Дарья Калинина - Сделай мне счастье

Он несколько раз пытался ей объяснить, что ему не по нраву затея, которой она так увлеклась. Стремясь отомстить одним, она причиняла страдания другим. Тем, кто не был ни в чем перед ней виноват. Он говорил это подруге, но она не желала слушать. Она привыкла, что он все исполняет беспрекословно. А то, что на ее корабле возможен бунт, просто не приходило ей в голову.

Елены Воронцовой на рабочем месте не оказалось. Ее кабинет был закрыт. Но Герман его узнал.

— Когда я как ненормальный носился по коридорам и требовал Меерсона, меня как раз к этому кабинету и привели.

— Почему сюда-то, к его любовнице?

— Теперь-то я понимаю, в корпус «Би» меня допустить просто не могли, да и не хотели, это было чревато большими неприятностями. Меерсон ведь строго-настрого запретил совать нос в его дела и появляться у корпуса «Би».

— Да, туда бы тебя точно не повели.

— Вот и привели меня к максимально близкому к Меерсону человеку — Елене Воронцовой. А я повелся. Увидел в кабинете фотографию Меерсона с какой-то потрясающе красивой брюнеткой и решил, что это его кабинет, а на снимке он сам с любимой женщиной.

— Так и есть. Только фотография, которую ты видел, принадлежала не Меерсону, а Елене.

По словам сослуживцев, Воронцова не слишком-то утруждала себя служебными обязанностями. Они и так были у нее минимальны, об этом позаботился Сильвестр, но Лена и этим минимумом умудрялась манкировать. Появлялась, когда хотела. Уходила, когда вздумается. Никто не смел ей и словечка сказать поперек, памятуя, что за человек муж Воронцовой.

Они пошли дальше и неожиданно наткнулись на стенд, где висели фотографии лучших специалистов.

В самом центре красовался владелец клиники — лысый гном, а рядом с ним была фотография удивительно роскошной женщины.

— Елена Воронцова, — прочитала Оксана. — Так вот ты какая!

Оксана застыла у стенда, она так долго и с таким интересом рассматривала фотографию Елены, что Герман не выдержал и спросил:

— Ты чего там так зависла?

— Мне кажется, я видела эту женщину ночью возле корпуса «Би». Конечно, шел дождь, я не очень хорошо могла разглядеть, могу ошибаться, но… но очень похожа.

— Мы должны ее найти. Надо поговорить с ней.

Выяснить адрес Воронцовой удалось у бухгалтерши, которая все еще пребывала в полезной для сыщиков уверенности, что помогает полиции и заодно уходит от возможного наказания.

Они ушли, оставив Татьяну Леонидовну в тягостных размышлениях. Размышляла она долго. И чем дольше думала, тем ясней понимала, складывать все яйца в одну корзину рискованно. А рисковать Татьяна Леонидовна не любила. И потому она отправилась в кабинет, на котором красовалась табличка — Сильвестр Андреевич.

Совершив одно предательство, Татьяна Леонидовна собиралась совершить второе. Так, ей казалось, будет надежней.

А Герман с Оксаной, выйдя из «Красоты не для всех», сразу отправились к Елене Воронцовой. В глубине души оба побаивались встречи с ее грозным мужем, который сейчас в силу неблагоприятных семейных обстоятельств должен был находиться в особо нервном настроении.

Квартира четы Воронцовых находилась в тщательно охраняемом жилом комплексе, попасть в который посторонним было просто невозможно. Герман еще не избавился от своей представительной «внешности», поэтому решил назваться адвокатом и попытаться проникнуть внутрь.

Но получил решительный отпор.

— Госпожа Воронцова ничего не говорила о визите адвоката, — отрезал охранник. — Она должна была оставить письменные или устные распоряжения. А у меня ничего подобного нет.

— Свяжитесь с ней, — не сдавался Герман. — Скажите, что я по делу Марка Меерсона. Она меня примет.

Но Елена то ли была занята, то ли отдыхала и на вызов охраны не ответила. И Герману пришлось уйти несолоно хлебавши.

— Без устного подтверждения госпожи Воронцовой я вас к ней пропустить не могу. Все понимаю, но ничем не могу помочь. Потерять работу я не хочу.

Герман вернулся к Оксане.

— Не прокатило.

— Елены нету?

— Скорей всего, она как раз дома. Охранник пытался с ней связаться. Но безуспешно.

— Если Елена дома, мы должны увидеться с ней. Только она может рассказать нам что-то полезное про Марка.

— Как? Мимо этого типа, что стоит там на страже, и мышь не прошмыгнет.

— Думаешь?

На лице Оксаны появилась хитренькая улыбочка. Не объясняя Герману, в чем дело, Оксана заказала пиццу.

— Две «Маргариты», одну с колбасой и еще одну с грибами.

— Ты настолько проголодалась? — удивился Герман, услышав, сколько она заказывает. — Я съем максимум пару кусков, больше в меня не влезет.

— Пицца не для меня и не для тебя, увы.

— А для кого? Для Елены?

— Почти.

Когда появился курьер, Оксана вышла из машины и о чем-то переговорила с ним. Результатом ее уговоров стало то, что парень снял с себя фирменную бейсболку и куртку, которые и отдал Оксане. Та передала ему деньги, переоделась и забрала у парня коробки с пиццей. От них так одуряюще пахло, что Герман сглотнул слюну. Оксана это заметила. «Барашки» уже давно переварились. Германа следовало подкормить.

— Возьми.

И одна из «Маргарит» оказалась на коленях у Германа.

— Ешь и мне кусок оставить не забудь. А я пошла.

Надвинув бейсболку на лоб, Оксана стала похожа на настоящего доставщика пиццы. Решительным шагом она двинулась к дому Воронцовой. И когда охранник на входе попытался ее задержать, недовольным тоном сказала:

— Доставка в тридцать вторую квартиру. В чем дело? Вас не предупреждали?

— Нет.

— Пицца остывает. Если я не уложусь в срок, мне не заплатят.

Тридцать вторая квартира находилась на том же этаже, что и квартира Воронцовых. Это Оксана заметила на поэтажном плане, который красовался над головой охранника в качестве украшения интерьера.

Вообще, тут было что охранять. И Оксана понимала, почему охраннику не хочется пускать внутрь чужих. В доме и зеркала, и картины, и ковры. Одни только живые финиковые пальмы в кадках наверняка стоят немалых денег.

Пусти сюда всяких с улицы, так они, чего доброго, ковры затопчут, зеркала заплюют, а картины просто свистнут. Да еще и пальмы поломают, станется с них, с нищебродов.

— Вы позвоните клиенту, — предложила Оксана охраннику. — Он подтвердит, что ждет пиццу.

Оксане повезло. Тридцать вторая квартира отозвалась ленивым мужским баритоном.

— Пицца? Ко мне? Может, и заказывал, не помню уже. Говоришь, ждет? Ну так пускай заходит.

Так Оксана оказалась на этаже, который и был ей нужен. Чисто выбритый, но какой-то опухший мужчина в широком бархатном халате принял из рук Оксаны коробку. После этого он еще немного постоял в дверях, слегка покачиваясь и распространяя вокруг себя одуряющий запах перегара. Запах был таким стойким, что его не в состоянии был забить даже французский парфюм, которым этот господин щедро себя опрыскал. Видимо, несмотря на всю его вальяжность, это был любитель крепких напитков, и сейчас он с трудом приходил в себя после долгого запоя. Ванну он принял, волосы причесал, даже побрился, но избавиться от запаха было труднее.