Татьяна Василевская - Хуже и быть не может

Два с половиной часа, естественно, нужно будет отработать в вечерние часы. Вмазать-бы, как следует братишке, чтобы мозги встали на место, и припадочному шизанутому начальнику тоже. Он уже окончательно извел и ее, и всех остальных сотрудников фирмы.

С хмурым видом Анна Владимировна Свиридова направилась к лифту. Худший день в жизни! Все одно к одному. Хуже просто и быть не может! Мелодичное позвякивание возвестило о том, что приехал лифт. Двери бесшумно разъехались, пропуская молодую женщину внутрь просторной, сверкающей зеркально-хромированными поверхностями кабины. Взглянув на вытянутую панель с множеством светящихся кнопок, Аня ткнула пальцем в ту, на которой значилась единица. Створки дверей плавно соединились, лифт устремился вниз. Утверждение, что хуже и быть не может, было, естественно, вызвано расстроенными чувствами от навалившихся за этот день многочисленных неприятностей. На самом деле всегда может быть хуже. Вопрос только в том, насколько…

Лексус мигнул фарами, подтверждая, что сигнализация включена. Аркадий Леонидович Скворцов направился к дверям лифта. Опустив руку в карман пиджака, владелец дорогой машины, коснулся кончиками пальцев гладкой поверхности пластикового пузырька. Аркадий Леонидович до сих пор не был уверен, что это правильное решение. Но ничего другого в голову не приходило. Так больше продолжаться не может. Он должен быть в форме. Это необходимо. Плохое самочувствие отрицательно сказывается на бизнесе. Он уже начинает забывать какие-то вещи. Раньше такого никогда не случалось. Раньше, конечно, у него и проблем таких не было. Проблем со сном, то есть бессонницы, старческого недуга, можно сказать. Причем, его бессонница была очень своеобразной. Он ложился спать. Засыпал легко и быстро. Как обычно. А потом ему снился сон. Каждый день один и тот же, странный, скорее дурацкий и бессмысленный, чем пугающий. Но он всякий раз, во время него, просыпался. Всегда на одном и том же месте. И потом все. Как отрезало. Больше он не мог заснуть, хоть ты тресни. Он пробовал выпивать бокал коньяка в качестве успокоительного. Принимал ванну с успокаивающими и расслабляющими маслами и травами. Складывал четырехзначные числа. Считал овец. Да чего он только не пробовал. Сначала его это не особо беспокоило. «Пройдет. Может усталость. Стресс…» — говорил бизнесмен сам себе. Даже посмеивался над собой. Не рано ли, в тридцать пять обзавестись старческим заболеванием? Но, по прошествии полутора месяцев постоянного недосыпания, после того как он стал чувствовать себя усталым, разбитым и раздраженным. Стал забывать сделать что-то важное по работе, Аркадий Леонидович забеспокоился всерьез. Он владелец крупной компании. На кону стоят большие деньги. Зазеваешься, наделаешь ошибок и даже не заметишь, как пойдешь ко дну, и все развалится.

Очень не хотелось прибегать к лекарственным средствам. Скворцов был человеком крепкого здоровья. Противником всяких таблеток и пилюль. Но тут дело действительно серьезное. Пока не появится альтернатива или странный недуг не пройдет сам собой, придется принимать снотворное. Просто не спать больше нельзя. У него уже и так начали справляться о самочувствии, мол, выглядите Аркадий Леонидович не очень. Это плохой знак. Двери лифта открылись, и разучившийся спать бизнесмен направился к своему офису.

— Аркадий Леонидович! Здравствуйте! — поприветствовала начальника секретарша Саша. Устремившись, вслед за шефом, Саша прямо на ходу добросовестно докладывала обо всем, что произошло во время его отсутствия.

— Звонили из «СМПАТТ», сказали, что хотели бы переговорить с Вами лично. Еще звонили с телевидения. Спрашивали, будете ли вы, участвовать в ток шоу, молодых, успешных бизнесменов. Просили дать Ваш номер телефона. Но я не дала, — Саша испуганно посмотрела на начальника. Вдруг нужно было дать? Телевидение все же…

Аркадий Леонидович кивнул и попытался изобразить улыбку. Вид у него был замученный. Лицо осунувшееся. Веки покрасневшие. Не особенно заметно, но для Саши, знавшей каждую черточку на лице начальника, заметно и даже очень. Сердце девушки сжалось. А вдруг у него какая-то страшная болезнь? Или на него наехали страшные мафиози? Или еще, что-то серьезное. Да неважно, что. Она видела, что, что-то не так. Шефа, как подменили. Он стал совсем не таким, как обычно, бодрым, энергичным, этаким полководцем своей маленькой армии. В последнее время он был вялым, невнимательным. Казалось, что он все время уставший и ему все безразлично. «Бедный! Столько работает. Тут, кто хочешь, не выдержит и заболеет» — Саша почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

— Молодец! — похвалил Аркадий Леонидович преданную, исполнительную Сашу. Девушка расцвела счастливой улыбкой. — Никаким телевизионщикам номер не давай. Потом не отвяжешься. И, естественно, ни в каком шоу, хоть ток, хоть ни ток, я участвовать не собираюсь. Я что клоун, что ли? У них там чушь одна. Ладно бы, что то действительно интересное и нужное показывали.

