Елена Логунова - Шерше ля фарш

В ранге столичной шишки временно пребывал Максим Смеловский. Технически он действительно был гостем из Москвы, так как прилетел в Тбилиси рейсом из Шереметьева, да и к федеральному телеканалу имел отношение, поскольку успел продвинуть свое еще не снятое шоу с миллионером на первую кнопку.

При этом держался врио посла Первого канала в Грузии скромно, просто, чем быстро завоевал симпатии Даши и Севы.

Поэтому на просьбу Макса сначала забросить его в гостиницу, а потом еще отвезти по другому адресу водитель-оператор не разразился гневным монологом о нещадной его эксплуатации. Напротив, с гостеприимством, типичным для страны пребывания корпункта, сказал:

— До самого подъезда довезем, да! Адрес уже знаем.

Но до самого подъезда снова не получилось. На сей раз помешали люди в подворотне.

— Что, тут снова драка? — выглянула в открытое окошко Даша. — Ребятам из «Криминального вестника» имеет смысл перенести офис поближе к этой подворотне!

Любопытный Смеловский тоже высунулся.

Оператор, в котором слишком интересная работа давно убила праздное любопытство, нажал на клаксон, надеясь резким звуком разогнать драчунов.

Как бы не так! Их даже стало на одного больше, потому что московский гость, приглядевшись к свалке, недоверчиво выругался, выскочил из машины и тоже ринулся в бой.

— Смеловский, я тебя люблю! — зазвенел восторгом один женский голос.

— Привет, Максимка! — радостно вторил ему другой.

— Ни фига не понимаю, — честно сказала Даша, наблюдая сцену «те же и Максим». — Но, наверное, нам надо вмешаться? За пассивное наблюдение московское начальство нас по головам не погладит.

— Вмешаться — это драться или снимать? — уточнил мудрый Сева, не спеша действовать.

— Российское телевидение! — вместо ответа заорала Даша в окошко. — Первый канал!

— Стой, снимать буду! — со своей стороны гаркнул Сева.

И это решило исход эпической битвы.

— Чай, кофе? — Я поинтересовалась предпочтениями гостей, демонстрируя фамильное кузнецовское радушие.

— Йод, зеленка? — с той же интонацией спросила Трошкина.

Зяма, Матвей, Максим и Денис сидели в ряд за столом, образуя своеобразную выставку достижений уличного мордобоя. Алка, в клеенчатом кухонном фартуке смахивающая на госпитальную сестру милосердия времен Первой мировой, обходила парней с обмотанными ватой карандашами, один из которых был вымочен в йоде, а второй — в зеленке.

— Может, не надо? Йод и зеленка три дня смываться будут, — закапризничал Зяма.

— А от заражения крови ты еще раньше сдохнешь, — ласково сказала ему Трошкина и щедро напомадила разбитые губы супруга бриллиантовой зеленью.

Зяма зашипел. Я хихикнула.

— Не вижу поводов для веселья, — буркнул Денис.

— Но мы же победили! — напомнил простодушный Матвей.

— Вот, Кулебякин, учись смотреть на жизнь позитивно! — Я поощрительно улыбнулась Моте и придвинула к нему блюдо с оладьями.

Папуля с утра нажарил их целую гору — как чувствовал, что у нас будут гости!

— А нет ли кофе без кофеина? — спросил Смеловский.

— А ты учись быть скромнее, — посоветовала я ему. — Сейчас тебе кофе без кофеина, потом миллионер без миллиона…

— Так миллион еще не нашелся? — Макс повернулся к Моте.

— Какой миллион?

— Понятно…

— А мне непонятно, — заворочался Кулебякин. — Откуда вдруг миллион? Вроде было сто тысяч?

— Сто тысяч чего? — Я тоже не поняла.

— Ну, евро же.

— Где было сто тысяч евро?

— Ну, в банке же.

— В каком еще банке?! — Я почувствовала, что озвереваю.

— Ты дурочкой-то не прикидывайся! — Кулебякин тоже вскипел.

— Она не прикидывается, это ее нормальное состояние, — некстати съехидничал Зяма.

— Инка, я думаю, Денис имеет в виду ту банку с медом, — сказала Трошкина, которую никто бы не назвал дурочкой. — Видимо, в ней были спрятаны деньги.

— Сто тысяч евро?! — в голос вскричали мы с Зямой.

— А ты не знала?

— Знаешь, что я знаю, Кулебякин? — Я не глядя потянулась и нашарила сковородку, которую так хвалил папуля.

Чугунная, она и для жарки оладий хороша, и по башке кому-нибудь двинуть превосходно годится!

— Я, Кулебякин, знаю, что я ничего не знаю. — Я плавно вывела руку со сковородкой из-за спины.

— Это сказал философ Сократ, — пискнула умница Трошкина.

— Философов прошу молчать, пока целы! А ты, Денис, выкладывай все, что знаешь, пока я добрая, потому что сковородка-то все стерпит и еще прекрасных поминальных пирожков напечет!

— Это она добрая? — шепотом спросил Максима Матвей.

Тот кивнул.

— Инка, так ты действительно не знала про деньги в банке? — Кулебякин расплылся в улыбке. — Сла-а-ава богу!

— Вот сейчас действительно не вижу повода для радости! — Я огрызнулась, но сковородку опустила. — Бесхозные сто тысяч евро мне, знаешь ли, очень пригодились бы! Разве старалась бы я избавиться от этой чертовой банки, если бы знала, что в ней спрятано целое состояние?

Мы с любимым сцепились взглядами.

Трошкина деликатно кашлянула:

— Денис, я сейчас выступлю единым фронтом с Инкой…

— И я тоже! — перебил ее Зяма. — Дюха, дай нам с Аллочкой тоже по сковородке!

— Тебе мало по котелку надавали?! — снова вспыхнула я.

— Тихо, тихо! — воздел руки миротворец Матвей. — Давайте успокоимся, и молодой человек… Денис, да? Я Матвей, можно Мотя.

Парни обменялись рукопожатием.

— Приятно познакомиться, Матвей, я Максим, можно Макс. — Смеловский тоже поручкался с соседом.

Я тихо застонала.

— Так вот, я вынуждена повторить Инкину просьбу, аргументированную сковородкой! — возвысила голос Алка, и я поняла, что подружка тоже теряет терпение. — Денис, рассказывай!!!

— Ну, ладно. — Кулебякин придвинул к себе чашку, позвенел в ней ложечкой, пригубил кофе.

— Сейчас я сам его убью, и у Дюхи будет одним кавалером меньше, — прошептал Зяма и скривился — похоже, Трошкина под столом отдавила ему ногу.

— Любимый, посмотри на меня, — попросила я, сдерживаясь из последних сил. — Ты видишь, что я уже в одном шаге от смертоубийства?

— Я вижу, что ты какая-то чернявая стала, — посмотрев, как просили, заметил майор, напрасно полагающий себя бессмертным. — С чего вдруг?

— Это она специально, чтобы не провоцировать у местной аудитории ажиотажный спрос на блондинку, — дипломатично ответила за меня хитрюга Трошкина.

— Вот это я одобряю, — кивнул Денис.

Все началось с Козлика — не с животного, конечно, а с одного коллеги Кулебякина, которого сам Денис никак иначе не называл, хотя вообще-то у парня были и имя, и фамилия (легко догадаться, какая), и звание, и даже папа-генерал. Вот его-то по их общей с сыном фамилии подчиненные за спиной называли Козлом.