Дарья Донцова - Доллары царя Гороха

Зверев буквально съедал Костика, требуя от него немедленно постричься.

Борев сопротивлялся как мог. Мы советовали ему рассказать полковнику об отсутствии ушных раковин.

Но Костя решил, что тот не посчитает причину уважительной.

Выход нашла Света Сафонова. Ее отец, крупный дипломат, по просьбе дочери прислал то ли из Германии, то ли из Швейцарии специальные протезы для людей, перенесших такую же операцию, что и Костя. Светка была влюблена в Борева, папа об этом знал и, решив угодить будущему зятю, положил еще в посылку замечательный свитер – ярко-красный с бело-черным орнаментом, о таком в те годы никто и не мечтал. Светка притащила протез на занятия, и мы полдня разглядывали его. Уши выглядели как настоящие, крепить их следовало при помощи специального клея, бутылочка с ним и кисточка прилагались.

– Эх, – вздохнул Костик, – придется их только по праздникам навешивать.

– Почему? – спросила Светка.

– Так клея мало!

– Ерунда! Папа еще пришлет, – успокоила его Сафонова.

На следующее утро Костик явился в институт коротко стриженным, в новом свитере. На занятиях по военному делу нас рассаживали по алфавиту, поэтому я, Васильева, находилась за одним столом с Боревым.

Полковник Зверев как торпеда ворвался в аудиторию, выслушал рапорт дежурного, потом увидел Костю и одобрительно кивнул:

– Вот, Борев, если захочешь, то можешь.

Студенты давно дали Звереву кличку Птица Говорун, а я сейчас жалею, что не записывала все его перлы. Их опубликовать – ей-богу, книга выйдет не хуже, чем у поэта Владимира Вишневского.

– Ложим тетради на стол, – велел Зверев.

Но тут его глаза зацепились за свитер Костика, и полковник начал багроветь.

– Это чтой-то ты напялил? – поинтересовался преподаватель.

– Пуловер, – ответил Костик.

– Немедленно снять!

– Почему?

– Только пидорасы носят такие свитера, – с прямотой солдата заявил Зверев, – а я в своей аудитории их не потерплю.

– Кого? – хихикнула Светка. – Свитера или… э… ну, этих самых?..

– Не умничай, Сафонова, – рявкнул Зверев, – автомат собирать не умеешь, а туда же, языком шморкать. Вот нападет на нас мировой капитализм, а ты свою страну не защитишь! Все начнут стрелять, а Сафонова где? Лежит в кустах и не знает, как к «калашу» пристроиться! Хороша картина! Сымай свитер!

– Кто? Я? – подскочила Светка. – При всех?

– Замолкни, свиристелка, – велел Зверев, – Борев, к доске!

Костя вышел.

– Сымай, – приказал заведующий кафедрой военного дела, – двадцать секунд, время пошло.

– Ни за что! – отрезал Костик.

– Выполнять приказ!

– Никогда!

Некоторое время они пререкались. Потом Зверев, не привыкший к тому, что ему оказывают сопротивление, вскочил, схватил Костю за свитер и потянул его вверх. Борев был не слишком высокого роста и отнюдь не богатырского телосложения. Полковник же вымахал почти под два метра и явно весил больше центнера. Поэтому он очень легко справился с бунтом.

– Будут всякие шмакодявки тут выжучиваться! – рявкнул Зверев. – Приказываю – выполняй. Сначала сделай, а потом уж на привале думай!

Выдав очередной перл, Зверев ловко сдернул с Костика свитер. На мгновение в аудитории повисло молчание, прерываемое лишь негодующим сопением Светки. Потом вдруг преподаватель по-бабьи завизжал и ринулся вон из кабинета.

Мы вначале растерялись: такое поведение было совсем не свойственно вояке-златоусту. Но тут Костик начал бешено хохотать, тыча пальцем в пол.

Я взглянула на потертый линолеум. У ног Борева валялся злополучный свитер, а рядом лежали два уха. Костя, решив сэкономить клей, намазал протезы отнюдь не щедро, и они, естественно, отвалились, когда Зверев с силой сдернул пуловер через голову юноши.

Когда в аудиторию во главе с местной медсестрой ворвались в полном составе сотрудники ректората и учебной части, Костик, опять с ушами, преспокойненько сидел на своем месте.

– Что тут произошло? – воскликнул потный, красный ректор.

Для него, кабинетного чиновника, человека тучного, неспортивного, бодрая пробежка с первого этажа на пятый была серьезным испытанием. Зверев же, наоборот, бледный до синевы, бессвязно лепетал:

– Этта, того, ему, уши… свитер… пидорас.

– Ничего не знаю, – с самым простодушным видом ответил, вежливо вставая, Костик, – полковник вызвал меня к доске, потом зачем-то сорвал с меня свитер, швырнул его на пол и убежал.

Ректор повернулся к Звереву.

– Дык… уши… того… лежали, – проблеял тот, – на полу…

Начальство снова перевело взгляд на Костика.

– Борев, у вас уши отпадали?

Вся группа, не выносившая Зверева на дух, затаив дыхание следила за разворачивающимися событиями.

Костик кашлянул, а потом, навесив на лицо озабоченное выражение, воскликнул:

– Простите, Андрей Владимирович, вы меня всерьез спрашиваете? Насчет ушей?!

Ректор крякнул, потом велел:

– Да, действительно, садитесь, Борев. Группа пусть самостоятельно изучает материал. Открывайте учебники, найдите нужный параграф и принимайтесь за работу.

Мы тут же зашелестели страницами.

– А вы, товарищ Зверев, – заявил Андрей Владимирович, – пройдемте со мной!

Больше мы полковника не видели. Военное дело у нас теперь вел майор Герасимов, совершенно невредный и даже приятный. Естественно, через некоторое время правда о происшествии с ушами стала известна на факультете и дошла до ректора. Но Андрей Владимирович был человек умный, посмешищем выглядеть он не хотел, поэтому сделал вид, что ни о чем не догадывается. Костик благополучно женился на Светке, папа-дипломат забрал молодых к себе на лето, и на родину Костя вернулся с ушами – тесть отправил его на пластическую операцию. История же о полковнике обросла невиданными подробностями и до сих пор с упоением рассказывается всем первокурсникам.

Теперь понимаете, почему я, увидев Заю с наклеенными губами, воскликнула:

– А они не оторвутся?

Ольга смерила меня уничтожающим взглядом, а Кеша, исподтишка погрозив кулаком, тут же ответил:

– Конечно же, нет! Изумительная вещь! Спасибо, Манюня!

– Да не за что, – пожала плечами дочь, – хорошо, что я вспомнила.

На всякий случай до отъезда всех из дома я предпочла сидеть в спальне. Стрелки часов неумолимо бежали вперед, вот они показали десять. Наконец все расселись по машинам, выяснили, кто везет в город и назад в Вербилки Маню, и отправились на службу.

Ирка, напевая, чистила на кухне кабачки, собаки разбрелись по саду. Я стала спускаться с террасы и вдруг услышала треск. Лестница обвалилась.

– Ира! Помоги!

Домработница выскочила на террасу и, вместо того чтобы помочь мне, запричитала:

– Ой, ой, ой! Дарь Иванна! Осторожней надо! Гляньте, ступеньку сломали.