Дарья Донцова - Дворец со съехавшей крышей

– Картина! – подскочила я.

Томилин глянул на меня удивленно.

– Что?

– Я заходила в квартиру Фурсиной, – зачастила я. – Майя, чтобы отвести подозрения от Кати в краже колье и кольца и убедить меня, что ее подружка не нуждалась в средствах, провела меня по роскошной квартире. А я обратила внимание: везде полно очень дорогих картин, но в гостиной явно не хватало одного полотна. Думаю, Екатерина продала его, чтобы помочь Маше. Может, она и другие произведения искусства выставляла на аукцион.

– Майя отводила подозрения от себя, – фыркнул Артем. – Она тебя приняла за дурочку, с которой хватит экскурсии. Филимонова считает себя очень умной, презрительно относится к основной массе человечества, и это подчас ее подводит. Тебя она явно недооценила.

– Погоди! – заволновалась я. – Но гражданскую жену Алексея звали Мария Андреева.

Томилин скорчил гримасу.

– Ну, ты даешь! Ведь я говорил, что она вышла замуж за Геннадия Горского, который умер, перепив водки. Была в детстве Андреева, стала Горская. Проще некуда.

– Проще некуда… – эхом повторила я. – Слишком просто для преступницы, придумавшей историю с кубком и сделавшей фильм про Ирину. Неужели Мария не подумала, что ее легко будет найти? Рассказывая в фильме историю Алексея, она фактически выдала себя. Кстати, почему ты тут сидишь и болтаешь со мной? Надо мчаться к Горской, помешать ей выбросить фильм в Сеть! Знаешь, недавно Мария наорала на меня по совершенно незначительному поводу. Похоже, у нее нервы ни к черту, а в таком состоянии человек способен на все. Возьмет и скинет свое «кино» раньше.

Артем понизил голос:

– Ни Марии, ни Майи дома нет. Обе исчезли. Не понимаю, как они догадались, что за ними могут прийти?

Меня затрясло.

– Это я виновата! Позвонила Филимоновой, стала расспрашивать ее про Мышку, вот Майя и насторожилась. Куда они убежали?

– Пока не знаю, – ответил Томилин.

– Ирише будет грозить опасность до тех пор, пока эта парочка на свободе, – испугалась я. – И фильм! Как остановить его отправку в Сеть?

Артем отошел к подоконнику и прислонился к нему спиной.

– Ролик уже там, появился в пять утра.

Стараясь не смазать макияж, нанесенный Арни, я согнувшись рассматривала через дырочку в занавесе переполненный зрительный зал. Ни одного свободного места, а до начала еще пятнадцать минут. На церемонию «Герой Бака» явились все приглашенные випы и тьма журналистов.

Театр огромен, сотрудники фирмы «Бак» тоже получили возможность полюбоваться зрелищем, но мне пришлось туго. Пригласительные билеты работникам фирмы раздали вчера утром, и началось! Я подверглась настоящему нападению, в офис косяком потянулись люди с претензиями. «Почему я сижу на последнем ряду балкона, а Таня в партере?», «Хочу взять на церемонию мужа. Да, понимаю, билет один, но я сяду к нему на колени. Степа, припиши вот здесь от руки: на два лица». «Ленке вручили талон на фуршет, а я туда не приглашена»… И так с утра до самой ночи. Почему народ спешил ко мне? А куда идти с претензией? К Звягину? Меня же назначили координатором церемонии, вот я и отдувалась за оказанное доверие.

Но сейчас все тревоги позади, в креслах расположилась нарядная публика. Первые ряды переливаются бриллиантами, далее сверкают стразы, но это тоже красиво.

Я расслабилась, и впервые в жизни мне захотелось перекреститься. Слава богу, випы не подвели, и журналюги примчались. Хотя золотые перья всегда прикатят, если им пообещают дармовое угощение.

– Степанида! – крикнули за спиной.

Я подпрыгнула, обернулась, увидела Илью Михайловича, за которым маячила чья-то фигура, и рассердилась.

– Вы меня напугали.

– Прости, не хотел, – извинился главный секьюрити. – Платье у тебя роскошное.

Я подавила улыбку. После того как колье и кольцо вернулись в ювелирный отдел, а Свету без выходного пособия выгнали вон, Лапин общается со мной как отец родной. Надеюсь, Бондарева никогда не устроится в приличную фирму. И пусть скажет спасибо, что Роман Глебович категорически не желает выносить сор из избы, поэтому он и не сдал прощелыгу в полицию.

– Шикарный наряд. И украшения тоже, – продолжал Лапин.

Я поправила юбку.

– Спасибо.

– Тут журналистка одна в зал рвется, – сказал Илья Михайлович, – говорит, приглашение дома оставила.

Я подавила смешок.

– Да ну? Оно ей не нужно, пусть подойдет к столу аккредитации прессы.

– Меня забыли внести в списки, – пискнули из-за спины Лапина.

Я попыталась рассмотреть говорящую, но на сцене стоял почти полный мрак, в единственном пятне света находились мы с Лапиным.

– Девушка, от какого вы издания?

– Ну… э… от очень хорошего, у нас огромный тираж, – донеслось в ответ.

– Пожалуйста, скажите название, – повторила я. – Но только не называйте «Хелло», «О’кей», «Стархит», «Космополитен», «Папарацци» и не представляйтесь Машей Ремизовой из «Комсомольской правды». Посланцы этих СМИ уже тут, я их всех знаю в лицо, а с Машей еще и в «Твиттере» общаюсь.

– Я из газеты «Прожектор улицы Фомина», – сообщила незнакомка. – Мы бесплатно распространяемся в трех домах. И со мной ты знакома лучше, чем с какой-то там Ремизовой.

– Гнать ее вон? – деловито спросил Лапин. – Сегодня мы уже с десяток любителей пожрать на дармовщинку выперли.

– Степа, ты чего? – обиженно воскликнула девушка и, выйдя из-за спины Ильи Михайловича, тоже попала в круг света.

Мое лицо озарила радостная улыбка. Ну надо же! Я вижу перед собой самую мерзкую сплетницу на свете Ксению Болтневу. В последний раз мы виделись в метро, когда я везла Чарлика, вздумавшего петь в вагоне. Помнится, Ксюша посчитала меня нищенкой и наговорила гадостей. И что? Сейчас я стою перед ней, разодетая, как королева.

– Прекрасно выглядишь, – через силу сделала мне комплимент бывшая однокурсница.

– Гнать вон? – повторил Илья Михайлович.

Ну, это слишком просто. Моя месть будет изощренной.

Я всплеснула руками.

– Конечно, нет! Ксюшенька, рада тебя видеть! У нас полный аншлаг, но для тебя, дорогая, всегда найдется самое почетное место.

Продолжая улыбаться, я поднесла ко рту рацию.

– Сергей, срочно организуй кресло.

– Вообще никак! – донеслось из динамика. – Тут пара депутатов скандалят, они с бабами явились. А куда я их телок усажу?

– Сережа, это моя подруга, – пропела я.

– Ради тебя, Степа, готов на что угодно, – вдохнул распорядитель. – Пусть марширует к третьему входу, устрою в наилучшем виде. Только предупреди ее, чтобы под ноги смотрела, телевизионщики шнуров настелили, две фифы уже свои длинные юбки порвали.

Я расплылась в еще более сладкой улыбке.

– Сережа, не волнуйся, девушка не в вечернем наряде, на ней джинсы, самые простые. Ксюша выше такой ерунды, как дорогие модные тряпки. Она уже спешит к тебе.