Дональд Уэстлейк - Жизнь наизнанку

— Джон, — улыбнулся Джадсон. — Сколько лет, сколько зим.

— Столько лет, столько зим мне нечего было предложить.

Надежда забилась в груди Джадсона:

— А сейчас есть что?

— Поэтому я и хочу снова собрать команду, — сказал Джон. — Мы собираемся к десяти в «Баре и Гриле».

— Звучит супер, Джон, — радостно сказал Джадсон. Когда Джон повесил трубку, он все еще улыбался.

Супер, да. И хотя, скорее всего, сегодня соберется не вся группа, по опыту Джадсон знал, что эти сборы группы всегда заканчиваются более нелегальными заработками, чем мошенничество с чеками, но с другой стороны, они гораздо меньше походи на рутинную работу.

Посвистывая, он закрыл дверь офиса на два оборота и потопал к лифту.

Когда Дортмундер зашел в «Бар и Гриль» на Амстердам авеню в среду в десять вечера, он увидел, что площадь под низкими потолками не слишком забита. Столики по бокам и по центру были свободны. В конце зала за барной стойкой стоял Ролло, крупный бармен, который медленно выводил буквы завтрашнего меню на черной доске кусочком белого мела, держа серую тряпку в другой руке. Завсегдатаи бара, как обычно, скучковались по левой стороне барной стойки.

В апреле завсегдатаи всегда обсуждали налоги. — Я, пожалуй, задекларирую свой шар для боулинга как расходы.

Парень справа от него даже развернулся. — Шар для боулинга!

— Мы спорим на определенную сумму, — начал объяснять первый. — И ведь только потом мне нужно будет задекларировать, сколько я выиграл и потом с этого платить налог. Я спросил парня в аптеке, как это все делается, он сказал, что узнает и потом расскажет.

Дортмундер повернулся к Ролло, когда тот уже приближался к «лазанье», но пока еще не начал писать. Увидев Дортмундера, он кивнул и сказал:

— Давно тебя не видел.

— Я наполовину на пенсии, — ответил Дортмундер. — Но не специально.

— Это может затянуться. Ролло кивнул в сторону доски. — Что скажешь?

Дортмундер посмотрел, надпись гласила: ЛУСАНИЯ. — Не уверен насчет «У», — сказал он.

Ролло еще раз посмотрел на надпись. — По крайней мере, я уверен насчет «Л», — сказал он, и как раз зашел Энди Келп.

— Как дела? — спросил он. — Там не «С».

Дортмундер посмотрел на него. — Какое «Сэ»?.

Келп показал пальцем. — Вон там. — Должно быть «З».

Ролло пошел к доске слегка подбоченясь, окрашивая мелом край своего фартука. — А звучит, как будто должно быть «С», — размышлял он.

— Да, — согласился Келп, — но ты не забывай, что это иностранное слово.

— А, лазанья, — понял, о чем идет речь Дортмундер. — Думаю, ты прав. Сомневаюсь, что в этих языках вообще есть буква «С». Кроме английского, разумеется.

— И польского, — добавил Келп. — Вот чего у них нет, так это гласных. Ролло, а вот у меня до сих пор еще нет напитка.

Ролло тут же отложил тряпку и мелок. — Для вас двоих, — вспомнил он, — бурбон на скалах. Доставая лед и стаканы, он спросил:

— Кто еще сегодня будет?

Понимая, что Ролло предпочитает узнавать о своих клиентах по их напиткам, плюс чтобы отношения с посетителями сразу сложились, Дортмундер сказал:

— В общем, нам пиво с солью, потом водку и красное вино, и я не знаю, что будет пить малыш.

— Он еще не решил, — сказал Ролло. — Он пока еще думает. Он подтолкнул к ним круглый металлический поднос, на котором красовалась надпись «Рэйнголдская мировая ярмарка 1939», на нем уже стояли два стакана, наполненные льдом, пластиковая миска со льдом и бутылка с этикеткой «Амстердамский ликерный магазин бурбона — Наш собственный бренд». — Я отнесу, — сказал он.

Взяв поднос, Келп сказал:

— Удачи с меню.

— Она мне понадобится. Ролло нахмурился над доской. — В любом случае, — сказал он, — я точно знаю, что где-то тут должна быть «И».

Дортмундер пошел за Келпом, который шел с подносом вдоль бара, мимо завсегдатаев, уже третий из которых говорил:

— Весь смысл установленного налога заключается в том, что ты платишь не больше месячной арендной платы.

Обойдя завсегдатаев, Дортмундер и Келп двинулись вниз по слабо освещенному коридору, мимо дверей с табличками «Поинтеры» и «Сеттеры» и силуэтами собак, по узкому проходу мимо ящиков с бутылками, составленными в будку, которая когда-то была телефонной, еще до революции коммуникаций и некоего вандализма. В конце коридора, пока Келп ждал, Дортмундер толкнул дверь перед собой, зашел внутрь и включил свет. За ним зашел Келп.

Это была маленькая квадратная комнатка с бетонным полом. Коробки из-под пива и ликера были составлены под самый потолок вдоль всех стен, но в самом центре оставалось еще достаточно места для потрепанного временем старого деревянного стола со столешницей некогда зеленого цвета, окруженного дюжиной деревянных стульев. Все освещение в комнате представляло собой одинокую лампочку, висящую на длинном черном проводе прямо над центром стола.

Дортмундер и Келп обошли стол с двух сторон, Келп поставил поднос, и они оба сели лицом к двери. Кто приходит первый, всегда занимает места лицом к двери, а опоздавшие всегда страдают от неудобства сидеть спиной к постоянно открывающейся двери.

Наливая амстердамский бурбон в стаканы поверх льда, Келп сказал:

— Расскажешь им сам. Мне нравится слушать.

— Ну, Стэн, например, уже знает историю, — подметил Дортмундер. — Остался только Тини и малыш.

— Ну, вот им и расскажешь.

Коридор внезапно накрыла тень, будто затмение упало на часть прохода. Заметив это, Келп сказал:

— А вот и Тини.

Дортмундер кивнул, и в этот момент в дверном проеме появился человек размером с кита. Это существо, для близких и друзей известный как Тини, имело туловище больше похожее на внедорожник; он был одет в куртку и брюки нейтрального серого цвета, что делало его еще больше, на плечах красовалась большая голова, глядя на которую думаешь не про остров Пасхи, а про остров Хэллоуин. В левой руке он держал стакан с чем-то очень похожим на вишневую содовую, но это была не она. Когда он заговорил, его голос зазвучал басовыми нотками органа: — Я опоздал.

— Привет, Тини, — поздоровался Келп. — Нет, ты не опоздал.

Проигнорировав этот комментарий, Тини продолжил:

— Нужно было отвезти назад водителя лимузина.

— В автосервис?

— Оттуда я его забрал. Оказалось, что он сам из Калифорнии. Тини покачал своей головой с острова Хэллоин и сел справа от Дортмундера, чтобы дверь была хотя бы в профиль.

— Может, он неплохой, Тини, — сказал Келп. — В Калифорнии тоже бывают хорошие люди.

— В Калифорнии он тоже работает водителем лимузина, — ответил Тини.

— По крайней мере, он знает как, — подметил Келп.

— Каждый год, — продолжил Тини, — он отвозит людей на церемонию вручения Оскара. Знаменитостей. Он хотел мне рассказать. Каждый, каждый год, он отвозит знаменитостей на церемонию Оскара.