Елена Логунова - Боты для ночного эльфа

Она как раз воздвиглась на подножку долгожданной маршрутки номер шестьдесят и крайне недобрым пристальным взглядом рассматривала пассажиров.

С образом былинного богатыря это сочеталось прекрасно, но в целом выглядело устрашающе и зловеще: как если бы Илюша Муромец с пристрастием досматривал телегу с мирными селянами на предмет обнаружения затаившегося в сене Соловья-разбойника.

Причем было ясно, что выявленному ворогу ничего лучшего, чем фингал под глазом, не светит.

Я покосилась на рекламный шедевр городской мэрии — растянутый над улицей баннер с лозунгом «Добро пожаловать в Сочи — столицу радушия, гостеприимства и сервиса!» — и покачала головой.

«Добро пожаловать в мир страданий и пыток!» — было написано на физиономии Ирины Иннокентьевны Максимовой, временно и по собственной инициативе исполняющей обязанности Ильи Муромца.

О радушии и гостеприимстве даже речи не было, а в качестве сервиса в контексте могла упоминаться разве что похоронная контора.

— Ириш, ты там полегче! — позвала я подружку, но отреагировала на происходящее отнюдь не первой.

Водитель маршрутки, терроризируемой моей обычно доброй подружкой, уже выпрыгнул из персональной двери, оббежал свой транспорт и тоже воззвал к захватчице:

— Слезай, пожалуйста!

Ирка машинально подчинилась.

— Вот, — водила схватил ее за руку и потряс ее, вроде как пожимая. — Все пассажиры с билетами, да? Все хорошо.

Ирка не успела ответить. Водила резво ретировался на свое место, дверь закрылась, маршрутка поехала.

— А? — Подружка обернулась ко мне.

Разжала кулак, с недоумением взглянула на свою ладонь:

— Это что?

Присмотрелась:

— Пятьсот рублей?!

Я захихикала:

— Это, милая, не просто пятьсот рублей! Это совершенно новая схема мошенничества — твой собственный вариант небольшого собственного бизнеса на перевозках!

— То есть?

— По твоему грозному виду водитель решил, что ты контролер, проверяющий, обилечивает ли он пассажиров!

— А он, конечно, не обилечивает, а откупается взятками, — сообразила Ирка и снова зажала купюру в кулаке.

Я подняла брови.

— Что? — огрызнулась подружка. — Меня с детства учили, что экспроприация экспроприаторов — благое дело! И вообще не бежать же мне теперь за маршруткой, чтобы отдать эту пятисотку? Я в беге не сильна!

— Тогда тренируй прыжки.

Я подтолкнула ее к очередной маршрутке:

— Заскакивай внутрь, поспешим убраться отсюда подальше, пока Ричард Лаэртович не вышел тебя задерживать. Наверняка он захочет пополнить свою богатую коллекцию способов мошенничества на транспорте твоим авторским методом.

— Ты думаешь, он видел? — заволновалась Ирка, послушно заскакивая в маршрутку.

— Камеры точно видели. — Я пожала плечами.

Полюбовалась, как подружкина щекастая физиономия трансформируется в печальную мордочку бездомного бассет-хаунда, и сжалилась над начинающей мошенницей:

— Расслабься, у камер наружного наблюдения оптика слабая, мелкие детали на экранах не видны.

— Ну, я бы не назвала пятьсот рублей такой уж мелкой деталью. — Ирка успокоилась и хозяйственно прибрала «левую» пятисотку в карман. — Ну и куда мы едем?

— На остановку «Новый Век».

— А что там?

— А все! В смысле, все адлерские маршрутки по пути следования проходят эту остановку.

— Ты полагаешь, что это достопримечательность, достойная нашего внимания? — усомнилась подружка. — Может, мы лучше в хачапурную или хинкальную сходим?

— В хинкальную тоже сходим, но потом. Сначала — на «Новый Век».

— Но почему?

— Потому, что я не хочу прочесывать территорию площадью примерно двадцать квадратных километров, а именно таков ареал обитания Садовника Сени, если резонно предположить, что он приезжает на вокзал на шестидесятой маршрутке потому, что она ему удобнее всех других! — горячась, объяснила я. — Стратегически правильнее будет засесть в узловой точке, которую проходят практически все маршрутки!

— И досматривать каждую машину? — догадалась подружка.

Она ассоциативно покосилась на карман, в котором спрятала неправедно добытую денежку.

— А вот об этом и думать забудь. — Я пресекла развитие нового преступного бизнеса на корню. — Мы просто будем заглядывать в каждую машину под каким-нибудь благовидным предлогом.

— Не подскажете ли, как добраться в Мордор? — хихикнула Ирка, намекая на вчерашнюю ночь.

— Еще проще. — Я припомнила схему маршрутов. — С остановки «Новый Век» транспорт идет либо в Сочи, Кудепсту, Хосту, либо в Олимпийский парк, к гипермаркету «Магнит», на Красную Поляну, в Блиново, совхоз «Россия» и на границу с Абхазией. Другими словами, или в сторону Сочи, или НЕ в сторону Сочи. Поэтому мы станем спрашивать: «В Сочи или не в Сочи?» и, вне зависимости от того, что нам ответят, будем делать вид, что эта конкретная маршрутка нам не годится.

— А что, это умно, — согласилась подружка. — Только ты очки надень, пожалуйста.

— А что, без очков у меня недостаточно интеллигентный вид? — заволновалась я. — Что, я выгляжу как типичный адлерский абориген, а не как безлошадный гость из цивилизованного мира?

— Без очков у тебя зрение недостаточно острое, а мы должны будем очень быстро рассмотреть народ в маршрутке, — объяснила Ирка, доставая свои собственные окуляры с диоптриями.

Два часа спустя я не походила не только на интеллигентного, но и вообще ни на какого человека. Разве что на никакущего. Мы обе с Иркой превратились в парочку лупоглазых гудящих стрекоз.

Глаза устали напряженно всматриваться в бесчисленные лица, в ушах стоял сложный полифонический шум, сочетающий рычание моторов, визг тормозов, топот ног, шелест шин и гул голосов, и даже язык уже начал заплетаться, притомившись раз за разом выговаривать однообразное: «В Сочи? Не в Сочи? В Сочи? Не в Сочи?»

— В чёсе? Ничёсе! — брякнула я в какой-то момент, и пассажиры очередной маршрутки посмотрели на меня как на ненормальную.

— В носочек! — попыталась поправить меня Ирка.

— В начёсе! — не уступила я.

— В сосочек… Тьфу! — Подружка яростно плюнула на раскаленный асфальт, и тот отозвался змеиным шипением. — Всёче, то есть просто ВСЁ! Признаем, что операция провалилась, и идем отсюда, хватит!

Было жаль напрасно потраченных времени и сил, но я не стала возражать против отступления на заранее подготовленные позиции в тихом кондиционированном помещении. Ну его, этого Сеню Садовника, обойдемся как-нибудь без него!

Стоило так подумать — и ехидное мироздание организовало подачу нам того Сени на блюдечке с голубой каемочкой.

По паспорту Сеню звали Семеном, и он с детских лет привык откликаться на сокращенное Сёма. Однако в лагере, где он отбывал свой первый срок за сущую ерунду, не заслуживающую прошения об амнистии, нашлись фанаты фильма «Бриллиантовая рука», и на два долгих года Сёма сделался Сеней, да так им и остался. Татушка на костяшках пальцев правой руки в отличие от записи в паспорте была у всех на виду. Не поправлять же каждого, кто верит своим глазам? Сеня так Сеня.