Дональд Уэстлейк - Плохие новости

Как полная противоположность, номер Ирвина уже спустя полчаса после их прибытия превратился в мужской магазин после взрыва, а комната Перышка, хоть и была относительно чистой, но была полностью завалена ее вещами, одеждой, косметикой и лентами для занятий.

Гилдерпост намеренно добавил в дело Ирвина. Его главным правилом было не смешивать бизнес и удовольствия, а это становилось вдвойне трудно, когда имеешь дело с такой опасной и чертовски привлекательной штучкой, как Перышко.

Эти трое были не просто странной парочкой, они были странной троицей. Перышко была бывшей танцовщицей, коренная индейка, невероятно красивая, будто выточенная из гранита, будто ее матерью была Пакахонтас, а отцом — гора Рашмор. Ирвин Гэйбел, снятый с должности профессор университета, был высоким и костлявым, в основном плечи и кадык, с обиженным и насмешливым взглядом, который действовал на студентов в университете, однако в реальном мире особого эффекта не имел.

Что касается Гилдерпоста, то криминальный гений выглядел как криминальный гений: крупный, осанистый, со светлыми кучерявыми волосами, свисавшими над безупречным бледным лбом. Он носил костюм-тройку и был, пожалуй, единственным человеком во всем штате, который носил жилет. Несколько лет назад он даже отпустил бороду, но когда появились седые волосы, он стал похож на растлителя малолетних, которым он, естественно, не был; и тем не менее, он выглядел как человек, который когда-то носил бороду, по неуловимой наготе между его большим носом и большой верхней губой. Иногда он поглаживал это место пальцем, как будто все еще носил усы.

А сейчас он сказал:

— Нет необходимости торопиться, Перышко. Причина успеха всех моих операций — это то, что я фанат деталей.

— Ура, — прокомментировала Перышко.

Ирвин сказал:

— А что насчет этих придурков? С ними будет так же легко, как с теми в Элко?

— Даже еще легче, — уверил его Гилдерпост. — Я виделся только с одним из них, но он возьмет с собой друга. Глядя на мистера Энди Келли, не трудно себе представить каким будет его друг.

— Еще один придурок, — задумался Ирвин.

— Парочка воров, — поддержал Гилдерпост. — Сильные руки, слабые мозги. Они делают всю тяжелую работу и все.

Перышко прочистила горло и сказала:

— Тэмпус не жданос.

Гилдерпост улыбнулся в ответ.

— Правильно, Перышко, — сказал он, — ты, несомненно, права. Движение в Манхэттэне непредсказуемо, особенно в такое время. Поэтому, если Ирвин готов…

— Всегда готов, — отозвался Ирвин.

— Прекрасно, — сказал Гилдерпост. Он бы предпочел более послушных ассистентов, но где же таких найти? Однако каждому досталось свое задание. На самом деле, Перышко отлично подходила для своей роли, а знания Ирвина были бесценны. Поэтому, можно было сказать, что Гилдерпост был готов к любым неприятностям.

Все трое вышли из номера Гилдерпоста, и он дернул ручку, чтобы убедиться, что дверь заперта.

Чёрный Эконолайн с подозрительными калифорнийскими номерами ждал их у входа. Плимут Вояджер Ирвина с не менее сомнительными номерами Южной Каролины, на котором он должен был сопровождать мини-вэн, стоял рядом, напротив номера Ирвина.

Перышко кивнула парням и сказала:

— Увидимся за завтраком.

Ирвин спросил:

— Ты не хочешь потом узнать новости?

Гилдерпост еще раз убедился, что у Ирвина были планы на Перышко, и как бесхозно в наше время раздаются ученые степени.

Перышко одарила Ирвина своей особой улыбкой: как будто от этой улыбки трескалась глазурь.

— А что, есть сомнения, что за завтраком не получится?

— Никаких сомнений, — вставил Гилдерпост. — Мы поместим деда туда, где от него будет больше пользы, разберемся с этими ассистентами, так как у нас уже есть другие, и останется только забрать нашу награду.

— Вот и отличненько, — ответила Перышко.

Стоя на южном углу Тридцать Шестой и Лекс в час ночи, ожидая пока приедет машина и отвезет на кладбище, Дортмундер так и не мог сообразить, как он в это все ввязался. Ему нужно было сначала выкопать могилу, потом закопать обратно. Как-то неправильно это. Это было низко, неправильно, не соответствовало его истории, образу, принципам. «Я слишком хорош для этого», — пожаловался он сам себе.

Келп, стоящий рядом с ним, был бодр и весел, как будто выкопать могилу было пределом его мечтаний.

— Джон, это же самое легкое задание, которое у нас когда-либо было.

— Это физическая работа, — сказал Дортмундер.

— Я знаю, — согласился Келп. — Это, конечно, недостаток. Но посмотри на это с другой стороны. Это ведь тоже нелегально.

— Больше мороки, чем нелегальности, — ответил Дортмундер, и в этот момент черный Эконолайн остановился напротив них. Водительская дверь открылась, и из нее показался статный мужчина в темно-сером костюме-тройке, белой рубашке и с темным узким галстуком. Его волосы были приглажены, как аккуратно выстриженная лужайка в Коннектикуте. Для Дортмундера он был похож на гробовщика.

— Энди! — позвал этот мужчина, голос у него был как у богатого мужчины с богатой прической, и он протянул свою представительную руку.

— Фицрой, — отозвался Энди и пожал руку. И потом Келп сказал: — Фицрой, это Джон, Джон, это Фицрой.

— Привет.

— Как поживаешь? — спросил Фицрой, улыбаясь своей блестящей и бодрой улыбкой. Он протянул Дортмундеру руку. И последнему она показалась похожей на куриную грудку в носке.

Келп сказал:

— Как раз вовремя.

— Естественно, — сказал Фицрой и повернулся к Дортмундеру: — Прости, Джон, тебе придется ехать сзади.

— Ничего страшного, — ответил Дортмундер. — Да и вообще, какая, собственно, разница.

Фицрой подошел к задней части машины и открыл дверь.

— Боюсь, кроме как на пол, сесть больше некуда.

Естественно.

— Ничего страшного, — повторил Дортмундер и на четвереньках вполз в машину, ощупывая грубое покрытие на полу.

— Все готовы? — спросил Фицрой, хотя он не ждал ответа, он просто хлопнул дверью. Дортмундер чудом успел втянуть ноги.

Он оперся левым предплечьем на деревянный ящик, тем самым освободив место для ног, смог разогнуться и сесть, правда в очень импровизированной позе лотоса. Затем он огляделся в полумраке.

Окон не было, только спереди: лобовое стекло и два окна со стороны водителя и пассажира сбоку. Сзади лежали две лопаты, катушка толстой веревки, еще что-то непонятное и этот длинный деревянный ящик…

Гроб. Из темно-коричневого дерева, как будто потертого, с пятнистыми медными ручками и слабым запахом подвала, как в теплице зимой, в общем, как из могилы.

Дортмундер убрал руку и положил на колено. Конечно, это же был гроб, который нужно положить в могилу, когда они вытащат настоящего хозяина оттуда. «И я», — подумал Дортмундер, — «должен ехать с ним всю дорогу до кладбища. Супер!»