Елена Логунова - Шерше ля фарш

— Детский сад какой-то, — сердито и беспомощно выдохнула я.

— А что дальше-то было? — блеснул глазенками миллионер и любитель сказок Матвей.

— А дальше я сложил сырники и Тбилиси, понял, что Кузнецовы опять во что-то вляпались, нежно взял за шкирку Козлика и вытряхнул из него все, что он знал, — охотно продолжил Кулебякин. — Определил ключевой фигурой происходящего вашу Заразу, выяснил, что у нее дочка в Лондоне, а делами ИП Заманян живо интересуются налоговики…

— И сюжет выстроился, — кивнула я. — Зараза собралась драпать к доче и вывозила неправедно нажитые капиталы, пряча валюту в количестве, превышающем разрешенное, в банках с медом. Не понимаю только, почему в Тбилиси?

— Потому что досмотр там чисто символический, не как на рейсах в Европу, — подсказала Трошкина. — При этом между Россией и Грузией отношения натянутые, а между Грузией и другими странами — вполне себе тепленькие, так что в Тбилиси Зараза могла положить свой черный нал на счет в европейском банке, не боясь, что происхождением ее капиталов заинтересуются соответствующие органы.

— И еще потому, что у Заразы остались знакомые в Грузии, которые могли ей помочь, — добавил Кулебякин. — Она же тут училась, вы не знали?

— Уж не в языковой ли четырнадцатой школе?

— Точно, в ней. Они с Загадиным за одной партой сидели, кстати.

— С ними, кажется, еще кое-кто сидел, — сказала я. — Фамилию не знаю, возможно, она грузинская, а представляется Генрихом. Высокий, крепкий мужик с рыжими волосами и особой приметой в виде красной, круглой, похожей на кнопку, родинкой на затылке.

— Эрик Чиковани, — кивнул Денис. — Лучший друг Альберта Загадина в младые годы и ухажер госпожи Заманян в самое недавнее время.

— То есть Зара рассказала о своих планах Генриху, который на самом деле Эрик, а тот проболтался Альберту? — задумалась я. — Или наоборот: Зара поделилась с Альбертом — все-таки он ее бывший муж, отец единственной дочери, а он проболтался Эрику-Генриху… И Генрих Альберта убил!

— А зачем он его убил? — спросил Мотя, следящий за повествованием с напряженным интересом.

— Ну как — зачем? Чтобы Альберт не выдал Зару полиции! Генрих не хотел, чтобы груз задержали, он же сам пытался заполучить эту банку с деньгами!

— А зачем Альберту надо было выдавать Зару полиции?

— Ты это спрашиваешь, потому что нашу Зару не знаешь, — вмешалась Трошкина. — Она же жадная, как Скрудж! Кроме дочки, никому копеечки по доброй воле не даст!

— А вот дочке отдаст все, что есть! — подхватила я. — А Альберт, между прочим, той дочке родным папой приходился! И по закону имел полное право получать от взрослой дочери алименты! Вот только Зара закрывала свою деточку, как каменная стена, и в обход нее Альберт добраться до денег дочери никак не мог. А вот если бы Зараза надолго села в тюрьму или, еще лучше, умерла…

— Кстати, она действительно едва не умерла, — перебил меня Кулебякин.

— Это в больнице, да? От инфаркта? — Трошкина подпустила в голос толику сочувствия.

— Да не было у нее никакого инфаркта, просто сердечный приступ, и из больницы она очень быстро вышла и сразу же улетела в Тбилиси, — ответил Денис. — А вы разве не знали, что она здесь?

— Нет. — Мы с Трошкиной переглянулись. — А ты как узнал?

— Так я же говорил, что присматривал за этой гражданочкой!

— Лично присматривал? — Я прищурилась. — Добывал информацию в тесном контакте?

— Нет, информацию я добывал дистанционно, используя служебное положение и дружеские связи с коллегами за рубежом, но на территории нашей бывшей общей родины СССР. — Кулебякин самодовольно ухмыльнулся. — Получить доступ к криминальным сводкам Тбилиси оказалось несложно, вот с переводом с грузинского я заморачивался, это да. Пришлось всю массу информации через автопереводчик перегонять, так что на выходе получался какой-то фарш, а не сводки! Но я не все подряд читал, я искал знакомые фамилии…

— Например, «Кузнецова»? — подсказала Трошкина, подпихнув меня локтем в бок.

— В первую очередь, — не стал запираться любимый. — Но увидел другую знакомую фамилию — Заманян — и кинулся в аэропорт, потому что понял, что шутки и игры кончились. Заре вашей вблизи железнодорожного вокзала голову проломили!

— Это Генрих, точно, он! — Я хлопнула в ладоши. — Так и знала, что он поостережется и не полезет в ячейку сам!

— Он отправил Заре эсэмэску с правильным кодом, дождался, пока она взяла банку, а потом отнял ее у бедной женщины! — Добрячка Трошкина расстроилась.

— Воистину бедной, — согласился Зяма, погладив женушку по голове. — Ну-ка, сто тысяч евро потеряла!

— Кстати, если банка у Генриха, то как ты узнал, что в ней спрятано? — спросила я Кулебякина.

— Мне Зара рассказала. Она очень обижена на Генриха, который обманул ее доверие и попытался единолично завладеть сокровищем. Знаешь, когда лежишь на больничной койке с перевязанной головой, очень хочется, чтобы твоего обидчика поймали и наказали. Тем более если ты всего лишь контрабандистка, а в деле уже фигурирует труп.

— Два трупа! — Я выбросила из кулачка растопыренные пальчики двузубой вилкой. — Мы тут недавно нашли мертвяка, сначала думали, что это Зяма…

Братец шумно поперхнулся чаем.

— Но оказалось, что это подозрительный тип, который безуспешно пытался забрать у нас посылку с деньгами Зары, — невозмутимо договорила я. — Не удивлюсь, если его тоже Генрих замочил.

— Тоже? — поднял брови Смеловский.

— Ну, как твоего Альберта, — кивнула я ему. — Того он в озере утопил, а этого в реке… Воистину мокрушник!

— Действительно, как-то слишком быстро Генрих появился там, на дамбе, где мы этот труп нашли, — согласилась со мной Алка. — Только зачем ему было убивать посыльного, который пытался добыть для них с Зарой заветную банку?

— Слушай, да я бы сама его убила за то, как бестолково и бессмысленно он эту банку добывал! — Я всплеснула руками, и Трошкина с намеком покашляла, явно призывая меня не горячиться. — То есть я хочу сказать, что как секретный агент этот посыльный себя совершенно дискредитировал, так что желание отстранить его от дела вполне можно понять.

— Отстранить — не значит устранить, — заметил Смеловский.

Знаток семантики! Мы с ним вместе на филфаке учились…

— А Генрих наполовину немец, наполовину грузин, он мог не вникнуть в такие языковые тонкости, — парировала я. — И вообще, чего вы ко мне-то пристали? Спросите Генриха, он ли убил посыльного, и если да, то зачем. Может, это у него вообще случайно получилось.

— Вот как? Пожалуй, я ненадолго оставлю вас, мне нужно сделать пару звонков, — решил Денис, вставая из-за стола.

Оставшиеся проводили его взглядами и зачем-то заговорили тише.