Ирина Меркина - Дело вахтерши Ольги Васильевны. Сверху видно все

Изольда польщенно улыбнулась. Ее термоядерную активность замечали все, а вот хвалили настырную консьержку редко. Старшая по дому была падка на комплименты и просто таяла, когда кто-то проявлял о ней заботу. Наверное, в жизни ей этого здорово не хватало.

— Пойду, Ольга Васильевна, пойду, вы правы, — пропела она, прищурившись. Глаза у нее были необычной формы, чуть-чуть раскосые и приподнятые к вискам. Когда Изольда Ивановна щурилась, что случалось в минуты хорошего настроения, она становилась ужасно похожа на сытого, довольного кролика. — Пойду приготовлю себе что-нибудь вкусненькое, телевизор посмотрю. А то какой же праздник, если все работа и работа!

Наконец-то Ольга Васильевна осталась одна. Она отложила вязание — до конца смены еще полно времени, — и стала смотреть маленький телевизор, который стоял в углу вахтерской, так, что можно было сидеть лицом к вестибюлю и одновременно поглядывать на экран. Телевизор тоже был заслугой неутомимой Изольды.

По каналу «Культура» показывали очень симпатичный фильм о том, как лисенок подружился с маленькой курочкой. Ольга Васильевна читала сказку про Людвига Четырнадцатого и Тутту Карлсон своим детям, да и картину, кажется, видела. Она набрала номер дочери — сказать Андрюше, чтобы включал телевизор, но никто не ответил. Наверное, поехали куда-нибудь или внук на горку побежал, а взрослые с малышкой еще не встали.

Между тем дом просыпался, а вместе с ним и ощущение праздника. Все-таки оно жило, это ощущение, несмотря на усталость от бесконечных выходных. И как могло быть иначе — ведь только что прошел Новый год, а на днях наступает Рождество. Вот и елкой откуда-то запахло, хотя все елки давно внесены в квартиры, украшены и расставлены по углам. Ранние компании принесли с улицы молодой смех, морозный воздух и снежные следы. С веселым топаньем засновали туда-сюда краснощекие дети, волоча санки, пестрые пластмассовые доски-ледянки и новомодные снегокаты, напоминающие гигантских комаров на полозьях. Спортивные семьи дружно прошагали мимо окошка с лыжами наперевес. Ольга Васильевна отвечала на приветствия, улыбалась знакомым лицам и успевала еще следить за приключениями маленьких героев на экране телевизора. Ей нравилась ее работа. Она была среди людей и одновременно отделена от них своей башней из слоновой кости, как называла вахтерскую кабинку Вера Аполлоновна, которая сейчас уже совсем состарилась и не работала.

Очень серьезный семилетний человек, разглядев в руках Ольги Васильевны спицы, пожелал узнать у мамы, «что это бабушка делает». Потом сам вспомнил: «А, это как на рекламе с ведущим „Фактора страха“. Только что он рекламирует, мам, я не понял…»

Вот так, подумала Ольга Васильевна, нынешние дети уже не знают, что такое вязание. Спасибо рекламе.

Еще один праздничный день постепенно клонился к вечеру. По телевизору показывали передачу «Жди меня». Ветеран и пенсионер Юрий Павлович вышел в магазин, на обратном пути остановился у окошка вахтерши и постучал по стеклу, привлекая ее внимание.

— А день-то восемь минут прибавил, — доверительно сообщил он, как важный секрет.

— Ну вот и хорошо, — кивнула Ольга Васильевна, пытаясь за спиной непрошеного собеседника разглядеть очередную развеселую компанию, заполнившую вестибюль. Не разглядела и махнула рукой. Отдыхают люди, и дай им бог здоровья. Пусть Изольда проявляет бдительность.

— А вот и не хорошо, — сварливо возразил пенсионер. — В народе говорят: солнце на лето — зима на мороз. Где же мороз? Опять потекло!

— Еще наморозит, — сказала Ольга Васильевна. — Зима только началась. Идите отдыхайте, Юрий Павлович. Скоро «Пять вечеров» начнутся.

Вернулась та красивая девушка, армянка с седьмого этажа. На этот раз она была одна. Мельком улыбнулась, тряхнула роскошными черными кудрями и процокала к лифту. Вахтерша только покачала головой, представив ее и Мурата Гусейновича вступающими в межнациональный конфликт. Нет, такое может прийти только в безумную голову Изольды!

Мурат Гусейнович и был тем азербайджанским «фактором», которого так боялась Изольда Ивановна. Она вообще его недолюбливала, хотя профессор Кабиров был милейшим и интеллигентнейшим человеком.

Вернее, сначала Изольда к нему очень благоволила и даже сидела у стеклянного окошка с его книгой, делая вид, что читает. Разумеется, притворялась; книги профессора, даром что выходили в научно-популярной серии, были написаны сухим языком, насыщены незнакомыми терминами и для понимания сложноваты. Даже Ольга Васильевна со своим техническим образованием смогла осилить лишь несколько страниц. Профессор всю жизнь занимался биологией, а перед пенсией заинтересовался более глобальными проблемами. Его первая популярная книга называлась «Одинокие во Вселенной?» — именно так, с вопросительным знаком, — и в ней он на основе данных геологии, антропологии, генетики и других серьезных наук доказывал, что у человека в космосе существуют братья по разуму. Изольда Ивановна с жаром заявляла, что она с этим абсолютно согласна.

У Ольги Васильевны не было своего мнения о братьях по разуму. Она вообще не очень интересовалась космосом, хотя в молодости чуть не стала космонавтом: в ее институте девушек отбирали в космический отряд, и Ольга даже начала тренироваться, но вскоре вышла замуж и из отряда автоматически выбыла. Испытания на центрифуге не прошли даром: Ольга Васильевна была единственной бабушкой, которая могла без устали крутиться с внуками на дворовой карусели, от которой через две минуты мутило даже молодых мам.

Мурат Гусейнович жил один в своей двухкомнатной квартире. Жена его умерла от рака еще совсем молодой, дети давно выросли и лишь изредка приезжали навещать старика с большеглазыми, но уже русыми и светлокожими внуками. Кабиров всегда церемонно здоровался с вахтершами, не захламлял лестничную клетку посторонними предметами, не сверлил стены по ночам, не скандалил из-за сломанного лифта и по всем вышеизложенным причинам числился у Изольды Ивановны в любимцах. Но в последний год у профессора появилось новое увлечение, которое безвозвратно погубило его репутацию.

К нему вдруг начали ходить очень странные личности. По виду — соотечественники, но уж больно непохожие на интеллигентного и аккуратного профессора. То ли торговцы с рынка, то ли бандиты с большой дороги, то ли вообще нелегалы. Люди в возрасте и совсем юные. Они приходили поодиночке и компаниями, заполняя вестибюль кожаными куртками, запахом сырого мяса и гортанными голосами. Изольда Ивановна устраивала им на входе допрос четвертой степени, но они всегда четко знали, куда и к кому идут, даже если почти не говорили по-русски. «Вот увидите, добром это не кончится», — мрачно говорила Изольда, в сотый раз повторяя свое любимое слово «бдительность». Она также неоднократно выражала надежду, что вахтеры и консьержи скоро получат полномочия проверять у жильцов и их гостей документы, и тогда поток подозрительных посетителей сразу схлынет. Она не желала принимать во внимание, что гости Кабирова не шумят, не хулиганят, не нарушают порядок и, между прочим, всегда трезвые.