Дарья Донцова - Инкогнито с Бродвея

Вот тут меня охватило возмущение. Я открыла было рот, чтобы сообщить патологической врунье: я знаю правду, беседовала с Генрихом Петровичем, тот рассказал, как вела себя молодая мать на самом деле. Но Дмитриев быстро глянул на меня, я выдохнула и промолчала.

А Степа кивал, как будто поддерживая Фаину:

– Да, неприятно. Смею предположить, ты поехала к Гульнаре? Адрес-то как узнала?

«Сестрица» всхлипнула.

– Заявилась в полицию, объяснила: жила из милости у злых людей, они меня выгнали, помогите подругу найти, иначе помирать под забором придется. Дежурный добрым дядькой оказался, за пять минут и улицу назвал, и дом, да еще бутербродом угостил.

– А вы, Гульнара, значит, впустили Тараканову? – удивилась я. – Увидели на пороге подругу, с которой долго не встречались, с младенцем на руках…

– Нет, у нее просто сумка была, спортивная, – остановила меня Гуля.

– Ребенка-то куда дели? – удивился Измирин.

– Мне спать было негде, а с крикуном Гулька могла меня не пустить, – с вызовом заговорила Фаина. – Я же не знала, что она тоже родила, мы долго не общались. Положила Антона в сумку, дырочку ему для воздуха приоткрыла, он и задрых.

– В сумку? – все-таки не выдержала я. – Только что ты говорила, как пакеты из помойки вытаскивала, чтобы вещи сложить, а теперь оказывается, у тебя сумка была?

– Я ее впустила, – перебила меня Гульнара, – спросила, куда она пропала, чем занималась, провела ее в гостиную. Я-то к ней по-человечески отнеслась, а она… Увидела на диване на пеленке голенького мальчика и крикнула: «Это чей?» Я ей объяснила, что вышла замуж за Искандера, у нас сын родился, Рамазан, сейчас ванну воздушную принимает. Чаю ей предложила, она не отказалась. Я ушла в кухню, похлопотала там, возвращаюсь в гостиную… а на диване уже два голых мальчика. И Файка улыбается: «Смотри, Гуля, они совсем одинаковые, близнецы просто. И у обоих одна болезнь – расщепление позвоночника. Ее сразу видно. Ты поняла? Мой Антон от Искандера. Звони мужику, пусть приедет прямо сейчас, поговорить надо. Отец обязан ребенка содержать, квартиру нам купить, алименты платить».

– А разве не так? – возмутилась Фаина. – Что неверно в моих словах?

– Я стала ее выгонять, – вдруг заплакала Гульнара, – а она не уходит. Спихнула нахалку с дивана, она в плед вцепилась, вместе с ним на пол съехала, дети тоже там оказались. Драться мы начали…

«Сестрица» показала пальцем на Ниязову.

– Она во время потасовки на своего сына наступила, прямо ему на грудь, ребра раздавила, он и умер.

– Нет! – заорала Гульнара. – Это Файка на Антона упала! Поскользнулась и плюхнулась прямо на ребенка, убила малыша!

– Врешь! – взвизгнула Тараканова. – Ты прямо всей стопой проехалась по своему уродцу! Мой Антоша живым остался!

– Совсем дура? – Гульнара, крича, принялась бить кулаками по своим коленям. – Полагаешь, мать своего ребенка от чужого не отличит? Рамазан не погиб!

– Они реально клонами получились, я сразу это поняла, как ее голенького младенца увидела, – пустилась в объяснения «сестрица». – Поэтому, когда подруга за чаем пошла, Антошку раздела и рядом с ее мальчишкой положила, хотела посмотреть, как Гулька их спутает. Еще подумала: Искандер тоже ее сына от моего не отличит, младенцы похожи, как куриные яйца. Но погиб Рамазан, я точно знаю. Хорошо помню, он слева на полу оказался, это его задавила Гулька.

– Антон! – топнула ногой Гульнара. – Он погиб!

– Рамазан! – завопила Фаина.

– Антон! – переорала ее Ниязова.

Амиров молча смотрел на беснующихся женщин, на его лице застыло странное выражение – смесь удивления, брезгливости и злости.

Степан оглушительно хлопнул в ладоши.

– Остановитесь! Один ребенок погиб, второй остался жив?

– Да, – хором ответили мамаши. И так же, в один голос, выдали следующую фразу: – Это она его убила.

– Раздавила ему грудь, – секунду спустя уточнила Фаина, – собственного сына жизни лишила.

– Нет, Файка на Антона упала, – вставила свои три копейки Гульнара.

– Пожалуйста, прекратите! – велела я. – Невозможно вас слушать.

Вадим провел ладонью по столу.

– Узнать, кто остался в живых, легко – надо только анализ ДНК сделать. Женщины, вспоминайте дальше. Вот вы стоите в комнате, знаете, что один мальчик погиб… Ваши действия?

Фая показала пальцем на Гульнару.

– Она заблеяла: «Отдай мне Антона, заплачу хорошие деньги, ребенок ни в чем нуждаться не будет…»

Ниязова побледнела до синевы.

– Это она застонала: «Ты убила Антона, теперь обязана меня до конца дней содержать…»

– Неправда! – взвилась «сестрица».

– Клянусь Аллахом, я не лгу! – со слезами на глазах выпалила Гульнара.

– Спокойно объясните, как вы пришли к согласию, – попросила я.

Женщины вновь принялись кричать, сваливать вину друг на друга, но в конце концов все стало понятно. Обе участницы происшествия не желали огласки. Они понимали: смерть ребенка, пусть даже случайная, не сойдет им с рук. И в этой ужасной ситуации хуже придется Гульнаре. Фаина ведь ни от кого не зависела, никого не интересовала, не являлась лакомым кусочком для желтой прессы. А вот с Ниязовой дело обстояло иначе: если кто-то узнает, что погиб мальчик, рожденный любовницей Амирова, ее прекрасной жизни придет конец.

– Мой муж не желает быть связан хоть с каким-либо скандалом, – сейчас шептала Гуля, – он всегда повторяет: «Что дома творится, за порог не выносится». А Файка тогда пообещала к журналистам побежать, правду им выложить. И про то, как она с моим супругом спала, и про ребенка… про все… Искандер бы очень разозлился на меня. Я же Фаину в дом впустила, а муж приказал никого в дом не впускать – у нас младенец, еще заразу люди принесут. Я не послушалась.

– Не послушалась… – эхом повторил сидевший молча Искандер. – Да, не послушалась. А зря.

– Я же сразу о чем подумала… – хныкала Гуля. – Брак у нас государством не зарегистрирован, захочет супруг – и выгонит меня. И что мне достанется? Рваные тапки. У него много влиятельных знакомых, отнимет у меня Рамазана, деньги, жилье. Я всего лишусь.

– Она тогда на колени упала, – рассмеялась Фаина, – в истерике колотилась. Потом побежала в спальню, деньги принесла, пообещала платить мне каждый месяц, если я исчезну.

– И ты ушла, – пробормотала я.

– Мне было негде жить, – завела привычную волынку Фая, – на Гулькины копейки комнатушку с трудом сняла.

– Да я ей десять тысяч долларов в месяц отсыпала! – взвыла Гульнара. – Это можно легко проверить. Деньги со счета мужа уходили ко мне на счет, я их наличкой снимала. Ой!

Ниязова резко замолчала.

– Однако это интересно, – подчеркнуто спокойно произнес Амиров. – Значит, то, что я давал на содержание твоей несчастной родственницы, которая умирала в платной клинике на аппаратах, на самом деле попадало в руки этой мелкой дряни? Ты меня много лет обманывала?