Нина Соротокина - С видом на Париж, или Попытка детектива (сборник)

— Ну теть Маш, расскажите, как Пьера ловили.

— Не знаю я.

— Не знаете, так сочините. Там наверняка были погони, выстрелы, так эффектно все можно сделать.

— Павлик, мальчик дорогой, я ничего в этом не понимаю. Про Пьера я знаю сущую ерунду. Помнишь, на диктофоне было записано слово Сен-Лазар. Шик подумал, что это улица, а на ней банк. Оказалось, что это название гостиницы, из которой должен был позвонить Пьер. Договор с клиентом был такой: позвонить по сотовому телефону с определенного телефона, именно из фойе этой гостиницы. В противном случае клиент просто не брал трубку.

— Теть Маш, а это вы откуда узнали? Сознавайтесь! Пьера поймали, да?

— Ну да, да… Письмо я получила из Парижа. И еще… Ключик на шее был просто амулетом, его Пьеру какая-то красавица подарила, мол, это ключ от моего сердца, носи его всегда.

— И еще один вопрос. Последний. Об этом надо более подробно написать. Что вы чувствовали, сидя в подвале? Страх, ненависть, обиду за предательство… Что?

А это, Павлуш, не твое дело.

Ну и как мне прикажете отвечать? Да и поймет ли он меня, если я скажу, что была в подвале счастлива?

Вот и конец всей истории. Только два слова на прощанье. Так сказать, постскриптум. Перечитывая свои заметки, я вдруг обнаружила, что выгляжу в них очень меркантильной. Чуть что, перевожу франки в рубли и в стоимость чашки кофе. Это от бедности. А подруги подыгрывали мне, чтоб я не чувствовала себя ущербной. Я принадлежу к тем многочисленным русским, которые были средним классом, а стали голытьбой. К вам я обращаюсь, старые русские. Бедность не унизительна. Не гонитесь за богатством, виллами и модными тачками, но откладывайте рублик на светлый день. На черный не надо, нас и так похоронят. А светлый день — это поездка через кордон. Когда вы накопите малую толику денег, вы сможете прорубить личное окно в Европу и выйти в великий мир. Там вы все время будете считать копейки: выпить ли вторую чашку кофе, позволить ли бокал вина?.. Но это все ерунда. Главное добраться до места, а смотреть на Рим, Париж или Амстердам можно бесплатно.

Вася Шаликов никогда не был грозой учителей, он не грубил, не ломал стульев, не устраивал пожаров в школьной уборной, он просто не хотел учиться. В глубине души я уверена, что он и не мог учиться, постижение наук было для него занятием противоестественным, а ходил он в школу только потому, что понимал — все равно заставят, не отвертишься.

Вышеупомянутое сочинение было написано на уроке внеклассного чтения. Ученики должны были кратко изложить содержание повести Гоголя — любой, на выбор: из «Миргорода» или из «Вечеров». Есть какое-то «глупство» (словечко моего восьмилетнего сына) в самой постановке вопроса — изложить содержание, но способ этот старый, проверенный, с учебника не спишешь, мысли надо излагать своими словами, а мысли могут появиться только в том случае, если ты читал Гоголя. В начале урока я предупредила ребят, что ошибки учитывать не буду. Здесь же было оговорено, что если кто-то ничего, кроме «Тараса Бульбы», не читал, то пусть по этой повести и пишет. «Тараса Бульбу» мы проходили по программе и некоторые главы читали на уроке вслух.

Это особый труд — проверка школьных сочинений. Годы практики научили меня ничему не удивляться. В ребячьих сочинениях встречаются фразы, абзацы, а иногда и целые страницы, лишенные какого бы то ни было смысла, — сплошная несообразность. На то мы и учителя — помоги, объясни. В школьных сочинениях зачастую надо видеть не то, что ученик написал, а то, что хотел написать, да не смог. Но от изложения содержания «Тараса Бульбы» Васей Шаликовым дрогнула даже моя отвыкшая удивляться педагогическая душа.

Начал он бодро, рубленой фразой: «У Тараса Бульбы было два сына. Один подался к полякам, другой к белоказакам. Воевали крепко, а когда не было войны, пили горилку и пьяные валялись под забором…» И так далее, в том же духе, а потом всем знакомая по школе присказка.

Оторопело смотрел я на косые, разъезжающиеся буквы. Три спаянные по Васиной милости фразы вдруг приобрели реальный жуткий смысл. «Поворотись-ка, сын… какой ты смешной… Дай-ка я тебя убью!» И ведь убил… сразу.

Не хочу на этих страницах жаловаться на школьную программу, об этом много говорено и писано, не хочу обвинять моих учеников в нерадивости и непонимании Гоголя. Тарас Бульба и шестой класс — вещи несовместные! Я сама, учитель словесности, не всегда могу разобраться в мудрствованиях гения. Я просто хочу объяснить, хотя бы себе самой, почему за эту абракадабру и явный брак поставила Васе три, что значит удовлетворительно.

Я познакомилась с Васей Шаликовым год назад, когда стала классной руководительницей в пятом классе. Первого сентября он, как и все ребята, пришел в школу с цветами. В нашем поселке в каждом палисаднике растут цветы. Вася был такой же свежий и парадный, как его букет, скрипели новые ботинки, стриженая голова пахла одеколоном.

Перед уроком он подошел ко мне, распахнул пиджак и, щелкнув красными подтяжками, весело сказал: «Папка купил, гэдээровские». Сказано это было так, словно я давно знаю его папку, знаю с самой хорошей стороны и из-за этих подробных знаний должна искренне порадоваться замечательной покупке. «А мамка белую рубашку забыла купить, говорит — в старой ходи», — добавил он грустно и ушел на место.

Через месяц от праздничного Васиного вида не осталось ничего, кроме улыбки. Мальчишки в десять лет народ далеко не чистоплотный, у всех такие пиджаки, словно ими доску вытирали. Но у Васи был не просто неаккуратный, а запущенный вид, как-то угадывалось, что майка у него несвежая, носки разные и на пятках дыры.

— Вася, что за вид? — говорила я укоризненно.

Он поспешно запахивал пиджак и, склонившись ко мне, шептал заговорщицки:

— Говорил мамке — пришей пуговицы, да разве она вспомнит? Папка тоже без пуговиц ходит.

Я никогда не успевала высказать в ответ учительский наказ, мол, не маленький, пришей сам. Вася исчезал, буквально растворялся в воздухе. К октябрю он потерял все — учебники, тетради, линейки и таскал в школу почти пустой портфель, в котором глухо громыхал пустой деревянный пенал, с такими еще мы в школу ходили. «Мамка все куда-то посовала, — жаловался он мне ворчливым шепотом, — а новое купить — денег нет. Это она так говорит, а сама свининой торгует. Кабана заколола и на рынок сволокла. Вот папка получит аванс — все купим».