Светлана Полякова - Все тайны Алисы

Господи, — простонала Алиса, глядя на умирающее тело. — Ну, не надо… По-жа-луйс-та!

— Я не знаю этого человека, — снова повторила Алиса, глядя недоверчивому следователю в глаза.

В голосе рыжеволосого отчетливо слышалось: «Я вам не верю, Алиса Игоревна Павлищева. Вы нарочно поехали в этот тупик, нарочно стукнули машину, а потом хладнокровно ударили несчастного гоблина по голове… Иначе и быть не может — вид у вас, Алиса, такой, что возбуждает самые худшие подозрения». У следователя были очень большие уши. Как у эльфа. Почему-то Алису это чрезвычайно занимало.

— Это было самозащитой, — наконец решилась она на объяснение своего неблаговидного поступка.

— Вы о чем?

— О гоблине…

— И от кого он защищался? — уставшим голосом спросил мальчик-следователь. — От вас?

— Вы не поняли, — энергично замотала Алиса головой. — Это я защищалась. Он шел ко мне с револьвером, я его ударила первым предметом, попавшим мне в руки, и…

Продолжать она не могла. У нее только и хватило сил, чтобы развести руками. Участь ее явно была решена.

Где-то Алису ждала Елизавета, но — увы! Не суждено ей было дождаться Алисиного возвращения… Интересно, сколько дают за нечаянное убийство гоблинов?

— И вы ничего не видели?

Вопрос следователя вырвал Алису из «потока сознания» так внезапно, что она сообразила не сразу, о чем он ее спрашивает, и переспросила:

— Простите, что?

— Вы никого не видели в переулке? — терпеливо спросил он, подавляя зевок.

«Бесчувственный какой, — подумала Алиса. — Тут целая трагедия, а он зевает… Впрочем, конечно, он пойдет себе спокойно домой. Это ты отправишься за решетку». Сейчас она ругала себя за то, что выбрала в качестве средства для заработка любовные романы, а не триллеры. Ее понятия о наших «законах» были столь незначительны, что Алиса даже не знала, куда ее теперь отправят и надолго ли. Последний детектив, который она прочитала, был написан в прошлом веке, и там, помнится, отправляли убийц по этапу на каторгу. Впрочем, тогда и гоблинов не было.

Алисино затянувшееся молчание ушастый тюлень явно принял за попытку вспомнить и терпеливо ожидал ответа. Алисе очень хотелось сказать ему, что она видела киллера, который притаился в одном из окон, но она была честной. И, горестно вздохнув, сказала:

— Нет, не видела.

— Тогда получается мистика, — огорчился следователь. — И я ничего не понимаю… Например, почему он хотел вас убить, если вы его не знали? Подумайте хорошенько, Алиса Игоревна!

— Я не знаю, — честно призналась Алиса. — Вы ищете мотив преступления, так?

— Да нет, я пытаюсь понять… С виду все нормально — обычная разборка. Но тогда почему вы ничего не видели? Получается все просто: вы нечаянно оказались в переулке, он попытался вас выпроводить… И в этот момент его убили. Какая-то совершенно бредовая ситуация!

— Ничего бредового, — возразила Алиса. — Убила-то его я!

— Да при чем тут вы? — отмахнулся тюлень. — Убит-то парень пулей. Тридцать восьмой, банальный калибр… Вы, Алиса Игоревна, простите, много на себя берете. Вы уже фактически по мертвецу ударили…

Почему-то Алиса не обрадовалась. Наоборот, ей стало ужасно стыдно. Потому что одно дело шарахнуть по живому, грозному бандиту, и совсем другое — ударить беззащитного мертвеца!

— Вам надо сходить к невропатологу, сочувственно похлопал ее по руке следователь. — Вы пережили шок, потрясение… Обязательно сходите, а то черт знает чем эта история для вас кончится!

— Хорошо, — кивнула Алиса. — Я схожу… Послушайте, так это не я? И я могу идти?

— Можете, конечно, — кивнул следователь. — Только, возможно, нам понадобится ваша помощь… Или вы все-таки вспомните что-то такое, что сейчас укрылось от вашего взгляда… — Он протянул ей визитку.

Алиса встала. Он проводил ее до самого выхода и снова посоветовал не мешкать с невропатологом.

«И почему он пристал ко мне с этим врачом? — сердито подумала Алиса, усаживаясь в «берни». — Неужели у меня такой вид…» Она посмотрела в зеркальце, пытаясь найти определение своим округлившимся глазам, растрепанным волосам и немного безумной улыбке.

— Ошпаренная, — пробормотала она, пытаясь привести себя в нормальный вид. — Конечно, дорогая, любой посоветует тебе немедленно бежать к психиатру!

— Нет, сегодня просто праздник какой-то, — проворчала Елизавета, выслушав Алисин сбивчивый рассказ. — Знаешь, на что все это похоже?

— На бред, — вздохнув, сказала Алиса. — Этот чертов тип, два раза умерший на моих глазах… И одного бы хватило, чтобы напугать меня до смерти… Менты, замучившие меня своими квадратными вопросами…

— Ну, менты тебе вернули ощущение реальности… — задумчиво резюмировала Елизавета.

— Ничего они не вернули, только больше запутали, — возразила Алиса. — Мне показалось, что они до сих пор думают, что я им сказала неправду, а с этим парнем меня связывало давнее знакомство…

— Надо мне было поехать с тобой, — вздохнула Елизавета.

— Зачем? — искренне удивилась Алиса. — Собирать материал для новой «нетленки»?

— Нет, на фиг, — отмахнулась Елизавета. — Для моей «нетленки» это не подходит… Крови там почти не случилось, секса не было. Была только испуганная Павлищева, образ которой вряд ли заинтригует нашего Мерзавцева, поскольку он тебя и так видит постоянно, и всегда — испуганную. Дважды убитый бандит тоже вряд ли сможет стать «хитом сезона». Я просто сама бы все хорошенько рассмотрела и, будучи человеком мужественным и хладнокровным, разобралась бы во всем, не сходя с места преступления.

— Ну-ну, — мрачно усмехнулась Алиса Лизиной наглости. — Посмотрела бы я на тебя… Кто сегодня орал половину ночи про какую-то жуткую рожу в окне?

— Это другое, — заметила Елизавета. — Это на границе сна и яви, там все приобретает зыбкие очертания и поэтому кажется особенно ужасным. А когда я сижу в родной машине, меня вряд ли… — Она осеклась и уставилась на Алису с живым интересом.

— Ты что? — робко поинтересовалась Алиса, устав от ее пристального взгляда.

— Ни-че-го, — пробормотала она. — Если в твоем доме нет никакой скифской чашки, фамильных драгоценностей и древних икон…

— Откуда они у меня возьмутся? Я бы ничего не имела против того, чтобы они у меня были, особенно фамильные драгоценности — без скифской чашки я как-нибудь перетопчусь, но чего нет, того нет, и, насколько ты меня знаешь, никогда и не было!

— Тогда получается, что ты сама кому-то жутко не нравишься, — развела руками Елизавета.