Оглядев стол и просмотрев лежащие на нем бумаги, Скворцов взглянул, на, преданно смотревшую, на него, Сашу.

— Принеси мне договор с металлургическим заводом. Их представитель звонил, через час приедет на встречу.

— Вы же этот договор вчера домой брали. Сказали, что вечером внимательно изучите… — подсказала девушка.

Скворцов побарабанил пальцами по столу, пытаясь вспомнить вчерашний вечер. Куда же он, черт возьми, тогда дел этот самый договор. Вечером заезжали друзья детства Мишка и Толян. И никакой договор он точно не читал. Ага! Вспомнил. Он его вынимал сегодня из портфеля в машине, когда в пробку попал. Думал почитать, но движение восстановилось, и он бросил бумаги на сидение рядом с портфелем. А когда выходил из машины, портфель взял, а про договор забыл. В общем, еще одно подтверждение, что он стал рассеянным и невнимательным склеротиком, с мозгами, ослабленными стариковским заболеванием. Рука непроизвольно пощупала карман пиджака. Пузырек с таблетками был на месте. Видно, никуда не денешься, теперь они неотъемлемая часть его жизни. Залог его нормальной жизни, скажем так.

— Точно, Саня! Я, голова садовая. Старый стал, все забываю, — ослепительно улыбнулся Скворцов секретарше. Сердце девушки затрепетало. Скажет тоже, старый! Да, он же… да, он самый замечательный. Самый, самый… «Я люблю Вас, Аркадий Леонидович!» — хотелось крикнуть ей уже, в который раз. И уже, в который раз она опустила глаза и отошла подальше от стола начальника. «Вот, дура!» — мысленно обругала себя влюбленная секретарша.

«Черт! Придется сейчас тащиться на стоянку. Вот, придурок! Прямо склеротик какой-то!» — сам себя обругал «самый, самый», молодой удачливый бизнесмен, даже не подозревая, что не он один занимается, в данный момент, самобичеванием в стенах этого кабинета. Скворцов направился к лифту. Нет, сегодня же он примет эти проклятые таблетки и, наконец, выспится как человек. Он, по крайней мере, очень на это надеялся. Не может же лекарство не подействовать. Запретив себе думать об этом, паниковать и накручивать себя, Аркадий Леонидович нажал кнопку вызова. Нужно всего-навсего спуститься на -2 этаж, на парковку и забрать договор с сидения собственного автомобиля. И не трудно, и не долго, но он чувствовал сильное раздражение по поводу собственной забывчивости и неорганизованности. «Нервный, ты, стал, дерганный», — поддразнил себя бизнесмен. Каждую ночь повторялась одна и та же история. На два-три часа Скворцов проваливался в абсолютную черноту без сновидений. Или, если они и были, то не запоминались и не оставляли никакого следа в сознании. А потом наступало время того самого сна. Как это часто бывает, когда человек спит, история не имела ни начала, ни конца. Да и особого смысла в ней тоже не было. Если уж, совсем начистоту, история была странной и нелепой до абсурда. Но так как дело происходило не в реальности, а во сне, нелепость, нелогичность и бессмысленность происходящего не вызывала какого-либо удивления и желания задаться вопросом: «А что, собственно говоря, вообще твориться и к чему это все?». Сам сон был такой: Аркадий Леонидович находился в лесу. Обычный лес. Деревья как деревья, трава как трава. Средняя полоса, судя по внешнему виду растительности. Вокруг полная тишина. Ни одного звука. Сам сновидец шел по узкой тропинке. Вокруг, между деревьями, густыми белыми клочьями, напоминавшими куски ваты, висел туман. Аркадий Леонидович откуда-то знал, что впереди на тропинке кто-то есть. Он так же знал, что должен догнать этого кого-то. Почему-то это было очень важно. Он ускорял шаг, а потом и вовсе переходил на бег. И вот, в конце концов, он видел впереди себя фигуру в темной одежде. Он не мог понять, сколько ни пытался, мужчина это или женщина. Увидев темную фигуру, он продолжал бежать за ней. И чем ближе он подбегал, тем отчетливее понимал, что когда догонит этого человека, он… убьет его. На этом, сон, всякий раз, обрывался. Аркадий Леонидович понятия не имел, за кем он гнался. Почему должен был убить этого неизвестного. Никакой ненависти или злобы во время сна он не испытывал. Сон не был страшным, наводящим ужас, скорее неприятным. Не считая того, что он был бессмысленным, навязчиво-повторяющимся и в нем Скворцову, возможно, предстояло стать убийцей, было что-то отталкивающее и жутковатое в самом лесу, в котором он находился. Что-то гнетущее и зловещее. «Может, я схожу с ума? Может, вообще никакого сна нет? Просто слишком много работы, вот и долбануло по мозгам?» — время от времени задавал сам себе вопрос Скворцов. Но он был уверен, что странный сон, действительно, снится ему каждую ночь, а не является плодом фантазии, перегруженной работой и стрессами, психики. И что его внезапная бессонница вызвана именно этим чертовым сном. Другой вопрос почему, по какой причине ему снится такая белиберда, да еще, так губительно влияет на его здоровье и работоспособность.