Елена Логунова - Боты для ночного эльфа

— Статья сто пятьдесят восемь УК РФ — кража на сумму, превышающую тысячу рублей, — подсказала Ирка. — Штраф до восьмидесяти тысяч рублей или два года тюрьмы, если вор — одиночка, и целых пять лет за решеткой, если кража совершена группой лиц.

На мой восхищенный взгляд подружка ответила признанием:

— Это мне Серега вчера рассказал.

— Серега — это полковник Лазарчук, дружественный нам суровый мент, — пояснила я для тех, кто еще не в курсе.

— Какой полковник? Какой штраф? Какая тюрьма? — Питер Бург покраснел, натужился и разродился вопросами: — Какая кража?

— Скорее два года, чем пять, — внимательно посмотрев на фокусника и решив, что он вполне искренне недоумевает, сказала я Ирке.

— Думаешь, Бургер не в деле? — усомнилась подружка.

— Питер Бург, — в очередной раз поправила я.

— Какое дело? — Фокусника переклинило на однотипной вопросительной конструкции.

— Да уголовное же! — рявкнула Ирка и попыталась закатать отсутствующие рукава.

— Ира, спокойно! Закон осуждает самосуд!

Я похлопала по локтю подружку и взглядом приморозила к месту смуглянку, потихоньку отъезжающую от стола вместе со стулом.

— Слышь, ты, Киндер! — злобная Ирка повернулась к фокуснику. — То есть Бургер!

— Я Питер! Питер Бург!

— Да хоть Магадан! Ха, Маг Адан — это я здорово придумала! — пугающе развеселилась подружка. — Отличный псевдоним для затяжных гастролей на нарах, дарю!

— Да на каких нарах?!

— Слушайте, вы, фокусник и мать его! — не выдержала я. — Не знаю, кто из вас виноват, а кто нет, с этим суд разберется, но я вам ответственно обещаю: артистическую карьеру мы вам порушим, как…

— Как карточный домик! — договорила за меня подружка и с треском раздавила ногой пустую картонную коробку на полу.

— Я ничего не понимаю, — после паузы признался Питер Бург.

— Петя, я…

Все посмотрели на смуглянку.

— Покайтесь, гражданочка, — душевно посоветовала я. — Чистосердечное признание смягчает вину.

— Мама?

У Пети-Питера вытянулось лицо.

Смуглянка вздохнула и начала свою печальную повесть.

Она хотела как лучше.

Какая мать на ее месте не думала бы о том, как помочь талантливому сыну, буквально день и ночь?

Однажды на рассвете, когда силуэты темных гор оттиснули на розовеющем небе красивые загогулины, Варвара придумала идеальную сигнальную систему, с помощью которой она могла бы передавать сынишке Пете-Питеру полезную информацию о зрителях.

Дамочки, которых она разрисовывала узорами мехенди в антракте представления, в процессе болтали кто со спутниками, кто по телефону, а кто и с самой художницей, не делая различия между ней и, например, маникюршей. А ведь маникюрша — это для современной женщины примерно как святой отец-исповедник!

За четверть часа, сноровисто работая кисточкой, кивая и поддакивая, Варвара успевала узнать те или иные подробности личной жизни клиенток — как правило, в первую очередь «всплывали» имена родных и близких. Оставалось зашифровать эту информацию в живописном послании и указать «ясновидящему телепату» Питеру Бургу на очередную жертву.

Забавный розыгрыш, не более того!

Варваре не в чем было бы себя упрекнуть, и Уголовный кодекс не был бы к ней в претензии, если бы одна болтливая гражданочка, не будем показывать на нее пальцем, держала в секрете такую важную информацию, как пин-код своей банковской карты!

И если бы подружка этой самой гражданочки, не будем показывать пальцем и на нее тоже, имела в своем кошельке разменную монету для автомата с шоколадками!

Но нет, одна гражданочка через ползала орала другой, как сноповязальщица косарю в чистом поле: «Лен, Мася тебе сейчас мою карточку принесет, пин-код четырнадцать-ноль семь!»

Разве они не знали, что не надо так делать?

И не подумали, что тонко чувствующая художница в порыве творческого вдохновения вполне может запечатлеть на заменяющем ей холст плече те самые цифры, которые ей прокричали буквально в ухо?

И что наивная художница после бокала-другого прекрасного абхазского вина вполне может доверчиво рассказать эту забавную историю случайному знакомому, который окажется не приличным бизнесменом, а предприимчивым карманным вором?

— Мне все понятно, — вздохнул Питер Бург, с досадой и жалостью поглядев на хлюпающую носом маменьку. — Один вопрос: какую сумму вы потеряли по нашей с мамой вине?

— В кошельке было две тысячи рублей, на карте — шестьдесят две тысячи с копейками, — ответила Ирка. — Для пущей точности я эсэмэску из банка могу посмотреть…

— Не надо пущей точности, — отмахнулся фокусник. — Округлим сумму до шестидесяти пяти тысяч. Мы вам их вернем, а вы забудете эту историю, договорились?

— Вернете деньги — забудем, — согласилась подружка.

— Но снова вспомним, если узнаем, что еще кого-то обокрали подобным образом, — пригрозила я. — А мы узнаем, не сомневайтесь, у нас связи и в СМИ, и в полиции…

— А сроку мы вам даем одни сутки, потому что денег у нас никаких не осталось, а дома дети малые плачут, их надо кормить, а они та-акие прожорливые! — поплакалась Ирка.

— Кстати, о маленьких и прожорливых!

Я вспомнила, что не разгадала еще один профессиональный секрет семейства фокусников:

— Скажите, а как вы свою ручную крысу непосредственно на нужного человека науськали?

— Только не надо врать, что это была любовь с первого взгляда, — пробурчала Ирка.

— Нет, конечно, — бледно улыбнулась художница. — Я специально для вас развела краску арахисовым маслом, крысы его обожают.

— А я-то думала, это попкорн так густо пахнет, — хмыкнула я.

— Все так думают, — кивнула изобретательная художница.

На том мы и расстались.

Домой шли быстро — почти бежали. Мамаша Максимова беспокоилась о своих детках, а меня тревожила судьба Дарта Вейдера. Ну, проводник Темной Силы, и что теперь? Отдавать его на растерзание?

Предчувствие меня не обмануло.

— Это мамочка пришла! — пропела Ирка, с хрустом вонзив в замочную скважину ключ.

Уходя, мы для пущего спокойствия (Иркиного, не моего) заперли деток и няню Дарта в квартире.

Дверь открылась.

Подружка охнула и окаменела на пороге, перекрыв мне и доступ в комнату, и вид.

Я вытянула шею, заглянула поверх ее плеча и вздохнула:

— Так я и думала!

Дарт наш Вейдер лежал на полу и, несмотря на заботливо подсунутую ему подушку, мирно спящим не выглядел. Распластанный, он здорово походил на таракана, беспощадно прибитого тапком.

— Детки, что с ним случилось?!

Ирка отмерла и ринулась в комнату.

Я проницательно изменила формулировку вопроса:

— Детки, что вы с ним сделали?!

— Дядя Далт спит! — невозмутимо сообщил один из деток, мелодично скрипя мелком.