Дарья Калинина - Криминал на лабутенах

– Давайте познакомимся, – произнесла блондинка, сев напротив Мариши. – Меня зовут Ирина. В переводе с древнегреческого это означает мир, спокойствие. Как видите из имени, вы можете мне доверять.

– Слушайте, – вскипела Мариша, – спокойная вы наша, либо вы мне немедленно расскажете все о том, как ваш телефон оказался у того, кто пугал моего отца, либо я сейчас же пишу на вас заявление в полицию, и завтра же вы окажетесь за решеткой за доведение человека до смерти.

На ее счастье, блондинка в зеленом оказалась не слишком умна. И она испугалась.

– О нет! Я не хочу в тюрьму!

На ее кукольном личике проступило явственное отчаяние.

– Мне нельзя в тюрьму! Там нету спа! И солярий тоже недоступен.

– Загар там в клеточку, – подтвердила Мариша. – И он у вас будет, если не начнете разговаривать нормально. Кто был тот человек, который пугал моего отца?

– Анджик.

– И кто это?

– Просто Анджик. Мы познакомились с ним случайно. Знаете, как это бывает, столкнулись два взгляда, между ними вспыхнула искра. Знаете?

– Нет, не знаю. Как ваш телефон оказался у этого Анджика?

– Ах, дорогая, он оказался совершенно непорядочным человеком. Я так разочарована!

– Анджиком?

– Мы так славно с ним разговаривали, мне даже показалось, что я наконец нашла родственную душу, как вдруг он хватает мою сумочку и убегает. Представляете? А ведь мы сидели в кафе, еще предстояло расплатиться за кофе. А он убежал. С моей сумочкой! И за кофе не заплатил!

– Ничего себе ситуация.

– Главное, ничто не предвещало. Он казался таким заинтересованным, таким внимательным.

– А как он выглядел?

– Высокий. Худощавый. Лет двадцати – двадцати пяти.

– Блондин?

– О да! У него прекрасный натуральный цвет волос. Жаль, что он коротко стрижет свои волосы. Ему бы пошла стрижка подлиннее.

Итак, тощий белобрысый парень. Уж не тот ли, что крутился возле Алисы? Возраст и приметы совпадают. И это он звонил отцу!

– А машина? У вашего знакомого Анджика была какая-нибудь машина?

– Разумеется, у него была машина, – подтвердила Ирина. – Не думаете же вы, что я пошла бы в кафе с мужчиной, у которого нету машины?

– И какая машина? Вы ее видели?

– Конечно. Он же рядом со мной притормозил. Кстати говоря, там нельзя было тормозить, но Анджик был так сражен моей красотой, что забыл обо всех скучных правилах.

– Насчет красоты, это он вам сказал?

– Да.

– И вы пошли с ним в кафе? Сразу же?

– Да. Как только он припарковался, мы пошли с ним в кафе.

– Сразу же?

– Да.

– Так, что за машина у него была?

– Какая-то белая.

– Белая! – насторожилась Мариша. – А марка? Номер?

– Там были три шестерки. А марка… Я ее не помню. Впрочем, кажется, на машине было нарисовано четыре кольца.

И Ирина достала элегантную золоченую ручку и изобразила на салфеточке всемирно известную эмблему «Ауди».

– Вам это о чем-нибудь говорит?

Мариша посмотрела на сидящую перед ней Ирину, и вся злость и раздражение на эту женщину совершенно ее оставили. А сердце, наоборот, затопила острая жалость. Господи, как она живет-то такая? Но тут же Мариша напомнила себе, что она – такая умная, образованная и прекрасно разбирающаяся в моделях машин пьет свой чай скромненько у себя дома на кухне, а глупышка Ирочка пусть и не знает эмблемы «Ауди», зато привыкла попивать его в таких вот местечках, где дешевле полутора тысяч ничего нет.

Даже вода – сто пятьдесят миллилитров – стоила тут полторы тысячи. И получалось, что оценена она по десять рублей за миллилитр. Что случилось с их миром, если вода продается за такие деньги и к тому же ее покупают? Что случилось? Извержение мощнейшего вулкана, высушившего все реки и пресные водоемы на планете за исключением одного-единственного источника, из которого теперь и вынуждено утолять жажду все население планеты Земля? Или что-то еще пострашнее?

– Что еще можете рассказать про этого Анджика? Какие-нибудь приметы?

– У него на правой руке были часы.

– Часы! Какие?

– Не важно. А под этими часами еще часы.

– Двое часов? – удивилась Мариша.

– Нет, те часы, что под первыми, они прямо на коже у него были.

– Цветная татуировка? – догадалась Мариша. – На правой руке? Что же, спасибо. Что-нибудь еще?

Блондинка нахмурилась:

– Не знаю, стоит ли упоминать, но при мне ему звонила какая-то девушка. Он ее обманул, сказал, что работает. Так и сказал: «Отстань, я работаю!» И уже спустя несколько минут после этого разговора вдруг схватил мою сумочку и дал с ней деру!

– Ай-ай-ай! Какой негодяй. Но как он удрал? Куда смотрела охрана?

– Мы сидели на улице под навесом. Анджик сказал, что у него боязнь замкнутого пространства, внутри он будет задыхаться, ему легче на улице.

Легче удрать, вот что он имел в виду.

Но теперь Марише было ясно, что нужно искать владельца белой «Ауди», в регистрационном номере которой имеется три шестерки. Догадываетесь, к кому она обратилась за помощью? Совершенно верно, она вновь набрала номер Артема. Тот не удивился и даже возмущаться не стал.

Спросил только кротко:

– Скажи мне одно, ты снова начала какое-то расследование?

– Пришлось.

– А кто обещал, что больше ни-ни?

– Так ведь папа! Сестра! Один умер, вторая пропала. Мне кажется, что за всем этим стоит какой-то злой гений!

– Злой гений, который носится на машине с тремя шестерками в номере? Как-то это уж слишком очевидно, ты не находишь?

– Не знаю. Но мне позарез нужно добраться до этого типа.

– Сама на встречу с ним пойдешь?

Мариша подумала и признала, что поступить так было бы с ее стороны опрометчиво. Нет, она любит риск, рисковать – это дело благородное, но не нужно, как говорил один герой, путать риск с безрассудством.

– Следователя Милорадова попрошу мне помочь, – решила Мариша. – По старой памяти, думаю, он мне не откажет. Ты мне только найди этого чувака с тремя шестерками, а уж разговаривать с ним мы вместе с Милорадовым поедем. Обещаю.

Со своей стороны Артем тоже пообещал, что сделает все, от него зависящее. Появление в деле следователя Милорадова заметно успокоило приятеля. Он перестал отбрыкиваться и забыл про нотации, занявшись делом.

А Мариша отправилась в больницу, где ей предстояло забрать вещи своего отца и выполнить еще ряд неприятных, но, увы, необходимых формальностей перед выдачей тела. Мариша старалась не думать о своем отце, как о «теле», но это получалось у нее не ахти как хорошо. Слезы то и дело наворачивались на глаза, особенно когда приходилось разговаривать с людьми и вспоминать папочку.

А уж когда Марише по списку стали выдавать вещи ее отца, которые были при нем в момент поступления в больницу, Мариша и вовсе расплакалась.

– Не реви ты! – тяжело бухнула сверток больничная кастелянша – дородная тетка размера пятьдесят шестого, никак не меньше. – Небось не ребенок был. Это когда ребенок гибнет – трагедия. А старый человек что… Жизнь свою он уже прожил. Плоды принес. Так или иначе все равно бы помер.