Дарья Донцова - Доллары царя Гороха

Люсенька ни единым звуком не намекнула на деньги, чем в конце концов спасла Володю и Леонардо. Впрочем, о том, какую роль играл лучший приятель мужа в этой истории, она и понятия не имела.

Потом произошло много всего. Фамилию Ваннер Люся так и не получила. Семен, перепугавшись насмерть, забрал из загса заявление. Деньги, заплаченные ему за услугу, он не вернул. Пообещал отдать осенью, но запамятовал, а Люся и не требовала долг, она даже не знала, сколько Володя заплатил Семену за аферу.

Трошева посадили в СИЗО, но до суда дело не дошло, художник покончил жизнь самоубийством.

Очевидно, в камере бывалые люди объяснили ему, что в случае смерти подозреваемого дело закрывается и родственники остаются незамараны клеймом «дочь преступника» или «жена осужденного».

Впрочем, Люсина жизнь после смерти Трошева не изменилась бы, она ведь считалась бывшей женой Володи, а вот у Насти бы точно судьба оказалась поломанной. Наверное, мысль о дочери и заставила отца принять ужасное решение.

Люся замолчала, потом с горечью воскликнула:

– Вы женщина молодая, тех, советских времен не помните! Вот как мы ужасно жили. Сейчас художники свободно по всему миру ездят, валюту можно буквально на каждом углу поменять…

Я улыбнулась.

– Спасибо за комплимент, но я выросла, выучилась и работала при советской власти. А что же случилось с деньгами, которые унес Леонардо?

– Он сжег их, – спокойно ответила Люся.

Я изумилась до крайности:

– Как?

Она тяжело вздохнула:

– После смерти Володи прошло, наверное, месяца три, когда Леонардо с Марфой позвали нас с Настюшей в гости, на шашлык.

Трошева обрадовалась. Она, честно говоря, боялась, что Якунины отвернутся от нее. Но на знакомой шикарно обставленной даче маму с дочкой встретили, как всегда. После обильной еды и чаепития Леонардо позвал Люсю в глубь участка, посмотреть на купленные недавно садовые скамейки. Он отвел ее к забору и сказал:

– Люся, знаешь, сколько денег было в сумке?

– Много, – ответила Трошева, – но точную сумму не назову.

– Пойми меня правильно, – зачастил Леонардо, – хранить их дома очень и очень опасно. Я страшно рисковал, забирая у тебя торбу, просто смертельно! Поймай меня милиция – и что? Где бы я сейчас был? Я согласился на это лишь по одной причине: хотел помочь тебе и Насте. Чуть с ума не сошел, пока на дачу ехал, казалось, все знают, что лежит у меня в сумке, и вызовут милицию.

– Я сама чуть не умерла, ходя по Тишинке, – призналась Люся.

– Вот-вот, – обрадовался Леонардо, – следовательно, ты меня поймешь. В общем, приволок я эти деньжищи сюда и заметался, куда их деть. Ну и… сжег!

– Как? – вытаращила глаза Люсенька.

– Развел огонь в мангале, в котором шашлыки жарим, и побросал пачки туда, – ответил Леонардо.

– Господи, – прошептала Люся, – ты представляешь, какую сумму уничтожил?!

– Нет, – ответил приятель, – а ты пересчитывала доллары?

– Нет, – прошептала Люся.

– Значит, так, – решительно заявил Леонардо, – деньги превратились в золу. Считай меня трусом, негодяем, сволочью, но я это сделал. С другой стороны, представь: ну вернул бы я их тебе, и что? Куда бы ты делась? Стала бы распродавать доллары? Господи, Люся, очнись! Ты же совершенно не умеешь притворяться и мигом оказалась бы за решеткой. Пойми, с валютой не шутят! В нашей стране за нее мигом секир-башка делают.

Люсенька только кивала головой. Конечно, Леонардо был прав, куда деваться с кипой запрещенных в России долларов? Но Володя работал как зверь, чтобы получить эти деньги. Вставал в шесть утра к мольберту, а отходил от него ночью. Не денег жалко, а мужа, погибшего из-за них.

– Слушай сюда, – встряхнул Люсю Леонардо, – я понимаю, что виноват, и постараюсь исправить положение. Ты каждый месяц будешь получать от меня триста рублей.

– Зачем? – отшатнулась Люся.

– На еду и одежду, – рявкнул Леонардо, – считай, что я отдаю долг, ну те самые сожженные денежки, ясно?

– Не надо, – попыталась сопротивляться Люся, – мы и так проживем.

– Молчать! – заорал приятель и треснул кулаком по скамейке.

Раздался противный скрип, от лавочки отлетела деревяшка.

– Имей в виду, – неожиданно тихо произнес Леонардо, – приди мне в голову идиотская затея связаться с американцами, окажись я в тюрьме, а потом в могиле, Володя никогда бы не бросил Марфу и Сережу…

– Вот какие благородные люди встречались в нашем поколении, – завершила рассказ Люся, – до самой своей кончины первого числа каждого месяца Леонардо вручал мне конверт. Это его заслуга, что Настя ни в чем не нуждалась!

Я быстро произвела в уме нехитрые расчеты. Сумма, лежавшая в тайнике, по словам Люси, приближалась к пятистам тысячам долларов. Только что она, правда, говорила, что не знает, сколько денег было в сумке, но раньше сообщила, что Володя хотел набрать полмиллиона и начать дело с разводом.

Поскольку Люся и Володя перестали быть официально супругами, я могу предположить, что в тайнике набралось необходимое количество звонкой монеты. Ну а теперь все просто: насколько я помню, на черном рынке за один доллар давали четыре рубля. Три советские сотни – это, грубо говоря, семьдесят пять долларов, ну чуть больше. В году двенадцать месяцев, следовательно, Леонардо выплачивал Люсе девятьсот баксов. А теперь поделим пол-лимона на эту сумму и получим… более пятисот лет. То есть, чтобы полностью выплатить долг за сожженные купюры, Леонардо бы понадобилось почти шесть столетий. И Люся еще его нахваливает за честность!

– Кто такая Клара? – вернулась я к действительности.

– Клара? – недоуменно вскинула вверх брови Люся.

– Ну да, вы же сказали в начале разговора: «Я спасла жизнь Кларе».

– Ах вот о чем речь! – засмеялась Люся. – Клара!

– Да, пожалуйста, дайте мне ее адрес, собственно говоря, я за ним и пришла!

– Мама, – раздался звонкий голос, – с кем ты разговариваешь?

В комнату легким шагом вошла худенькая блондиночка в джинсах.

– Настюша! – обрадовалась Люся. – Представляешь, маньяка поймали! Вот, Дашенька рассказала. А еще она знала Леонардо и Марфу!

Я изумилась. Надо же, каким странным образом трансформируются мысли в голове у пожилой женщины. С чего она взяла, что я видела родителей Сергея?

– И пришла навестить тебя, – радостно закончила Люся, – она же ваша с Сережей подруга детства!

Настя холодно посмотрела на меня, проронила равнодушное «здравствуйте» и сказала:

– Мама, сейчас новости по НТВ начнутся, ты не хочешь посмотреть?

– Ой, – засуетилась Люся, – как же так? Ну совершенно забыла!

Причитая на разные лады, пожилая дама ушла. Настя села за стол, взглянула на меня и сказала:

– Ну, предположим, Людмилу Сергеевну вы обманули, она человек наивный, к тому же практически ничего не видит из-за старости, а очки носить не желает, но мне-то врать бесполезно. Я ведь отлично знаю, что никогда с вами ранее не встречалась. Что вам надо?