Дарья Донцова - Инкогнито с Бродвея

Фаина еще сильней развеселилась.

– Кирюшка изображал из себя олигарха. Катался на роскошной тачке, в кошельке держал кучу кредиток, брехал всем, что занимается поставками продуктов и очень богат. Ой, не могу! На самом деле он был сводником. Знакомил мужиков с бабами и баб с мужиками, находил, что кому надо: одним брак требовался, другим повеселиться. Ему за это деньги платили. Монкин хитрее обезьяны был, а знакомых у него – вся Москва, весь Питер и еще Европа в придачу. Он купюры в руки никогда не брал. Просят его приятели: «Найди мне жену… любовницу… службу… познакомь с нужным человеком…» Кирюха никому не отказывал, отвечал: «О’кей! Одно условие. Дам номер счета, это детский дом, брось туда, сколько можешь. Конечно, сироток жаль, но положение у тебя в бизнесе не ахти. Ты же не можешь, как один мой приятель, сразу миллион ребятишкам подарить. Ну хоть сто тысяч отсчитай, а я твою проблемку живо решу». Мужик ему в ответ: «Я че, самый нищий, по-твоему?» И отваливает Кирюхе мешок долларов. Монкин психолог, блин! Знал, куда нажать – на гордость. Так вот, девушек в клубе иногда меньше, чем парней, случалось, тогда Кирилл мне звонил, мол, лети, голубка. И я рысью. Получала за вечер-ночь две тысячи рублей.

– Не густо, – не удержался Степан.

– Нормально, – объяснила Фая, – по тем временам даже очень хорошо. Плюс бесплатный ужин. Выпивать запрещалось. А если подарки делали, никто их у тебя не отнимал. В первый раз меня к Кирюхе Гульнара отвела. Представила как свою подругу, порекомендовала. Сама-то постоянно там работала: белая блузка, юбка-карандаш черная, на голове пучок, макияж натуральный. Бегала за хозяином с блокнотом в руке. Многие на нее клевали. Но Гулька только по малолеткам специализировалась. За них круто бабло давали.

– Ты все врешь! – закричала Гульнара. – Уже говорила, я служила у Кирилла секретарем, помогала ему в бизнесе.

– Ага, как же, – заржала Фаина, – спой нам песню… Помощник она, на все руки-ноги мастер… Некоторые мамаши очень озабочены первым сексуальным опытом сыновей. Боятся, вдруг ребеночку хамка в постели попадется, посмеется над неумехой. Такие заботливые мамаши и нанимали Гулю. Ниязова приходила к ним в дом под видом новой горничной, недельку с веником бегала – и тип-топ, наследник терял невинность. Знаете, сколько ей платили? Даже после выплаты процента Монкину у нее круто оставалось.

Искандер заморгал.

– Ложь! – взвизгнула Гуля. – Да, я работала у Кирилла, вела его дела, знала, что в клубе не только в карты-бильярд играют, но всегда берегла девичью честь. Милый, я же была девственницей, когда мы с тобой в кровати первый раз оказались.

– Ой, не могу! – скривилась Фаина. – Искандер, она же пластику сделала.

– Сомневаюсь, – возразил Амиров, – я умею отличать лицо с тюнингом от родного. Сам не врач, но владею сетью клиник пластической хирургии, поэтому глаз наметан. Нет, Гульнара на операционном столе не лежала.

– А кто говорит про лицо? – хихикнула Фая. – Об операции в… на… э… Короче, сам догадайся где. У девушек определенного рода занятий она пользуется популярностью.

Амиров вздернул брови.

– Кого ты слушаешь? – подпрыгнула Гульнара. – Файка в жизни правды не говорила!

– Ммм… – протянул бизнесмен. – Послушайте, господа, зачем мы тут вообще собрались?

– Пытаемся выяснить, по какой причине ваша вторая жена покушалась на жизнь Таракановой, – пояснил следователь. – Отчего она на Фаину наехать хотела.

