Дарья Донцова - Укротитель Медузы горгоны

Я, решив более не общаться с дураком, вышла в коридор, набрала знакомый номер, услышала: «Работает автоответчик» и сурово сказала:

– Михаил, ко мне пристает полицейский, который, как и ты, носит белые носки с коричневыми сандалиями. Отвратительно прилипчивый тип! Он намерен обвинить меня в поджоге гримвагена и убийстве актрисы, которая в нем находилась. Срочно перезвони.

Потом я двинулась по коридору, но через пару метров остановилась, опять достала телефон, набрала еще один номер и вновь пообщалась с автоответчиком:

– Игорь Сергеевич, вас беспокоит Степанида Козлова. Понимаю, что вы не занимаетесь делами о пожарах, но ваш коллега, Егор Михайлович Бочкин, считает, что я подожгла автобус, где хранились театральные костюмы. К несчастью, в огне погибла актриса Светлана Мускатова. Пожалуйста, позвоните мне, когда сможете.

Затем, слегка успокоившись, я продолжила свой путь. Ну, Егор Михайлович, посмотрим, как вы станете разговаривать со мной после того, как вам надают пинков начальник особого подразделения Якименко и его верный Санчо Панса Михаил Невзоров. Думаю, для вас будет неприятным сюрпризом узнать, кто состоит у Козловой в друзьях [4] О том, как Степанида подружилась с Якименко и Михаилом, рассказывается в книге Дарьи Донцовой «Клеопатра с парашютом», издательство «Эксмо». .

Я завернула за угол, налетела на стройного мужчину в джинсах и постаралась не измениться в лице. Вот только Петра, любимого сына Софьи Борисовны, мне сейчас не хватало!

– Здравствуй, Степа, – обрадовался Петр. – Куда спешишь?

– Хочу побыстрее очутиться дома, – изо всех сил пытаясь быть приветливой, сообщила я. – У меня ремонт.

– Давай подвезу? – предложил Петя. – Разрешишь послужить тебе шофером?

– Может, в другой раз? – лицемерно улыбнулась я. – Для ремонта надо кой-что купить, я договорилась с подругой прошвырнуться по магазинам.

Софья Борисовна приятная дама, которую не хочется огорчать. Но это не значит, что я буду кокетничать с ее отпрыском, который не вызывает у меня никакого интереса. Иратов носит усы и бороду, а мне не нравятся мужчины с растительностью на лице. К тому же Петр бреет налысо голову и, на мой взгляд, выглядит смешно. Он уже несколько раз пытался зазвать меня на свидание, но я вежливо отказываюсь. Надеюсь, он сообразит наконец: от меня лучше отстать.

С лица Петра медленно сползла улыбка. И тут в моем кармане запищал сотовый. Я вытащила трубку, увидела на экране слово «Миша» и лихо соврала:

– А вот и Маша! Алло, привет!

– Чего у тебя? – забыв поздороваться, заорал приятель.

Я чуть отстранила мобильный от уха.

– Ну сколько раз тебя просить можно… Не кричи, пожалуйста.

– Я говорю тихо! – завопил Михаил. – Шуршу мышкой!

Я покосилась на стоящего неподвижно Петра.

– Машенька, встречаемся, где договорились, в «Красном лимоне».

– Что? Какая Машенька? Эй, ты лака для волос нанюхалась? – зашумел Невзоров.

Но я уже нажала на красную кнопку и зачирикала:

– Мне пора. Подружка нервничает.

– Давай попьем кофе завтра, – не дрогнул Петр.

Ну что делать с человеком, который не понимает намеков?

– Люди!! – завизжали вдруг в дальнем конце коридора. – Она тут! Спасите! Помогите!

Мы с Петром, не сговариваясь, побежали на крик. Поняли, что он несется из-за двери с табличкой «Склад», влетели в комнату, посередине которой стояла гладильная доска, увидели костюмершу Олю и хором спросили:

– Что случилось?

Ольга указала в глубь помещения.

– Она там! Там она!

– Налей ей воды, – приказал Петр, – вон бутылка. Ольга, что с тобой?

– Там! Там! Там! Она! Она! Она! – как всегда, косясь в сторону, твердила с безумным видом Таткина.

– У нас снова беда? – спросила запыхавшаяся Софья Борисовна, входя на склад.

– Кто шумит? – осведомился шагавший за ней Егор Бочкин.

– Там Светка… – наконец-то выговорила членораздельную фразу костюмерша. – Мускатова мертвая… на диване валяется… Там, за кринолинами!

– Мускатова? Светлана? – переспросил полицейский. – Маловероятно. Данная гражданка погибла вчера при пожаре гримвагена. Или у вас в коллективе есть ее полная тезка? В театре две Светланы Мускатовы?

Софья Борисовна обняла Олю и стала гладить ее по плечу.

– Успокойся, душенька, тебе привиделось. Нет у нас двойников! Олечка очень эмоциональная, как все актрисы.

– Так она тоже на сцене выступает? – перебил Егор. – Почему тогда с утюгом стоит?

– Потому что для Оленьки пока ролей не нашлось, – закудахтала Иратова, – вот ей и пришлось костюмершей работать, чтобы с голоду не умереть.

– Это все, что вас заинтересовало? – накинулась я на Егора. – Почему Таткина одежду в порядок приводит? Не желаете пройти в глубь склада и посмотреть, чей труп лежит на диване? Или хотите, чтобы я обстановку разведала?

– Я с тобой, – мигом заявил Петр.

– Никто никуда не пойдет! – распорядилась Софья Борисовна. И пояснила: – Пять лет назад мы ставили пьесу «Убийца приходит в полдень», и Лев Яковлевич позвал в качестве консультанта полковника с Петровки. Умнейший человек! Не Лева, а тот мужчина из уголовного розыска. Отлично помню, как он говорил: «Никогда не затаптывайте и не залапывайте место преступления». Надо позвать полицию.

– Она уже тут, – напомнила я, – но особо не торопится.

Егор покраснел. Ольга высвободилась из объятий Софьи и жалобно попросила:

– Воды…

– Где стакан? – завертел головой Петр. – Бутылку вижу.

Костюмерша облокотилась о гладильную доску и попыталась объяснить:

– Посуда в… А-а-а-а-а!

От вопля Таткиной у меня заложило уши. Софья Борисовна уставилась на что-то за моей спиной и стала быстро-быстро креститься, приговаривая:

– Господи, господи…

Петр попятился к матери, а потом по-детски юркнул за ее спину.

– Дайте воды, – прохрипел сзади знакомый голос. – Ох, как же мне плохо!

Я обернулась и взвизгнула:

– Света!

Мускатова в мятых блузке и брюках, с всклокоченными волосами и размазанным по лицу макияжем поморщилась:

– Умоляю, тише. Что вы так орете? Который час? Спектакль еще не начался?

– Кккакой ссспектакль? – прозаикалась Софья Борисовна, хватаясь за сердце.

– «Ромео и Джульетта», – простонала Светлана. – Не знаю, как на сцену выйду. Роль на фиг забыла, ноги подкашиваются…

– Ты жива? – прошептала Оля Таткина.

– Вроде да, – пробормотала Мускатова, – но чувствую себя так, будто меня из бетономешалки извлекли.

Я попыталась объяснить ей, что произошло:

– Светочка, спектакль вчера прервали из-за вашей… э… кончины.

– Как прервали? – изумилась Света. Потом до нее дошел смысл сказанного. – Из-за чьей смерти?

– Актрисы, исполнявшей роль кормилицы, – объявил Егор.