Тамара Лисицкая - Двенадцать

«Серия интервью с… (Это я развернула заявку. Так тут, оказывается, целая серия будет!)… Мысли вслух на стыке столетий…»

Что значит «мысли на стыке столетий?» Ладно, если бы на стыке железнодорожных путей. А на стыке столетий можно говорить о чём угодно. Может, я переоценила свои возможности, выбрав интервью?

— О чём бы ты спросил его? — улыбнулась я Максу в зеркало заднего вида.

— Я-то? Хотел бы он иметь секс с негритянкой…

— Спасибо.

Нужно поговорить с ним о вечерах. О том, что он любит и чего боится. По-человечески надо с ним поговорить, без скидок на звёздность.

— Вообще-то, — Макс сверкнул глазом, — я не стал бы его расспрашивать. Я бы с ним даже здороваться не стал. Зажравшаяся свинья, свежеубитый пророк (он повернулся ко мне, машина в это время мчалась на автопилоте). Выбился в люди — оставайся человеком. Подфартило — цени и отрабатывай.

Мы добрались до места, и Макс долго сигналил, требуя опустить натянутую в проезде цепь. Здание (гостиница? студия?) молчало. В зеркальных дверях отражались мы сами, и это был единственный признак разумной жизни. (Считать ли Макса «разумной жизнью»?)

Макс выругался и вылез, хлопнув дверью. Направился к дверям, втянув голову в плечи из-за дождя.

— Эй! — я высунулась в окно, и дождь запрыгал по кожаному сиденью. — Подожди! Я могу дойти сама! Давай оставим машину здесь, не поедем во двор, не хотят пропускать — не надо!

— При чём тут ты? Мне автомобиль дорог! — Макс мотнул в мою сторону мокрыми волосами. — Так я её и оставил! Шеф мне… Хотя откуда тебе знать, что может оторвать шеф. У тебя с шефом полный контакт.

Вернулся он минут через пять, матерясь, сел в машину и завёлся. Цепь поползла вниз, мы тронулись.

По лбу, щекам и подбородку Макса текли потоки воды, ресницы слиплись и почернели.

— Всё, хоп, — он припарковался в свободном углу и достал ключ. — Извини, что не подаю тебе руку. Не имею указания ухаживать за тобой. Выползай и вперёд. Пока я не передумал тебя сопровождать в качестве фэн-клуба.

Я слегка нервничала. Я не могла понять причину этой своей нервозности. Первое задание, суперзвезда… Да, конечно, присутствие Макса не помешает. Надеюсь, он не испортит дела и будет молчать.

Я вымокла за минуту так, будто здорово поныряла в ближайшем водоёме. Охранник строго посмотрел на меня и потребовал удостоверения. Лена удостоверений не выдала, вот она — первая проблема, которую я не решу и вернусь в редакцию без добычи.

— Вот моё удостоверение, — откуда-то появилась мокрая рука Макса с книжечкой «Пресса». — Заместитель главного редактора Виноградов. Я, кстати, уже отмечался три минуты назад… У вас сегодня субботник, да?

— Три минуты назад здесь не я стоял. Девушка с кем? — охранник мрачно вернул удостоверение.

— Со мной… Мне очень повезло, правда? Выдающаяся девушка.

— Вам должны были позвонить. Интервью планировалось уже давно, — я решила спасать положение.

— Никто не звонил, — охранник грустно ждал чего-то. Объяснений? Нашего исчезновения? А Лена, конечно, поступила подло, не позвонив.

— Эй, старик, бросай это дело, — Макс облокотился на край охранной будки. — Говорят тебе, мы — журналисты. Договаривались о встрече давно, поройся в своих закромах. Вот наш фотоаппарат, вот диктофон — устройство такое для записи, неопасное. Наша машина у тебя во дворе. Если мы кого-нибудь обидим, можешь нас обратно не выпускать. А без интервью мы не уйдём, правда, девушка?

Я кивнула и улыбнулась охраннику.

Он посомневался, потом вписал мою фамилию в журнал и боднул головой в сторону коридора.

— Последняя дверь направо. Смотрите не надоедайте, он чего-то болеет. Если что — я не виноват. Может и телесные повреждения нанести.

— Гут! — Макс весело показал большой палец.

Всюду играла достаточно громко музыка. Судя по всему, здесь её и производили. Мы дошлёпали до последней двери, оставляя за собой мокрые следы, скользя по плитам и обрывая портретики на стенах.

— Ну, вперёд, лимита! Больше я тебе не помощник. Я его и здорового терпеть не могу. А больной он мне вдвойне несимпатичен.

Я постучала. Мне не ответили. Я постучала ещё раз и тихонько толкнула дверь. Она приоткрылась и на полпути упёрлась во что-то тяжёлое, но не несдвигаемое. Я нажала сильнее.

Макс понаблюдал за моими упражнениями, потом вздохнул и подключился, ударил в дверь плечом:

— Вот сволочь! На приступ ещё из-за этого урода идти!.. А звать его ты не пробовала?

За дверью гремела музыка. Я крикнула несколько раз что-то вроде «Андрей, это корреспондент «Женского журнала», могу ли я войти?» Только музыка в ответ.

В приоткрытую дверь вполне мог бы просочиться взрослый человек. В принципе, я не видела ничего криминального в том, чтобы внедриться в пенаты «звезды» боком. И я внедрилась.

И остановилась.

За дверью на полу, в крови, лежал предмет моих мыслей — «звезда», кумир молодых, Андрей Лагунин.

— Ну что зависла? — Макс звякнул ключами на пальце. — Определяйся — или вперёд, или назад…

Он ещё что-то говорил, а я стояла и смотрела на скрюченное тело гипермузыканта. Страха не было — был шок с последующим онемением всех органов чувств. Я отворачивалась, даже когда в кино стреляли. Если предполагалась картинка смерти — я заранее переключала… В этом случае смерть была не киношная. И я не могла отвернуться. Потому что это было бессмысленно. Я ЭТО УВИДЕЛА.

— Применяем силу, — произнёс голос Макса, и я почувствовала толчок в спину.

Мерзавец, он перестарался. Я не только «сдвинулась с места», я заскользила по крови и начала падать, цепляясь за всё подряд! Я заорала! Когда пришла в себя, я с ужасом ощутила внятный запах крови и смерти! Мои ноги не могли найти опору, и я вертелась на месте, гремя оборудованием. Микрофонные стойки с грохотом валились вокруг, некоторые глухо шлёпались на тело. В конце концов, я, вопящая, шлёпнулась тоже! Прямо на тело!

Первое, что я увидела, открыв глаза, — длинные волосы Андрея, сосульками прикрывающие лицо. Колени были поджаты к волосам. А в глубине между волосами и коленями белели припечатанные к животу руки. Белели они местами. В основном руки — с длинными, кстати, ногтями (почему мой мозг это фиксировал?) — были в чёрной блестящей крови… Еле дыша от сдавившего горло страха, я скосила глаза на пол. Под моей щекой, булькая, катились тёплые кровавые реки… Вдруг вспышка-щелчок, снова вспышка-щелчок… Как плёткой по глазам.

— Чего ж ты так орёшь… — меня уже ставили на ноги. — Ну, хватит-хватит. Поорала, и хватит…

Макс — я с трудом вспомнила его имя, — бледный и взволнованный, вытирал мне лицо рукавом. За его спиной в дверном проёме хватал ртом воздух охранник.

— Часто он у вас так болеет? — кажется, это Макс. Кивает на труп.