– С управлением не справилась, – повторил версию супруги бизнесмен. – Парни, давайте решим дело миром. Гуля не имела желания никому навредить. Ну, крутанула рулем резко. Случайность. Я готов оплатить лечение этой женщины и моральный ущерб. Сколько вы хотите?

– Десять миллионов, – заявила Фаина, – долларов. Наличкой. Сейчас.

– Вот дура! – выпалила Гульнара. – Совсем того?

– Я дура? – прищурилась Фая. – Вон ты как заговорила… Я дура? А ты, значит, умная и богатая? Ладно, ща получишь… Слушайте все меня. Много лет тайну хранила, потому что эта дрянь наобещала мне за молчание с три короба. А что я в результате получила? Дырку от бублика. Давно я тебя, Гулька, могла в пыль стереть, но не выдала. Значит, говоришь, я дура? Нет, это ты идиотка, раз решила меня дурой обозвать. Ну, коза, спилила ты ветку, на которой сидела, я сейчас все расскажу. Искандер, она убила твоего сына! И с джипом Гульнара прекрасно управляется, точно хотела меня, бывшую подругу, по асфальту размазать!

– Женщина, мой сын Рамазан дома, – с брезгливым выражением на лице заявил Искандер.

– Не слушай ее! – закричала Гульнара. – Неужели не понятно? Это же сумасшедшая!

Фаина сложила губы куриной гузкой.

– Пожалеешь скоро о своих словах, да поздно будет, ничего уже не исправить. Искандер, тебя обманули. Рамазан твой вовсе не Рамазан, он мой Антон.

– Совершенно не понимаю, почему до сих пор слушаю весь этот бред… – протянул Искандер. – В пять лет Рамазан чуть не умер, у него проглядели аппендицит, начался сепсис, понадобилось переливание крови. Моя подошла идеально, а Гульнара донором по каким-то параметрам стать не могла. Ну все, на этом заканчиваем этот маразм. Мы уходим.

– Правильно, – крикнула Фаина, – ты отец, но мать я, а не Гулька! Поэтому у нее кровь и не взяли.

– Да я же вас впервые вижу, – засмеялся Искандер.

– Неужели забыл белочку в фартучке? – вдруг тихо спросила Фая. – Нам было хорошо вместе, пока не появилась Гулька и тебя не увела. Что ты мне сказал, когда ожерелье дарил?

Искандер прищурился.

– Какая белочка? Что за ожерелье?

Фаина слегка покраснела.

– Мы познакомились в клубе у Кирилла, ты полюбил меня, делал подарки. Один раз принес очень красивое колье и признался: «Фая, жаль, что мы не одной веры, я давно вторую жену ищу». И я решила тебе сюрприз сделать, спросила у Гульнары: «Как мусульманкой стать? У православных креститься надо, у вас похожий обряд есть?» Ниязова начала допытываться, почему я вдруг в ислам обратиться решила. А я – вот же дура! – рассказала ей про тебя: богатый, красивый, страстный, хочет сына, меня любит, но второй женой только мусульманку возьмет. Ниязова меня к какой-то бабке знакомой отвела, та пояснила: «Стану особые молитвы читать, и через год ты мусульманкой станешь. Раньше никак». Я ей поверила. И перестала предохраняться. Подумала: забеременею, Искандер точно мой будет. Когда это и правда произошло, решила сразу о том, что ребенка жду, ему не говорить, мало ли, как он отреагирует. А родится младенец – куда ему деться? От Кирюхи сразу ушла, боялась, вдруг выкидыш случится. Я тогда с матерью жила, она меня ненавидела, орала: «Почему дома сидишь, не работаешь?» Очень тяжело мне было морально, но я была счастлива, предвкушала, как приеду к Искандеру домой, покажу младенца и объявлю: «Вот твой сын, наследник. И я теперь мусульманка, бабка в мечети за меня целый год молилась».