Дарья Донцова - Монстры из хорошей семьи

– Старкова! – гавкнуло из трубки.

– Олесь, ты?

– Капитан Старкова слушает.

– Это я, Вилка.

– А, – подобрел голос, – привет. Чего надо?

– Просто поболтать хотела.

– Некогда мне трепаться, – с милицейской прямотой отрезала Олеся, – говори, зачем звонишь. Хотя сама знаю! Телефон пробить?

– Ой, и правда. Ты такая догадливая!

– Это не я умная, а Вилка вредная, – вздохнула Старкова. – Звонила мне за прошлый год четыре раза, и все с одной целью!

– Прости, похоже, я – свинья.

– Верно, – согласилась Олеська, – вылитая хрюшка. Слушай, у меня и впрямь ни секунды лишней нет. Заканчивай идиотские реверансы и говори свой номер.

Я быстро продиктовала цифры и замерла в ожидании ответа.

Олеська в редкую свободную минуту жалуется на полнейшее отсутствие кавалеров. А разве с таким характером найдешь себе жениха? Год тому назад я стала свидетелем того, каким образом страдающая от одиночества капитан Старкова обходится с мужчинами. Мы с ней сидели в кафе и мирно лакомились кондитерскими изысками. Олеська разломала ложечкой кусок торта, и тут к нашему столику приблизился весьма симпатичный дядечка.

– Девушка, – обратился он к Олеське, – нет ли у вас ручки?

Старкова кивнула, открыла сумочку, вытащила оттуда стило стоимостью в три копейки и вполне мирно сказала:

– Держите.

– А бумаги не найдется? – продолжил мужик. – Очень надо.

Олеся снова пошарила в торбе, выудила блокнот, выдрала из него лист и протянула незнакомцу.

– Какая вы запасливая! – восхитился тот. – А вот у меня никогда ничего нет. Знаете почему?

– Почему? – машинально повторила Олеська.

– Я человек одинокий, – забубнил незнакомец, – без родной души рядом, ищу свою любовь и…

– Так вы ко мне решили покадриться? – усмехнулась Старкова.

– Верно, – обрадованно закивал мужчина и сел без приглашения к нашему столику. – Вижу, красивая, молодая и непристроенная женщина. Ну прямо как я. Вот и встретились два одиночества. Разрешите представиться: Юрик…

Я хотела было под благовидным предлогом испариться, оставив парочку наедине, но Олеська внезапно заявила:

– Значит, так, Юрик. Слушайте внимательно. Что нас ждет? Мы сейчас сходим в кино, потом в кафе, затем поедем к вам. Так?

– Ну… я человек приличный, – занервничал Юрик, – сразу никого в койку не тащу.

– Ладно, значит, через неделю я у тебя под одеялом окажусь, – не стала спорить Олеська. – Погуляем с полгода, поженимся, начнется семейная жизнь. Твоя мама примется меня со свету сживать, справедливые замечания делать, типа: «Готовить не умеешь, гладишь плохо, убираешь неаккуратно». Я распсихуюсь, и мы к моей маманьке съедем. А она тот еще фрукт, начнет зятя в капусту шинковать: «Не кури, не топай, не чавкай, не сиди у телика, свалился, дармоед, на нашу голову…» Свою квартиру нам не заиметь – денег нет, придется одну из старух терпеть, либо твою, либо мою. Потом дети родятся, и мы из-за них лаяться начнем. Результат же нашей с тобой жизни будет таков: либо разведемся и разбежимся, но уже совсем больные, ты с язвой, а я с какой-нибудь миомой, либо ты от инфаркта помрешь, я-то крепкая, меня так просто не угробить. Хороша перспективка?

– Нет, – испуганно ответил дядька.

– И мне тоже так кажется, – вздохнула Олеська. – Поэтому давай даже не начинать процесса. На фига нам роман, свадьба, лай и прочая лабуда? Представь, что все уже случилось, и мы сейчас развелись. Хорошо, правда? Свобода!

