Нина Соротокина - С видом на Париж, или Попытка детектива (сборник)

— Ладно, заложницу кормить пора, — заткнул словесный фонтан Кривцов.

— Я сам покормлю. Отнесу ей еду прямо в кастрюле.

— А мне, значит, уже не доверяешь?

Шик что-то буркнул в ответ, взял кастрюлю, ложку, хлеб, засветил фонарь. Рук явно не хватало.

— Ладно, пошли вместе. Посветишь мне.

Марья Петровна сидела на матрасе, курила и рассматривала старые, по листику отслоенные детские книги. Рядом лежала перевязанная бечевой пачка пожелтевших от времени газет. Ну и шустра эта русская! Шик стороной подумал, что на этой прессе можно кой-чего заработать, может, этим газетам лет сто! Ему бы и в голову не пришло рыться в окаменевшем старье.

Но в следующее мгновение от его благодушия не осталось и следа: он увидел взломанный тайник. Вначале ему показалось, что тайник пуст, от одной этой мысли волосья на загривке встали дыбом. Но нет, полотна на месте, просто глаза ему застило от гнева. Шик перевел дух, посмотрел на Кривцова. Тот не выглядел удивленным.

— Скажи ей, чтоб ела. Да поживее, — прикрикнул Шик, с подозрением всматриваясь в невозмутимое Марьино лицо.

Ох, не понравился Шику ее взгляд! Во-первых, русская теперь знает их тайну. Во-вторых, и это куда хуже, чем первое, она вскрыла тайник по подсказке Кривцова. А как же иначе? Она искала и нашла. Тайник этот лет сто тетке служил. В нем хранились счета и прочие бумаги — и никогда деньги, потому что открыть его можно было шпилькой от волос. Но ведь кто-то подсказать должен, что на гвоздик надо давить. И ведь это какой силой надо обладать, чтобы не просто вскрыть тайник, но выломать сам механизм. Это под силу мужским рукам, но никак не женским. Может статься, что в его отсутствие Кривцов как-то проник в подвал? Вряд ли… Интуиция подсказывала: если бы напарник пробрался к тайнику, то Шик не увидел бы здесь ни полотен, ни Кривцова, ни этой русской коровы.

Естественно, Шик не оставил полотна в сломанном тайнике, отнес рулон наверх, и когда намерился перепрятать их тайно от Кривцова, тот решительно воспротивился.

— Знаешь что, милый друг, — сказал он с нехорошей усмешкой, — пока еще эти картинки принадлежат мне. И распоряжаться мы ими будем вместе.

Пришлось покориться. Полотна были положены в нижний ящик комода. Пока… потом он переложит их в багажник. Нервы у Шика были взвинчены до крайности. Что может быть мучительнее в жизни, чем выбор? Пьер сказал: «Ждите меня в десять часов, а потом сразу на улицу Жарент». Понятное дело, там у Крота надежная берлога. Но как Шику ехать на эту встречу? Крот говорил, сматывайтесь все, а дом на замок. Но не опасно ли сажать в машину Кривцова и русскую? Убивать ее Шик не собирался, этот выбор он, слава богу, уже сделал. Положим, в машину он посадит ее с кляпом во рту и со связанными руками. Но если его подозрения верны и Кривцов с ней заодно, то в машине он попытается избавиться от Шика. Реально это? К сожалению, да.

Самый простой и естественный способ выглядел так: надо заманить Кривцова в подвал, запереть его там вместе с русской и дать деру. Но Пьер как-то обмолвился, что Кривцов нужен ему для предъявления клиенту. Зачем — не сказал. Может быть, клиент без Кривцова не поверит в подлинность полотен? Глупо, но вероятно. А вообще-то это их дело. Но ведь одно другого не исключает? Если Кроту так нужен Кривцов, то он может вернуться в теткин дом и забрать эту парочку с собой. А там на свой вкус, хочешь убивай, хочешь выпусти.

