Кирил Бонфильоли - Не тычьте в меня этой штукой [litres]

– Ебать их дротиком в очко, – изрек он.

– Справедливо.

Мы переместились в тот угол, что был подальше от параши, и оперли свои усталые тела на прутья решетки. Гораздо позже появился ночной дежурный – огромный престарелый жиряй с раздутой, как задница епископа, физиономией, весь румяный, круглый и жаркий. Постоял у Обезьянника, принюхался со страдальческим выражением носа.

– Воняете, как пара хряков или тип-тово, – сказал он, покачивая здоровенной башкой. – Никада не пмал, как это взроссый члаэк мож так дойти до ручки. Я и сам, поди, выпиваю, но уж так не усираюсь, как пара хряков или тип-тово.

– Это не мы смердим, – вежливо ответил я, – а преимущественно вот эта посудина. Как вы считаете, вы не могли бы ее отсюда унести?

– Не-а. У нас на такое уборщца, а она уже домой пшла. Да и унесу я, скажем, бадью – блевать вы куда будете?

– Нам не хочется тошнить. Мы не пьяны. Мы британские дипломаты, и мы заявляем настоятельный протест против подобного обращения, разразится грандиозный скандал, если мы отсюда немедля не выйдем, и почему бы вам не позволить нам сделать звонок и тем самым не оказать самому себе небольшую услугу?

Он тщательно огладил свою неохватную физиономию – всю целиком; это заняло довольно-таки времени.

– Не-а, – наконец произнес он. – Тут над шерифа спрашивать, а он уже домой пшел. Он не в восторге, если его дом беспокоят, разве что белого пришьют.

– Ну так хотя бы дайте нам то, на чем можно сидеть, – хоть это вы можете? Я к тому, что посмотрите на пол! А этот костюм стоил мне э… четыреста долларов.

Это его расшевелило – вот наконец тема, которую он мог постичь. Он подошел ближе и тщательно всмотрелся в мое одеяние. Тщась снискать его благоволения, я выпрямился и, раскинув руки, совершил перед ним пируэт.

– Сынок, – наконец проговорил он. – Тя ограбили. Чего там, в Альбукерке ты б мог точ такой же оттопырить се за сто воссьт пя.

Однако перед уходом он, качая головой, все же сунул нам между прутьев пачку газет. Один из истинных джентльменов Природы, я бы сказал.

Мы разостлали газеты по наименее сквамозному участку пола и прилегли; на уровне земли пахло не так уж плохо. Сон милосердно долбанул меня, не успел я ужаснуться тому, что готовит мне завтра.

Солнце взошло, подобно огромной пьяной и красной роже, и вгляделось в мое лицо. При ближайшем рассмотрении оно оказалось огромной пьяной и красной рожей, что вглядывалась в мое лицо. Кроме того, рожа липко улыбалась.

– Просыпайсь, сынок, – говорил мне ночной дежурный. – У тя гости – и у тя залог!

Я вскочил на ноги и быстренько уселся снова, взвизгнув от боли в почках. Дежурному я разрешил мне помочь, Джок управился с подъемом самостоятельно – у служителя законности он даже времени спрашивать не станет. За тушей дежурного костляво высился длинный и печальный человек: он изо всех сил пытался выжать улыбку изо рта, сконструированного лишь для отказов в кредите. Выплатив только несколько ярдов длинной руки, к концу которой была привинчена узловатая пятерня, он неубедительно потряс мою руку. На какой-то миг я решил, что узнал его.

– Крампф, – произнес он.

Я изучил слово, но завязке разговора оно послужить никак не могло. Наконец я переспросил:

– Крампф?

– Доктор Милтон Крампф III, – признал он.

– Ох, извините. Ч. Маккабрей.

Мы отпустили руки друг друга, но продолжали бормотать любезности. Ночной дежурный тем временем громоздился вокруг меня, стряхивая с моего костюма налипшие кусочки мерзости.

– Отоссытесь, – в конце концов прошипел я – это слово хорошо приспособлено для шипения.

Нам с Джоком следовало умыться. Крампф сказал, что он тем временем завершит процедуры выпуска под залог и заберет наши пожитки. В умывальной я спросил Джока, не удалось ли ему еще извлечь ключ от нашего чемодана.

– Господи, мистер Чарли, я ж проглотил его только в обед, правда? Я с тех пор еще не ходил.

– Да, верно. Послушай, а как бы попытаться ты б сейчас не мог?

– Нет, не мог бы. Я только-только думал, смогу или нет, и понял, что не смогу. Наверно, тут вода другая – она всегда меня крепит.

– Чепуха, Джок, ты прекрасно знаешь, что не пьешь воду. Много ли чили ты употребил со своими гамбургерами?

– Это чего – острое такое? Ну.

– О, веллико-лепно.

Ночной дежурный выплясывал вокруг меня, извиваясь от извинений: судя по всему, один из помощников шерифа прихватил с собой мой пистолет, чтобы утром завезти его в судебную лабораторию. Плохая новость, потому что единственным нашим оружием оставался «люгер» Джока в чемодане, ключ от которого пребывал «ин петто» [192] «В груди», в секрете (ит.). Так говорилось о кардиналах, назначавшихся Папой Римским, чьи имена не оглашались в консистории. . Дежурный предложил телефонировать, чтобы его прислали, но медлить не хотелось: в приемной участка стоял телетайп, а Британское Посольство в любой миг может ответить на запросы, которые кто-нибудь наверняка уже сделал. Посол, как вы наверняка помните, сказал совершенно недвусмысленно: защита старого роскошного «Союзного Гюйса» [193] «Союзный гюйс» (Union Jack) – государственный флаг Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, учрежден в 1801 г.; сочетание цветов и расположение полос на нем отражает особенности существовавших в то время флагов Англии, Шотландии и Ирландии и символизирует их союз. – не про меня, а в отозванном виде мой дипломатический паспорт имеет силу, примерно сопоставимую с банкнотой в девять шиллингов.

Снаружи ночь была черна, как дверной молоток в Ньюгейте [194] Ньюгейт – лондонская тюрьма. Вплоть до середины XIX в. перед нею публично вешали осужденных; снесена в 1902 г. , с небес хлестал ливень; если в здешних краях ходят дожди, они вкладывают в это занятие всю душу. Мы нырнули в большую бледную машину Крампфа – со славным классовым чутьем хозяин согнал Джока на заднее сиденье к чемодану. Я учтиво спросил его, куда, по его замыслу, он нас везет.

– А что – я подумал, вам захочется немного у меня погостить, – словно это само собой разумелось, ответил он. – У нас есть такая как бы очень приватная летняя резиденция на берегу Залива – теперь, я полагаю, моя. Там и хранятся картины. Особенно особые, понимаете? Вам же захочется их увидеть.

«Ох господи, – подумал я. – Только этого не хватало. Тайное убежище сбрендившего миллионера, полное “горячих” старых мастеров и холодных молодых любовниц».

– Было бы восхитительно, – сказал я. После чего: – Могу я поинтересоваться, как вам удалось так своевременно прийти нам на выручку, доктор Крампф?