и Николас Корвин зря его отдавал на хранение старушке Ревенбрандт. Но если он никому не сдался, то куда, Бездна его забери, он делся с трупа?!

Кто-то совершенно случайно воспользовался ситуацией? Случайно услышал об изменении места хранения, случайно угодил на смерть Аморелии, которая травилась лекарством задолго до того, как ей передали «сердце»?..

Вольфгер допускал случайности, но не в таких количествах и не таком масштабе.

Нет. Но…

Кому и с какого перепугу понадобилась сущая безделица — не особенно ценный на вид кулон, выглядевший не лучше бижутерии — когда на покойной были и другие украшения, куда более ценные, оставшиеся в целости и сохранности?