Елена Логунова - Боты для ночного эльфа

В чудный летний день Сеня, он же Сёма, он же Садовник, тестировал новый способ относительно честного отъема денег, тематически привязанный к перевозкам.

Сеня свято верил в пользу специализации, считал мошенничество на транспорте своим призванием и без устали совершенствовался. Мини-спектакль «Забывчивый пассажир» он самолично придумал, поставил и добросовестно играл на протяжении трех часов.

Дольше было нельзя, если актер не желал, чтобы его заклеймили как жулика и нещадно побили.

Авторский замысел был прост и, как все гениальное, произрастал из глубокого знания жизни.

Многие знали, что маршрутка номер сто двадцать четыре «С» идет из пункта А до пункта Б добрых два часа и примерно в середине пути проходит остановку «Новый Век», отличающуюся от всех других только тем, что посадка пассажиров в любом возможном направлении производилась там в одном и том же месте. Из-за этого постоянно возникала путаница, на которой и сыграл хитромудрый Сеня-Семен.

Для премьеры он выбрал вечерний час пик.

Сеня загружался в маршрутку вместе с толпой других пассажиров, деньги за проезд водителю не передавал и, едва дождавшись, пока транспорт тронется, демонстративно «осознавал», что едет не в том направлении. Дальше следовал крик-мольба: «Командир, останови, мне в другую сторону!» и просьба вернуть деньги. Замороченный водитель возвращал жулику плату за проезд, и двадцать рублей оседали в кармане Сени, который быстро возвращался на остановку и повторял свой маленький спектакль.

Жаль, что его нельзя было играть с утра до вечера, ведь за четыре часа маршрутка совершала полный круг, а выходить на бис к уже обжуленным водителям Сеня осмотрительно остерегался.

— Неплохо! — оценил он свой дебют, подсчитав, что «обработал» двадцать семь маршруток, обогатившись в итоге на пятьсот сорок рублей.

И даже тот факт, что получил он их медной мелочью — десятирублевыми монетами, Сеня планировал обернуть себе на пользу.

Вблизи автовокзала Сочи имелся древний, но чрезвычайно популярный автомат с очень вкусной газировкой, принимающий оплату исключительно «десятками». Если встать рядом с ним с табличкой «Размен» и взимать с жаждущих за конвертацию бумажного полтинника в чеканный металл всего лишь десять рублей, то за четверть часа можно разбогатеть еще на сотню…

— Ой, простите!

Погрузившись в финансовые просчеты, комбинатор налетел на даму, которая едва плелась в том же самом направлении, при этом перекрывая дородным телом три четверти тротуара.

Последнюю его четверть занимала гражданка помельче, но столь же тихоходная.

Плюх!

Сумка, сбитая с плеча дородной дамы, ляпнулась в пыль.

Сеня наклонился, предупредительно поднимая оброненную дамой ношу, и замер, как сторожевой суслик.

Две руки — разрисованная изысканными узорами мехенди женская и украшенная примитивной татуировкой мужская — максимально сблизились, разом вцепившись в несчастную сумку.

— Неужто Сеня?! — при виде заметных синих буковок молвила дородная дама и улыбнулась полнозубо, как голодный крокодил.

Мы с подружкой уже двигались в направлении дома, относительная близость которого мешала немедленно рухнуть плашмя на газон, заползти в тень деревьев и залечь там на час-другой.

Я помалкивала, сосредоточившись на процессе переставления ног, а Ирка, похоже, тихо бредила. Хриплым голосом она озвучивала поток сознания, сфокусировавшегося на вожделенном прохладительном напитке.

— Любим мы холодный квас. Это раз, — бормотала она. — Будет он у нас внутри, это три.

— А два? — спросила я, отметив нарушение счета.

— Мы ползем едва-едва. Это два, — откликнулась Ирка. — Да что за?!

Какой-то живчик, устав плестись за нами, перегородившими весь тротуар, дерзко пошел на обгон, не вписался в поворот и зацепил подружку, сбив сумку с ее плеча.

За упавшей торбой они потянулись одновременно, и тут произошла впечатляющая метаморфоза. Только что выглядевшая как гибрид виноградной улитки и истомленного жарой гиппопотама, Ирка мгновенно напряглась, и голос ее зазвенел, как боевая сталь:

— Неужто Сеня?!

Я тоже подобралась, просканировала взглядом татушку на руке побледневшего живчика и скомандовала:

— Держи его!

Свободной рукой Ирка мгновенно цапнула запястье Сени, организовав ему несъемные кандалы с утяжелением более центнера:

— Врешь, не удерешь!

Я выдернула из собственной сумки рулончик скотча, оставшийся при мне с бурной ночи, и ловко обмотала липкой лентой соединенные руки подружки и Сени от запястья до локтя. Полюбовалась во всех смыслах блестящей работой и заключила:

— Вот теперь точно не удерет.

— Эй, эй, женщины, в чем дело? Отпустите меня!

Сеня задергался, как герой актера Вицина, удерживаемый на проезжей части шоссе героями актеров Моргунова и Никулина.

— Щас я тя отпущу, — ласково пообещала Ирка, забрасывая на плечо подобранную сумку, что смотрелось как боевой замах и с учетом габаритов и немалого веса ручной клади выглядело пугающе. — Щас я тя так отпущу, что ты свое имя забудешь!

— А он посмотрит на свою татушку и вспомнит, — хмыкнула я.

— Так пусть посмотрит на мои рисунки и тоже вспомнит!

Ирка дернула Сеню поближе к себе, почти уткнув его носом в свой расписной бицепс.

— Судя по выражению лица, он уже все вспомнил, — прокомментировала я. — Ну что, Сеня? Готов давать признательные показания?

— Да верну я ваши деньги, верну!

— Верни, — сговорчиво согласилась Ирка. — А пока не вернул, плати проценты натурой!

— Максимова, ты с ума сошла? — нашептала я грозной подруге на ухо. — На фиг тебе эта невзрачная гнилая натура!

— Информацией плати! — покосившись на меня укоризненно, громко сказала Ирка.

— Точно, плати информацией! — с облегчением выдохнув, поддержала я.

Информация — это понятная мне валюта.

— Только не здесь, — спохватилась подружка. — Продолжаем движение в выбранном направлении до ближайшей укромной лавочки, а вот там поговорим. И, Сеня, не дергайся, я на карповое удилище царь-рыбу вытягиваю, мне тебя удержать — тьфу, один раз плюнуть и прибить!

… — Хорошее пиво, — похвалил Лазарчук.

Он поставил запотевшую кружку и захрустел зажаренной, как сухарик, барабулькой.

— Холодное пиво плохим не бывает, — со вкусом отхлебнув упомянутого напитка, философски заметил Моржик.

Друзья сидели на веранде кафе «Мцыри», построенного в старогрузинском стиле и живописно нависающем над высоким речным берегом.

За спиной трапезничающих в наполненном пластиковыми шариками и наглухо опутанном сеткой загоне барахтались счастливые дети, в том числе родные кровиночки Моржика.

Перед расслабленными гостями сквозь широкие просветы меж тонкими колоннами, поддерживающими навес, видна была набережная реки, в незначительном отдалении впадающей в море. Для пущего удобства желающих полюбоваться красотами в углу веранды был установлен телескоп с монетоприемником. Всего тридцать рублей — и рассматривай на максимальном увеличении хоть пограничные суда в нейтральных водах, хоть содержимое декольте красавиц на променаде!