Дональд Уэстлейк - Плохие новости

— А теперь свитер, — сказал Тини.

— Тини, там же очень холодно, — застонал Фицрой.

Вместо ответа Тини снова показал большой и указательный пальцы, но в этот раз, не дотрагиваясь до кадыка Фицроя. На этот раз он уже как будто выстрелил ему в лоб.

В голове Фицроя звенело как от гонга. Он снял свитер и протянул Тини, который снова указал на пол. Он кинул его на пол, Тини снова подпихнул его через проем и потом сказал:

— А теперь рубашку.

— Тини, что ты…

И снова показались пальцы. Фицрой начал расстегивать пуговицы.

Наблюдая за ним, Тини сказал:

— Знаешь, что мне больше всего понравилось? Глоки под передними сиденьями. Расстегивай, расстегивай, Фицрой.

Продолжая расстегивать пуговицы, Фицрой спросил:

— Ты их видел? Ты же знаешь, мы не собирались их использовать.

— Знаю, — ответил Тини.

Вдруг Фицрой забеспокоился:

— Тини, а где Ирвин?

— На данный момент, — спокойно ответил Тини, — он обмотан примерно милей скотча и лежит в грузовике, который забит плащами.

— Плащами?

— Он направляется в Орегон, — объяснил Тини, — без остановок. Будет там дней через пять.

Когда и рубашка исчезла за дверью, Фицрой сказал:

— Тини, мне нужен Ирвин.

— А мне нет, — безразлично сказал Тини. — Ботинки.

— Ботинки?

— Ботинки.

Фицрой недолго пытался сопротивляться, а потом начал расшнуровывать ботинки. Похоже, у него проблемы были покруче, чем лишение ботинок.

— Тини, у Ирвина есть аудиозаписи, которыми меня можно шантажировать, — сказал он.

— Толкни ботинки под дверь.

Фицрой так и сделал.

— И если Ирвина тут нет, чтобы присмотреть за этими записями, — сказал он, — то они запросто могут попасть в полицию.

— Носки.

— Тини, ты что, не понимаешь? Если Ирвин…

Тини снова показал большой и указательный пальцы.

— Похоже, у тебя намечаются проблемы, — сказал Тини. — Хорошо, что ты уезжаешь.

— Уезжаю?

— Носки, Фицрой.

Носки уплыли за дверь.

— Футболка, — сказал Тини.

— Тини, как далеко ты собираешься зайти? Ты же не собираешься меня тут оставить? Голым?

— О нет, Фицрой, — уверил его Тини. — Мы не злые парни, не то, что некоторые. Вот, надевай футболку. А теперь штаны и трусы. Поторапливайся, Фицрой, поздно колебаться.

— Я могу закричать, — предупредил Фицрой.

Тини заинтересовался.

— Думаешь? Среди этих щебечущих деток? Ну, допустим, это будет доля секунды. Как думаешь, что случится потом?

Фицрой, смущенный и униженный, пытаясь убедить себя, что когда-нибудь им за это воздастся, но фантазия не работала в данный момент, чтобы обрисовать картину, как это будет, закончил раздеваться. Пару секунд он сидел на унитазе униженный, продрогший, голый, наблюдая, как за дверью исчезли его последние вещи, но потом внутрь запихнули что-то. Какая-то одежда темно-красного цвета.

— Ну вот, — глядя на обновку с одобрением. — Примерь-ка, Фицрой.

Фицрой, кряхтя, наклонился, чтобы поднять одежду, которая оказалась застиранным хлопковым комбинезоном. На спине большими буквами на красной ткани было написано «ЦИУХ».

— Что… Что это за буквы?

— Центральное исправительное учреждение Хадсона. Это место средней жесткости. Там плохие парни, которые любят надавать тумаков. Как я тебе сейчас. Надевай, Фицрой.

«Они ходят отправить меня в тюрьму», — подумал Фицрой в панике и отчаянии. «Как они собираются это сделать?»

Просовывая ноги в штанины комбинезона, Фицрой спросил:

— Вы хотите меня туда отправить?

— Что? — хихикнул Тини, но это прозвучало как грохот барабанов в оркестре. — Нет, мы не хотим, чтобы тебя нашли. Фицрой, мы хотим, чтобы ты потерялся. Думаю, ты тоже этого хочешь. Ладно, вставай, парень, просовывай руки в рукава, застегивайся. Отлично. Повернись, руки за спину.

Фицрой почувствовал холод металла от наручников на запястьях.

— А теперь, — скомандовал Тини, — выходи как заключенный.

— Тини, — начал Фицрой, — так нельзя обращаться с человеком, который никогда…

В голове Фицроя снова раздался звон гонга. Он заморгал и замолчал. Тини встал за ним и открыл дверь кабинки.

Все были тут: Энди, Джон, Стэн. Они встали так, что не давали проходу к этой кабинке никому из папаш и их деток. Тини подтолкнул Фицроя в спину, и все пятеро вышли из мужского туалета, потом из ресторана и вышли на парковку. Десятки глаз с ужасом и интересом наблюдали за ними.

Было очевидно, что это все означало. Тут был преступник, который сбежал из Нью-Йорка или откуда-то еще, чтобы поучаствовать в каком-нибудь скверном, ужаснейшем преступлении, а теперь он окружен полицейскими в гражданском. И поскольку все считают его очень опасным преступником, к кому Фицрой теперь может обратиться за помощью? Этот подлый, гадкий, гнилой перебежчик Ирвин теперь где-то в грузовике с плащами на пути в Орегон. Эти туристы вокруг явно не хотят посодействовать в побеге опасного преступника. О, черт.

Они вели его к парковке для грузовиков, поэтому, судя по всему, ему тоже предстоит путешествие. Они ушли от любопытных глаз семей. Теперь они были среди огромных грузовиков, которые стояли в длинных переполненных рядах, и вокруг не было никого. Они покинули мир свидетелей. Земля была очень холодной под босыми ногами Фицроя, его будущее было слишком ужасным, чтобы осознавать, но все, о чем он мог думать сейчас, — куда же его отправят?

Энди подошел справа, Джон слева, Тини и Стэн стояли сзади.

— Энди, есть ли хоть какой-то шанс достучаться до твоей благородной части? — взмолил Фицрой.

— Всегда, — ответил Энди. — Ты уже достучался. Именно поэтому я и Джон попросили Тини не избавляться от тебя, пока не будет крайней необходимости. И я очень рад, что он этого не сделал. Понимаешь, к чему я клоню?

Фицрой вздохнул. Это были хорошие новости. То, что могло бы произойти иначе, было плохими новостями.

— Куда меня отправят, Энди? — спросил он.

— Тебе понравится, — пообещал Энди. — Видишь вон тот огромный грузовик, тот блестящий серебристый?

— Да.

— Там команда из двух человек, в кабине два спальных места, грузовик едет 24 часа в сутки. Сзади полно картонных коробок, набитых шариками поролона. Поедешь в роскоши, Фицрой, на подушках из поролона.

— Куда он едет, Энди?

— Это же шарики поролона, — повторил Энди. — Куда ж еще? Конечно в Сан-Франциско! Будешь там за считанные дни, Фицрой.

— Вот что мне не нравится в Арни Олбрайте, так это все, — недовольно пробубнил Дортмундер.

— Ну, у него же должны быть какие-то хорошие качества, — сказал Стэн.

— Не думаю, — ответил Дортмундер. — Я думаю, что Арни Олбрайт — единственный во всей округе, у которого нет абсолютно никаких качеств. Я думаю, что Арни Олбрайт на сто процентов состоит из дефектов.