Дарья Калинина - Чудище в шляпке

– А почему мы все еще тут?

– Вот в том-то и дело, почему?

Возникла пауза, на протяжении которой каждый думал о своем. Но затем Степан Ефимович произнес с надрывом в голосе:

– Похоже, зря я все-таки согласился участвовать в этом проекте.

– В каком проекте?

– Это Клим меня уговорил. Не понимаю, как ему это удалось. Впрочем, нет, к чему лукавить, прекрасно понимаю. Я знал его бедную покойную мать и просто не смог отказать сыну Натали.

А еще дело тут было в деньгах. Роксана точно знала, что за оказанные ему услуги Клим обычно платил весьма щедро. Но что за услугу ему оказал гипнотизер? Роксане показалось, что сейчас самое время разузнать об этом поподробнее.

Но когда она задала этот вопрос гипнотизеру, тот помрачнел еще больше. А когда Роксана попыталась настаивать, крайне неохотно ответил:

– Комбинация цифр.

– И все?

– Да.

– Длинная комбинация?

– Длинная.

– И я все вспомнила?

– Да.

Роксана удивилась еще больше. Память на цифры у нее всегда была не ахти. Запомнить многозначные числа было для нее сущим наказанием. Но чего не сделаешь под действием гипноза. Все-таки гипноз – это сила, если даже ее заставил вспомнить длинный числовой ряд.

– Но что это за комбинация? – спросила она. – Для чего она была нужна… ему?

И она ткнула пальцем в потолок, откуда чуть раньше доносился до них жутковатый металлический голос. Но Степан Ефимович отреагировал на ее вопрос крайне нервно.

– Оставь меня, пожалуйста! – произнес он сварливо. – Я ничего не знаю! Вообще не понимаю, что к чему и по какой причине я, совершенно посторонний человек, должен находиться тут!

Последние две фразы он произнес нарочито громко, рассчитывая, что его услышат через стену. Но если его и услышали, то это ровным счетом ничего не изменило. И гипнотизер, походив по бывшему кабинету, подошел к Роксане и опустился рядом с ней.

– Слушай, девочка, – жарко зашептал он ей на ухо, – похоже, что мы с тобой попали в крупную переделку. Не знаю, почему Клим допустил все это, но…

– Допустил? Разве вы не знаете, что Клим убит?

Судя по выражению лица гипнотизера, эта новость стала для него очередным неприятным сюрпризом.

– Убит, – прошептал он. – Ты шутишь?

– Такими вещами не шутят.

– Бедная Наташенька! – На глаза Степана Ефимовича навернулись слезы. – Как хорошо, что она не дожила до этого дня.

– Наташа – это мать Клима? Но она ведь уже умерла.

– Ее убили! Ты это знала?

– Нет.

– Ну, тогда тем более, слушай меня внимательно. Дело было так…

Степан Ефимович был ученым с большой буквы. Он и сам так думал, и все вокруг твердили ему то же самое. Ничего другого, кроме его обожаемой психиатрии, для ученого не существовало. Научными изысканиями он был готов заниматься хоть сутками напролет, особо не интересуясь ничем, кроме своей работы. Ему было все равно, где спать, что есть и как одеваться, его даже не особенно интересовало, под его именем выйдут исследования или же на титульном листе будет стоять имя его научного руководителя, а его самого если и упомянут, то лишь из жалости.

Разумеется, с гонорарами и поездками Степана Ефимовича тоже вечно «прокатывали». Так что женой или даже подругой он обзавестись смолоду не сумел, не на что было развлекать даму сердца, да и желания особенного не было. Когда же Степан Ефимович стал старше и сумел добиться известности в научных кругах, и когда следом за известностью пришли и гонорары, и гранты, уже и вовсе не было желания обзаводиться семьей.

Так и получилось, что в сердце Степан Ефимович пронес школьную любовь.

– Наташенька была светлым ангелом. И что ее потянуло замуж за этого ужасного человека? Мало того что он был старше ее почти в два раза, так он еще был вдов и имел ребенка на руках.

Роксана слушала Степана Ефимовича невнимательно. Пожилым людям так нравится отвлекаться на несущественные детали, но ничего не попишешь, хочешь услышать что-то важное, придется слушать и всю эту галиматью о том, как не повезло Наташеньке с ее замужеством. Впрочем, напомнив себе, что речь идет о матери Клима, девушка стала слушать охотнее.

Муж достался Наташе деспотичный. Он требовал, чтобы все исполнялось по его слову, а в случае чего не стеснялся пускать в ход кулаки. Наташа к такому обращению была не приучена и начала тосковать.

– Я уговаривал ее уйти от этого человека, но она меня не послушалась. Впрочем, к этому времени она уже была беременна Климом и надеялась, что рождение ребенка образумит ее сурового мужа.

Но чуда не случилось. Отношение к ней мужа становилось все более крутым.

– Он ее бил, я знаю это совершенно точно. Он был очень жестоким человеком. Наташа всегда боялась, что Клим унаследует эту черту характера своего отца. Она говорила, что старший ребенок словно две капли воды похож на отца. И мечтала, чтобы ее Клим таким не вырос.

Впрочем, контакты Наташи с ее школьным воздыхателем становились от года к году все реже и реже. Мужу они не нравились, а Наташа была им совершенно подавлена, чтобы осмелиться вызвать гнев супруга.

– Прошло три года, как мы с ней не виделись, и десять, как родился Клим, когда я узнал, что Наташа погибла в автокатастрофе.

Степан Ефимович тут же пришел к выводу, что Наташа была убита, а катастрофа – это всего лишь инсценировка, чтобы скрыть следы многолетних истязаний, которые наверняка присутствовали на теле жертвы и которые могли бы вызвать у следствия вопросы к ее семье и особенно к ее мужу.

– Но тогда меня никто не стал слушать. Сказали, что фактов насилия в семье зафиксировано официальными органами не было, а значит, нечего и волну гнать. И все-таки справедливость восторжествовала. Этот негодяй, мерзавец и убийца сам погиб точно такой же смертью, какую выбрал для моей Наташеньки.

Клим упоминал, что его родители погибли в автокатастрофе, но Роксана думала, что это произошло одновременно. А с другой стороны, какое это может иметь теперь значение? Зачем Степан Ефимович вообще ей все это рассказывает?

– Вы хотели рассказать мне, как получилось, что мне пришлось запоминать длинный ряд цифр.

– Я к тому и веду. Может быть, я слишком многословен, но это лишь для того, чтобы ты поняла: Клим не чужой мне человек. После смерти Наташеньки на похоронах я улучил момент и сунул мальчику в руку записку. В ней я писал, что являюсь школьным другом его матери и если у него возникнут проблемы в семье, то он может обращаться ко мне. Оставил свой телефон и адрес. И однажды Клим пришел ко мне.

– Спустя столько лет? – удивилась Роксана. – Он хранил вашу записку больше тридцати лет?

– Нет, когда он появился на пороге моей квартиры, ему было то ли двенадцать, то ли тринадцать. Он рассказал мне, что отец его тоже погиб. И что теперь они живут втроем с двоюродной теткой, но она вряд ли с ними долго проживет, потому что сестра очень плохо к ней относится, а через несколько месяцев сестра станет совершеннолетней и сможет взять на себя опеку младшего брата.