Примечательно, что Шик, при всех своих робингудовских настроениях и нежелании губить чужие души, не принимал в расчет, что запертые и забытые в подвале могут умереть голодной смертью. Поломанный механизм тайника блокировал сознание, наделяя пленников нечеловеческой силой. Захотят выйти на волю — выйдут. Но мысли эти были какие-то отвлеченные. Главное сейчас — до мелочей проработать в уме сцену пленения Кривцова. До десяти еще было время.

Увлеченный своими прожектами, Шик словно забыл о Кривцове, а тот и не мозолил глаза. Только мрачен был больше обычного, видно, тоже искал выход из тупика.

— Пошли кормить твою русскую.

Молча спустились они по лестнице. Видно, рука у Шика дрожала, потому что ключ, прежде чем попасть в скважину, легонько так позвякал о дужку. Вошли… Он поставил тарелку на пол и тут же пошел к двери, бросив на ходу: «Чайник-то забыли…» Русская цепко схватила пиццу, видно, оголодала.

Но тут случилось непредвиденное. О великая истина! Человек предполагает, а Бог располагает. Кривцов не дал Шику дойти до двери. Он вдруг прыгнул на него и с силой завел руки назад. Прочная веревка обвила запястья. Шик трепыхался, как попавшая в сеть рыба. Кривцов подтащил его к стулу, усадил на него и крепко прикрутил веревкой к спинке. Дыхание у Кривцова было горячее, почему-то отдавало луковым супом.

— Все, кончен бал! Марья, ты уходишь отсюда, и немедленно, — крикнул Кривцов срывающимся от волнения высоким голосом. — А мы уж тут сами разберемся, как нам дальше жить.

Марья Петровна с пиццей в руке и с открытым ртом смотрела на происходящее в немом изумлении.

— Куда это я пойду? Я и дороги отсюда не найду. Вы обещали меня отвезти в центр Парижа. Так везите!

— Не валяйте дурака! Уходите! Вам нельзя здесь оставаться. Вас действительно могут убить, — от волнения Кривцов перешел на «вы», ему казалось, что Марья Петровна так скорее ему поверит.

— Глупости…

— Через час здесь будет другой человек. Кличка его Крот. Но по праву его следовало назвать Крутым. Вы ведь его видели в кафе? Не советую встречаться с ним еще раз. Вы, моя дорогая, слишком много знаете.

— Так я что — могу идти? — она стала рыться в сумке, потом в карманах. — Вы хотя бы дадите деньги на такси?

— Уйдете вы, наконец!

Кривцов был целиком поглощен разговором, и еще он совершенно взмок от волнения. Вроде не было у него такой привычки — потеть некстати, а тут он прямо ощущал, как вода течет по лбу, застилая глаза. Он уговаривал Марью бежать, сходил с ума от ее медлительности, промокал платком потный лоб и затылок, то есть меньше всего обращал внимание на Шика. А зря. Ему следовало быть осмотрительнее. Не каждый художник умеет вязать крепкие узлы, и Кривцов был тому иллюстрацией. Раскачивая старый стул, Шику удалось ослабить веревки и освободить одну руку — левую. Пьеровский пистолет, который он сам спрятал в ящике теткиного буфета, теперь лежал у него в кармане.

— Назад! — истерически крикнул он.

Марья Петровна оглянулась и обомлела. На нее смотрело пистолетное дуло. Как в кино… ну совсем как в дурацких боевиках, которыми под завязку напичкан московский телевизор. Боже мой, какая пошлость! Испугайте меня! Но смеяться ей сейчас не хотелось, ей было страшно.

Кривцова вид пистолета тоже поразил до крайности, но состояние шока длилось секунду. Через мгновение он уже бросился вперед. Профессионал знает, что делать этого было нельзя, под прицелом должно вести себя тихо. Но меньше всего в эту минуту Кривцов думал о подобных мелочах. Злость на Шика была столь велика, что сиди этот дурак хоть в танке, он бросился бы с голыми руками на броню. Вот здесь пушка и выплюнула свой снаряд.