Наталья Александрова - Трам-парам, шерше ля фам

Однако полковник об убийце даже не вспомнил. Он был красный, на щеках ходили тяжелые желваки.

– Поползнев! – прорычал он, когда капитан вошел в кабинет. – Ты что так долго шел?

Ответить Виктор Степанович не успел, но полковник, похоже, и не ждал ответ.

– Садоводство «Психическое» на твоем участке?

– Имеете в виду «Перешеек психиатрический»?

– Я имею то, что имею! – еще больше разозлился начальник. – А ты, Поползнев, не к словам придирайся, а по делу отвечай!

– На моем, – неохотно признал Виктор Степанович.

Из опыта общения с начальством он знал, что такой вопрос не предвещает ничего хорошего.

– А если на твоем, так отправляйся туда сию минуту! Какой-то урод, понимаешь, у тебя на свободе разгуливает и приличных людей пугает. Давай разберись. Урода изловить и немедленно доставить в отделение! – И полковник демонстративно уткнулся в бумаги, давая понять, что разговор окончен.

Виктор Степанович вздохнул, вышел из кабинета начальника и завернул к дежурной по отделению капитану Слезкиной, которая всегда была в курсе последних событий.

– Вера, – он заглянул в глаза дежурной, – из-за чего шеф так разошелся? Что там, в «Психиатрическом», стряслось? Насчет урода какого-то он говорил.

Слезкина не подвела и быстро ввела капитана в курс дела.

В этот день в садоводство «Перешеек психиатрический» приехала некая Мария Сергеевна Синелобова. Явилась она в гости к своей старинной приятельнице и как раз шла от автобусной остановки, когда из кустов на дорогу выскочил какой-то ужасный тип – опухший, до самых глаз заросший густой клочковатой бородой и одетый в длинную хламиду.

Тип с угрожающим видом подскочил к гражданке Синелобовой, размахивая руками и бормоча что-то нечленораздельное.

Мария Сергеевна вскрикнула и упала в обморок.

На ее счастье, мимо на мотороллере проезжал председатель садоводческого кооператива Копытин. Он отогнал урода, привел в чувство мадам Синелобову и доставил ее к подруге. Подруга отпоила ее настойкой пустырника и смородиновой наливкой собственного производства. Однако Мария Сергеевна еще долго тряслась, заикалась и нервно оглядывалась: за каждым кустом ей мерещилось опухшее лицо, заросшее клочковатой бородой.

– Столько шума из-за такой мелочи? – не поверил Виктор Степанович. – Знаю я этого типа. Безобидный бомж, слоняется по садоводству, народ его подкармливает, как кота бездомного. С чего вдруг полковник сам не свой?

– А с того, – ответила Слезкина, которая, как обычно, все знала, – с того, что эта Синелобова – родная теща одного о-очень важного человека! – Она подняла глаза к потолку, давая понять, на каких недосягаемых высотах обитает зять Марии Сергеевны. – Она зятю же нажаловалась, а тот позвонил полковнику и устроил выволочку. Так что, Виктор Степанович, если не хочешь неприятностей на свою голову, доставь этого бомжа как можно скорее!

– Понятно, – протянул Виктор Степанович и в самом скверном настроении направился к себе.

Настроение было скверным, потому что вместо расследования серьезных преступлений сейчас нужно было нестись по приказу начальства и заниматься бессмысленным делом.

В кабинете Поползнева сидел молодой сотрудник Вася Пузырьков.

Вася недавно окончил юридическую академию и жаждал окунуться в работу. Он мечтал о погонях, перестрелках, головоломных расследованиях, ночных засадах и задержании особо опасных преступников, но ему подсовывали только оформление бесчисленных протоколов, отчетов и прочих бумаг плюс профилактическую работу с местными алкоголиками.

– Виктор Степанович! – выпалил Вася и вскочил. – У вас какая-то операция запланирована?

Поползнев сообразил, что самое время переложить на широкие Васины плечи неприятное поручение.

– Ага, операция! – оживился он. – Опасного преступника надо брать! Но у меня, понимаешь, другое важное дело нарисовалось. Может, ты сам этого преступника возьмешь и доставишь сюда?

– Опасного преступника? – Васины глаза загорелись. – А он просто опасный или особо опасный?

– Это еще предстоит установить в ходе следствия.

– Я готов! – счастливо выпалил Вася. – Куда ехать?

– В садоводство «Перешеек психиатрический». По дороге подхватишь участкового Килькина, он тебе поможет найти этого преступника и провести задержание. Задержишь – немедленно доставляй сюда.

– Слушаюсь! – выпалил Вася и бросился к дверям.

В дверях он задержался, повернулся к Виктору Степановичу и спросил с надеждой:

– А если со мной что-то случится, меня наградят… посмертно?

– Непременно! – успокоил его Поползнев. – Только смотри: одна нога здесь, а другая там!

Едва за Васей захлопнулась дверь, Поползнев сосредоточился на главном – деле серийного убийцы.

В деле не было никаких зацепок и никаких улик, если не считать пластмассовую пуговицу, найденную у очередной жертвы.

Поползнев достал пуговицу из пакетика и уставился на нее.

Н-да, пуговица совершенно не вписывалась в картину преступления. Она была оторвана от старушечьего пальто или от старого халата. Нет, что-то здесь не то.

Виктор Степанович отложил пуговицу и принялся рисовать на бумаге квадраты и стрелки. Он видел, что так делают детективы в кино, и надеялся, что это поможет привести в порядок мысли и ухватиться за какую-то зацепку, которая приведет к убийце.

Не помогало.

Он встал и принялся ходить взад-вперед по кабинету.

Время шло, а мысли не появлялись.

Вдруг в коридоре раздался шум, послышались приближающиеся шаги. Дверь распахнулась, и в кабинет влетел сияющий Вася Пузырьков, волоча за собой упирающегося бомжа в наручниках. Бомж был косматый, давно не мытый. В комнате сразу стало нечем дышать.

– Вот, – радостно выпалил Вася, – особо опасный преступник доставлен! Сопротивления при задержании не оказал!

– Это хорошо.

Поползнев открыл форточку и подошел к бомжу. Тот трясся, моргал и бормотал что-то невнятное.

– Молодец, Пузырьков! – Василий Степанович свободной рукой похлопал Васю по плечу. В другой руке он держал злополучную пуговицу.

В дверях кабинета появился местный остряк Метелкин:

– Что, мужики, говорят, вы какого-то особо опасного взяли?

– Так точно! – радостно подтвердил Пузырьков, не замечая насмешки.

– Вижу, – солидно кивнул Метелкин, – точнее, чую. Действительно, особо опасный, и главный его поражающий фактор – это запах.

Пузырьков наконец почувствовал издевку. Он хотел даже что-то ответить, но вдруг замер и уставился в пространство широко открытыми голубыми глазами.

– Что это у вас, Виктор Степанович? – проговорил он наконец севшим от волнения голосом.

– Где? – Поползнев проследил за Васиным взглядом и понял, что тот смотрит на пуговицу. – Ах это! Это улика, Вася. Пуговица с места преступления.