Мужик кивнул, потом вскочил и опрометью бросился из кафе. Еле-еле сдерживая смех, я сказала:

– Оригинальный способ отшивать кавалеров.

– Я его не собиралась прогонять, – захлопала глазами Старкова, – просто развернула перед дураком цепь предполагаемых событий. Кстати, хотел бы отношения завязать, мог сказать: «Вы, девушка, однобоко оцениваете ситуацию, мы будем счастливы, я куплю загородный дом…» Ну и так далее.

– А, ты тестируешь поклонников, – догадалась я.

– Ага, – кивнула капитан Старкова и принялась методично доедать торт.

– И как? – заинтересовалась я. – Встретился индивидуум, прошедший испытание?

– Нет, – мрачно ответила Олеська. – Кругом одни козлы – бледнеют и убегают.

Наверное, следовало втолковать капитану Старковой, что, применяя подобный метод, она рискует на всю жизнь остаться в одиночестве. Но тут уж никуда не денешься – Олеся обладает на редкость бескомпромиссным характером. Зато она очень ответственна и всегда помогает друзьям…

– Эй, Вилка, ждешь? – донеслось из трубки.

– Конечно, – быстро ответила я, – с нетерпением.

– Данный тобой номер телефона зарегистрирован по адресу: улица Академика Рагозина…

– Подожди, это не мобильный?

– Стационарный, – недовольно ответила Олеська. – Слушай внимательно информацию, не перебивай! Зарегистрирован на имя Выгузовой Алевтины Андреевны, она собственница жилья. Усё. Покедова.

Некоторое время я смотрела на трубку, потом встала и пошла на выход. Выгузова Алевтина Андреевна и Илья Каменев… Это явно два разных человека, но, вполне вероятно, они связаны между собой. А может, женщина – мать Ильи? Во всяком случае, прежде чем лезть к волку в пасть, следует основательно подготовиться…

Я зарулила в один из магазинов, торгующих бытовой электротехникой, купила там самый дешевый вариант утюга и поехала на улицу Рагозина.

– Кто там? – донеслось из-за железной двери.

– Здравствуйте, – бодрым речитативом завела я, – мне нужна Выгузова Алевтина Андреевна.

– Слушаю вас, – ответила хозяйка, но не открыла.

– Из собеса беспокоят.

– Зачем?

– Подарок принесли.

– Какой?

– Утюг электрический, с паром, – начала я перечислять функции приобретения, – французского производства, подошва тефлоновая, антипригарная…

Послышался легкий скрип, и в открывшуюся щель выглянула пожилая дама со старомодной прической.

– Вы женщина! – радостно констатировала она. – Заходите. Вот мужчину ни за что бы не впустила. Сейчас времена страшные, за копейку убить могут. Так я не поняла, от кого утюг? Вы ботиночки-то снимите, а то грязи натащите…

Я покорно вылезла из полусапожек, отказалась от порядком засаленных тапочек и пошла за хозяйкой в глубь необъятных апартаментов.

– Какая у вас квартира огромная, – сказала я, оказавшись в просторной комнате, заставленной старинной мебелью, правда, не в самом лучшем состоянии.

– Единственное, что осталось от Павла Николаевича, моего покойного супруга, – словоохотливо пояснила бабуся. – Была у меня когда-то иная жизнь, да прошла. Хорошо, что Паша до революции скончаться успел, ужаса не увидел. Он-то, наивный, думал, что оставил меня обеспеченной дамой. Знаете, сколько у нас на книжке лежало, когда новая власть реформу назначила? Сто двадцать тысяч советских рублей. Вот так! Павел Николаевич, когда на тот свет уходил, перекрестил меня и спокойно сказал: «Ты, Лина, не экономь, накопил я столько, что тебе на три старости хватит». Но не судьба была хорошо пожить. И трех лет после кончины Павла не прошло, как на эти средства батон хлеба купить уже нельзя было. И что мне делать осталось? Только жильцов пускать. Ладно, вам не интересно. Так что за утюжок?