Дональд Уэстлейк - Жизнь наизнанку

Фэркип, собираясь достать свой кошелек, обернулся к официанту и возмущенно сказал:

— Двадцать шесть долларов!

— Я тут просто работаю, — напомнил официант.

Фэркип кивнул. — Может и мне бы стоило, — сказал он и положил две двадцатки на чек. — Мне нужен будет чек.

— Я знаю, — сказал официант и снова уплыл.

— Наличка? — заметил Дортмундер. — Я всегда думал, что такие парни как ты используют кредитки.

— Наличные, — ответил Фэркип. — Я всегда оставляю десять процентов чаевых, поэтому положил еще одну двадцатку.

Стэн засмеялся. — Дуг, — сказал он, — ты отчаянный парень.

— Нет, спокойно ответил Фэркип, — а вот вы, ребята, да. Вот, что я хочу вам предложить. Если я получу согласие от вас и одобрение от своих боссов. Двадцать тысяч каждому, плюс шесть сотен за сутки работы. Это если вас до пяти человек, а вы продаете нам свое разрешение снимать вас за работой, нам не нужно знать все-все детали, но нужно, чтобы был какой-то интерес. Мы бы хотели снимать несколько дней в неделю, но не менее шести недель, и не более двенадцати.

— Снимать то, чем мы занимаемся, — повторил Дортмундер.

— Точно.

— То, чем мы занимаемся в реальной жизни.

— Поэтому оно и называется реалити.

— И потом, — продолжал логическую цепочку Дортмундер, — вы будете показывать это все на телевидении.

— В этом весь смысл.

— Я не понимаю одной части — почему мы не попадем за решетку?

— Да, я понимаю, что с этим будут некоторые трудности, — сказал Фэркип бодро и уверенно. — Всегда бывают какие-то проблемы, и мы всегда их решаем, и в этом раз разберемся. Поверьте мне, с этим вопросом мы легко справимся.

Дортмундер с недоверием посмотрел на него. — Легко, значит, — повторил он.

— По сравнению со съемками «Госпожи», — уверил его Фэркип, — это будет несложно. А вот с этим сериалом были одни сплошные проблемы. И много стирки.

— То есть вы хотите снять фильм о том, как нарушается закон. То есть, даже несколько законов сразу, никогда не получается нарушить только один.

— Мы отлично поработаем, — снова уверил его Фэркип. У нас отличная команда, первоклассные люди. Например, Марси.

Все уставились на Марси. — Ага, — поддакнул Дортмундер.

— Поэтому это будет бомба, — заявил Фэркип. — Ищем и работаем до темноты. Вы покажете свой профессионализм, а мы свой. И вам, ребята, не нужно продолжать, если вы не хотите.

Дортмундер и Стэн переглянулись, Дортмундер знал, что Стэн думает то же самое, что и он: Больше у нас ничего нет. Двадцать тысяч за то, чтобы покривляться с клоунами перед камерами. Плюс суточные.

Дортмундер кивнул Фэркипу. — Возможно, — твердо сказал он.

— Согласен, — поддержал Стэн.

Фэркип засиял. — Здорово! Из внутреннего кармана он достал ручку и дешевый блокнот. — Дайте мне свой контактный номер, — попросил он.

— Я дам тебе номер своей мамы, — сказал Стэн. Поскольку Стэн жил с мамой, это был и его номер тоже, но Дортмундер мысленно одобрил идею Стэна выдержать пока некую дистанцию.

Фэркип записал номер, который ему продиктовал Стэн, и спросил:

— Где это? — В Бруклине?

— Точно.

— Это ее мобильный?

— Нет, это просто ее номер, — ответил Стэн. Телефон на стене. Он бы не стал давать ее мобильный номер, ей это не нравилось.

— У моей мамы тоже есть такой, — сказал Фэркип чересчур сентиментально и снова улыбнулся, спрятав назад в карман ручку и блокнот. — Я поговорю со своими боссами, — сказал он. — Будем на связи.

— Хорошо.

Они уже было собирались встать, но тут подала голос Марси:

— Прошу прощения.

Все посмотрели на нее, она смотрела на Стэна, он ответил:

— Да?

— Это мой единственный телефон, — тихо сказала Марси. — В нем номера всех моих друзей, номера быстрого набора, вся моя жизнь. Вы не могли бы просто удалить эти фото, и я заберу свой телефон?

Немного удивившись, Стэн ответил:

— Возможно, — и он достал телефон. Изучив его немного, он сказал:

— Он отличается от моего.

— Я знаю, — сказала она. — Они все разные. Не знаю, зачем они это делают. Нажмите эту кнопку, чтобы попасть в меню.

Им понадобилось всего несколько минут, чтобы проникнуть во всем глубины телефона, и, наконец, они нашли несколько фотографий Дортмундера и Стэна, слегка мимо фокуса с длинной выдержкой, и удалили их все. Стэн отдал это маленькое устройство девушке в руки и сказал:

— Не хотелось бы, чтобы ты расхаживала без всей своей жизни.

— Я это очень ценю, — тихо поблагодарила она. — Огромное спасибо.

Энди Келп, парень с резкими чертами и дружелюбной улыбкой, одетый в повседневную одежду черных и темно-серых оттенков, обратился к кассиру, тощему семидесятилетнему старику с носом похожим на дверную ручку, который подрабатывал за минимальную плату, чтобы добавить, хоть чуток денег к своему соцобеспечению: «Я хочу видеть Племянника».

Кассир почесан желтым ногтем свой крючковатый нос. — Нет, — сказал он, тут таких нет. Обведя рукой помещение, он добавил: — Так называется сам магазин.

Келп кивнул. — Он примерно пять футов ростом, — сказал он, — весит около трехсот фунтов, все из-за транс-жиров. Он одевается, словно достал одежду из корзины с грязным бельем, всегда носил соломенную шляпу и говорит так, словно лягушка с больным горлом.

— А, так вы его знаете! — воскликнул кассир. Подходя к телефону за кассой, он сказал: Большинство не знают, что Племянник — реально существующий парень.

— Везунчики. Скажи ему, что это Энди с Ист-Сайда.

— Хорошо.

Келп отошел в сторону, дав проход следующему покупателю — пухленькой испанке невысокого роста, которая катила перед собой огромную тележку, доверху набитую куклами барби, совершенно разными куклами барби. Либо у этой дамочки было невероятное количество племянниц, либо у нее был свой странный фетиш; в любом случае, Келп отступил, дабы не вторгаться в ее личное пространство.

— Так, — наконец сказал кассир. — Вы знаете, где находится офис?

— Я тут первый раз.

— Хорошо. Указав своим длинным крючковатым носом, кассир сказал: Идите по третьему проходу, потом свернете направо и идите до конца, потом налево и снова до конца.

Поблагодарив старика, Келп оставил ее разбираться с грудой барби, а сам пошел по указанному направлению, рассекая полупустое пространство; в магазине было не так уж много посетителей и не так уж много товара.

В этом была вся суть «Племянника». Он открывал свои дискаунтеры где-нибудь на окраине города в Нью-Джерси или Лонг-Айленде, никогда не платил аренду или коммунальные, из-за чего его вышвыривали через двенадцать-пятнадцать месяцев и забирали часть товара. Поскольку арендодатели и поставщики были тоже сомнительными персонажами, и поскольку он каждый раз открывал новую фирму, серьезных последствий никогда не было, поэтому Племянник спокойно открывал очередной дискаунтер опять же где-нибудь на окраине Большого Нью-Йорка, где никогда о нем прежде не слышали. Так он и жил.