Дарья Калинина - Сделай мне счастье

— Скажите, а имя Геннадия Почтарева вы когда-нибудь слышали?

— Не припомню.

— Такой человек у вас не работал?

— При мне — нет.

— И Марк никогда не произносил этого имени?

— Нет. Но знаете, вы вот считаете, что Марка убил кто-то из пациентов, а мне кажется, стоит подумать и о других версиях.

— Например?

— Ищите женщину.

— У Марка была любовница?

— Именно. И не просто какая-то там свистушка, а замужняя женщина.

— И вы можете назвать ее имя?

— Кое-какие слухи ходят, — уклончиво сказала Света. — Наверняка утверждать не могу, но…

— А я могу! — вдруг подала голос Татьяна Леонидовна. — Эта женщина работает в нашей клинике. И зовут ее Елена Воронцова.

Света сделала большие глаза и пробормотала, глядя на подругу:

— Ленка? Ленка Воронцова? Таня, ты ведь пошутила?

Пробормотала с нажимом, пытаясь на что-то намекнуть подруге.

Но Татьяна Леонидовна понимать намеков решительно не хотела.

— Даже и не думала шутить.

— Но ведь ее муж…

— Вот именно.

— Что? — заинтересовался Герман. — Что ее муж?

— Муж у нее того… криминальный авторитет, бандит, одним словом.

— Настоящий бандит?

— Самый что ни на есть! — с жаром подтвердила Татьяна Леонидовна. — Сейчас-то он, конечно, в бизнесмены заделался, да нутро-то не переделаешь. И люди при нем страшные. Вы бы видели, какие братки с ним приезжают.

— А этот человек тут появлялся?

— Да. Несколько раз.

— Я тоже его видела, — подтвердила Светлана, решив больше не утаивать правды. — Ну, Ленка! Ну, отчаянная голова. При таком муже — и любовника завела. И как не побоялась?

— Видно, очень уж люб ей наш Марк оказался. Оно и понятно, ее-то муженек, кроме своих дел, ничем не интересуется. А Марк совсем другой человек, и галантен, и обаятелен.

— И вы подозреваете, что муж мог узнать про связь жены с доктором?

— Я это точно знаю, — заявила Татьяна Леонидовна. — Лена к нам сама прибегала, жаловалась, что муж все узнал. Накануне у нее разговор с ним состоялся, она развод просила, а муж вместо того, чтобы тихо-мирно дать ей развод, пообещал с ее любовником разобраться. Это дня три назад было, а потом мы узнали, что Марк убит.

— И вы не рассказали эту версию следователю, — укоризненно произнесла Оксана. — Почему?

— У полиции уже был подозреваемый. Тоже ревнивый муж, но другой. Конечно, я сразу поняла, что тот человек ни при чем. У Марка одна только возлюбленная была — Лена Воронцова. Он не из тех, кто за юбками бегает. С Леной у них настоящая любовь была. А вот с той бабенкой, муж которой скандалить прибегал, ничего подобного быть не могло. Я это сразу поняла.

— Но все-таки почему вы ничего не рассказали полиции?

Татьяна Леонидовна смущенно потупилась, но все же призналась:

— Нам Сильвестр Андреевич запретил языком болтать.

— Это еще кто такой?

— Хозяин нашей клиники.

— И он запретил вам упоминать про Елену Воронцову?

— Про нее, про ее связь с Марком и, самое главное, про Лениного мужа.

— Но почему?

Света, на которую в этот момент взглянул Герман, развела руками.

— Не знаю. Вернее, догадываюсь, но сказать боюсь.

Но Татьяна Леонидовна снова взяла быка за рога:

— Зато я знаю! — торжественно произнесла она. — И сказать не побоюсь. Отметьте это, пожалуйста, потом в протоколе. Света побоялась, промолчала, а я нет.

— Так говорите же!

— Помните, я рассказывала, что у нашей клиники есть «крыша», а у Марка ее не было? Так вот муж Лены и есть эта самая «крыша». Верней, не только он, там много народу кормится. Но он в числе прочих. Это по его просьбе Сильвестр его жену взял в штат, хотя специалист она посредственный, окончила какие-то медицинские курсы, косметолог-дерматолог, но по основной профессии она педагог. Ей с ее дипломом в лучшем случае в районном кожвендиспансере сидеть, а не в частной клинике на приличном окладе.

Герман взглянул на Свету.

— Это правда? Муж Воронцовой настоял, чтобы жену взяли в клинику?

— Ну да, — неохотно подтвердила та. — Могло такое быть. — И, повернувшись к бухгалтерше, укоризненно сказала: — Таня, ну зачем ты язык распустила? Кто тебя просил? Марка мы все равно не вернем, а проблем огрести можем выше крыши. Сильвестр не случайно просил никогда не упоминать про Воронцова. Такого человека, как Ленкин муж, я никому во враги не пожелаю, а себе так и подавно.

— А я ничего не боюсь! Сильвестр себя оберегает, мести Воронцова боится. А что с нами будет, ему без разницы. Сам-то он скажет, что ничего про манипуляции Марка с пациентами не знает, а мне как быть? Деньги за операции я помогала легализовывать. Любая финансовая проверка это быстро докажет. А у меня муж, дети, я в тюрьму не хочу.

— В тюрьму не хочешь, а на тот свет, значит, хочешь. Знаешь, что Воронцов с теми делает, кто ему дорогу, на свою беду, перешел?

— А я не боюсь! — произнесла Татьяна Леонидовна, но голос ее прозвучал куда менее воинственно.

Было ясно, что слова подруги произвели на нее впечатление. И заставили пожалеть о собственной горячности. Но пока ее порыв еще не потух окончательно, Герман с Оксаной выяснили у нее, как найти упомянутую Елену Воронцову. И узнав, что сегодня та была на рабочем месте, отправились на поиски.

Тот маленький мальчик, которого жадные, злые люди когда-то лишили имущества и даже имени и фамилии, давно вырос. Он узнал правду о себе. Узнал все подробности, как его ограбили. Узнал имена людей, которые это сделали. Выяснить правду было не так-то просто, но он сумел.

После долгих поисков с помощью своей подруги он все же вышел на нужных людей и сумел выяснить, кто же он такой на самом деле. Открывшаяся ему правда потрясла его самого. Оказалось, что лучшая подруга, с которой он привык делиться самым сокровенным, которая стала его названой сестрой, которая когда-то пригрела и приголубила мальчишку младше себя, защищала и помогала, которая подарила ему настоящее чувство искренней человеческой привязанности, была дочерью одного из его врагов.

Смириться с этим было трудновато. Но судьба — шутница, она любит потешаться над людьми, дергая за одной ей ведомые ниточки. Конечно, когда мать его подруги помогала грабить маленького сироту, она и думать не думала, что ее собственная малышка-принцесса окажется в точно таком же положении. И у нее тоже отнимут и деньги, и имущество, и даже имя. Ее жизнь не будет отличаться от жизни сотни маленьких сирот, живущих на скудное пособие от государства. И уж конечно, ей и в голову не могло прийти, что сделают это те самые люди, которым она доверяла больше, чем кому бы то ни было.

Мстить подруге было не за что. Ее мать — его враг — умерла. Но и относиться к ней по-прежнему он уже не мог. Не мог относиться как к сестре. Не мог и не хотел.