Дарья Донцова - Инкогнито с Бродвея

Слушая Ниязову, я стиснула губы. Ей-богу, найти зерно правды в бездне вранья Фаины непросто. «Сестрица» успела мне изложить несколько версий своего знакомства с бабой Тосей: сначала говорила, что снимала рядом однушку, потом что познакомилась с Вольпиной, когда та обливалась во дворе водой. И вот сейчас я узнаю, как было на самом деле – похоже, с Вольпиной лгунью свела Гульнара.

А Ниязова прижала ладони к щекам.

– Когда я больше не смогла платить Файке за молчание и ее выгнали со съемной квартиры, я предложила Антонине Семеновне, в который раз без секретаря оставшейся: «Попробуйте мою подругу». Думала, больше двух-трех месяцев Тараканова не вынесет, удерет, как все, но они неожиданно для меня мирно сосуществовали довольно долго, до тех пор, пока баба Тося не уехала энергией заряжаться.

– Эти зеленые капли нужно было всякий раз в оговоренное время пить? – вдруг спросила «сестрица».

– Да, – подтвердила Гуля. – Целительница говорила, что лекарство опасное, при его применении необходим точный расчет, и она его специально для Рамазана делала, постоянно меняла количество капелек. Один раз вообще их не дала, велела через день за лекарством прийти. Но когда Файка стала у нее за стеной жить и помощницей работать, Рамазану никакие средства бабы Тоси уже не нужны были, он давно очень умным стал. Тело его все же подвело, ходить мой сынок так и не смог. Да Антонина Семеновна никогда этого и не обещала. Но мальчик сел в коляску, начал лихо ею управлять, никакой умственной отсталости у него нет, наоборот! Он гений!

– Вы продолжали ходить к знахарке, когда… – Я хотела задать возникший у меня вопрос.

Но меня перебил негодующий возглас Ниязовой:

– Не называй ее так! Вольпина врач с дипломом, ученая.

– После того как Фаина стала правой рукой бабы Тоси, вы встречались с Вольпиной? – иначе сформулировал мой не прозвучавший до конца вопрос Вадим.

Ниязова покачала головой:

– Нет. Она мне иногда звонила. Я рассказывала про Рамзика, спрашивала, как у нее дела. Антонина отвечала: «Устаю очень. Народа много, прямо высасывают из меня энергию». Потом вдруг пропала, и я ей звякнуть решила. Неожиданно услышала из трубки: «Номер не существует», и я подумала, что целительница сменила телефон. Решила: если она захочет, сама со мной свяжется, навязываться ей нельзя, рассердится. Более мы с ней не общались.

Я покосилась на Фаину – у той на лице возникло странное выражение. А у Искандера, сидевшего слева от Таракановой, почему-то был слегка напуганный вид.

– Ничего плохого я не делала, – продолжала Гульнара, – просто хотела вылечить Рамазана. Да, не смогла его из коляски поднять, зато он теперь гений. Искандер, я бы не стала от тебя правду скрывать, но баба Тося такое условие выдвинула. Иначе не бралась с нашим сыном заниматься. Что дурного я совершила?

Амиров молчал. Вместо него Фаина распустила язык:

– Ой, посмотрите на нее! Вся такая белая и пушистая… Искандер, она убила твоего сына, забрала моего!

– Хватит, – поморщилась я, – все это уже слышали. Гульнара, почему вы решили задавить Фаину?

– Не справилась с управлением, – не моргнув глазом, опять солгала Ниязова. – Да, мы повздорили у подъезда. Файка ушла, я поехала по делам. Но поскольку сильно нервничала, резко крутанула рулем, и джип занесло. Но я вернула его на дорогу и уехала. Вам охранник наговорил, что мы дрались? Да, я стукнула Тараканову. Сейчас не буду скрывать правду, вы и так ее знаете. Файка подкараулила меня у подъезда, потребовала денег, очень большую сумму. Я, конечно же, отказала, объяснила: «Я выполнила все твои условия, ты много лет получала кучу бабла, потом нашла для тебя бесплатное жилье, работу. Все, больше я ничего тебе не должна, хватит». Она принялась ругаться, ударила меня по голове и получила сдачи. Фаина решила опять меня шантажировать, но я не поддалась. И где мне миллион долларов взять? Тараканова столько требовала. Совсем оборзела!

– Нет, она точно на убийство решилась, – побагровела «сестрица». – А уговор у нас такой был: Гулька меня всю жизнь содержит.

– Можно посмотреть документ? – поинтересовался Вадим. – Я имею в виду договор, который вы составили.

– Мы что, дуры, такое на бумаге писать? – воскликнула моя однофамилица. – Устно все обсудили.

Я, старательно удерживая на лице улыбку, обратилась к Фаине:

– Ты сейчас уточнила у Гульнары, как Рамазан принимал капли, и явно занервничала, услышав, что зелье надо пить по специальному расписанию. Фая, поправь меня, если я ошибаюсь. После того, как ты зарыла в огороде тело Вольпиной…

– Что? – в один голос перебили меня Ниязова и Амиров.

– Пусть вам Степан расскажет, что случилось с гомеопатом, – пробормотала я.

Дмитриев начал говорить и завершил повествование фразой, обращенной к «сестрице»:

– Вы вместе с запасом трав взяли и тот термос с зеленой жидкостью?

Фаина молчала.

– Тут вот какое дело… – завел Вадим. – Капитолина Грицаева скончалась от печеночной недостаточности и отказа почти всех внутренних органов. Эксперт предполагает, что гримерша некоторое время принимала некое отравляющее вещество. Если она это делала сама, не понимая, что наносит себе непоправимый вред, то в ее смерти никто не виноват. Фаина, судя по вопросу, как надо было принимать «желе», вы не знали, что за средство находится в стальной емкости, не осознавали, насколько оно может быть опасно?

Моя однофамилица зашептала:

– Антонина странная была. Настроение у нее менялось постоянно – только что улыбается, а через секунду злее ее никого нет. Знаниями своими она не делилась. Мне интересно было, как, например, настойку от сердца делать, но она ее составляла, только когда одна оставалась. А я ни о чем старуху не спрашивала, боялась, вдруг ей любопытство мое не по нраву придется и она вытурит меня. Когда я стала на нее работать и в квартире рядом поселилась, то первую неделю недоумевала: почему от бабы Тоси прежние служащие убегали? Обязанности необременительные, хозяйка приветливая, да еще квартиру бесплатно помощнице предоставляет. Просто удивительно – такие шикарные условия в Москве. Еще было любопытно, зачем Вольпиной нужна секретарша. Ведь проход через шкаф легко запереть, вторую однушку сдать и деньги, пусть и небольшие, получать. А через семь дней все прояснилось. Целительница меня в четыре утра разбудила, дала ступку, какие-то зерна, приказала их в пыль толочь. И началось! Редкую ночь мне удавалось спокойно поспать, то в два часа меня распихает, то на рассвете в пять. Один раз я осторожно спросила: «Почему нужно в такое время траву крошить?» Тонька на меня зыркнула. «Недовольна? Дверь открыта. Собирай шмотки и до свидания». Я испугалась. «Нет, нет. Мне очень здесь нравится. Просто интересно, хочу у вас кое-чему научиться».