Дарья Донцова - Сон дядюшки Фрейда

– Дождь залил фолиант, – каялся тем временем Гарри, – а я даже не вспомнил про него. Нет мне прощения. Так Бориса Валентиновича подвел! Самого достойного человека любимой книги лишил.

– Странно, что тебя не выдрали, – с издевкой сказал Деревянко. – Ну ничего, сейчас шеф появится, и я ему про таблетки Рогачевой доложу. Поглядим, что он с бабкой сделает.

– Мое лекарство гомеопатия, – испугалась Нинель и бросила на стол блистер, – вот, полюбуйтесь. «Аукалин». Его прописывают при проблемах с дыханием, я недавно переболела воспалением легких, доктор посоветовал эти пилюли, они просто… э…

Рогачева запнулась. Я посмотрела на упаковку, лежащую возле пустой хлебницы. Верно, лекарство изготовлено из каких-то трав, но оно не только облегчает жизнь после пневмонии, но и здорово меняет голос.

– …просто… просто… это старое, испытанное, еще советское средство, – продолжила Нинель. – Борис Валентинович меня ругать не будет, он знает про «Аукалин», разрешил мне его пить.

Деревянко схватил таблетки.

– Сейчас босс вернется, и увидим его реакцию.

– Не стоит затевать войну, – засуетилась Нинель, – и ябедничать друг на друга некрасиво. Давайте договоримся: мы хотим прожить тут положенный срок и выйти на свободу, нам надо не топить, а поддерживать друг друга. Леня, дорогой, я никогда не расскажу, что вы бросили икру на пол! Верните мои таблетки. Забудем обе истории, сделаем из них правильные выводы, скрепим новые отношения рукопожатием…

– Ишь как запела, – заржал Леонид, – не я первый войну начал. А кто на меня танком попрет, тот в дерьме утонет. Деревянко не прощает наездов! И кореша мне не нужны. Каждый умирает в одиночку.

– Идея настучать на вас принадлежит Рите, – захныкала Нинель, – я здесь ни при чем.

– Ах ты старая лошадь, – возмутилась Баркова. – На меня стрелки переводишь?

Дверь столовой заскрипела и приоткрылась.

– Борис Валентинович, – закричала Алиса, – Деревянко наркоту жрет, вон у него в руке дурь! Я видела, как он таблетки глотал.

Леонид отшвырнул блистер, тот перелетел через стол и угодил в тарелку Риты. Толстушка взвизгнула и бросила лекарство на пол.

– Врут они, – завопил бывший комиссар, – все врут!

Дверь распахнулась шире, на пороге показался мини-пиг, шею Роджера украшало нечто вроде жабо.

– Блин! – подпрыгнул Вадим. – Свинья!

Я встала и подошла к неожиданному гостю.

– Это мой воспитанник, любимый поросенок Бориса Валентиновича, хозяин велел мне тщательно следить за ним.

– Какой милый, – засюсюкала Рита и тоже поднялась, – очаровательный.

– Ути малипусенький, – умилилась Алиса, – котеночек сладенький.

– Кис-кис-кис, – запел Вадим, протягивая руку к пустой корзине. – Хочешь хлебушка?

– Красивый, однако, – вплел свой голос в общий хор Леонид, – окрас удивительный.

– Никого лучше никогда не видела, – заломила руки Нинель, – какой хорошенький.

– Что у него на шее? – поинтересовалась Рита, снимая с Роджи «жабо». – Какая-то странная тряпка, влажная, вроде это искусственный бархат.

Я икнула. Балдахин! Не может быть! Каким образом здоровенный пылесборник сжался до размеров мужского кулака? Нет, это невероятно, просто Роджер где-то нашел обрывок ткани, а тот прилип к нему.

Рита расправила снятые с мини-пига лоскуты, я опять икнула. Нет. Это совершенно точно таинственным образом пропавший из моей ванной балдахин. Но почему он превратился в деталь интерьера для дома Дюймовочки?

– А-а-а! Поняла! Это не бархат, – деловито произнесла Баркова, – ткань называется «Итальянская равнина». Я, когда обустраивала наш с мужем новый дом, поддалась на уговоры дизайнера, он посоветовал повесить в спальне гардины из этого материала, сказал:

– Это самый лучший велюр, суперский, модный. И что? Через месяц на занавески налипла гора пыли, а когда их постирали, они сжались до размеров носового платка. Муж так злился! Орал: «Только дура стоеросовая могла отдать чемодан баксов за лохмотья с барахолки!» Я выяснила, что «Итальянская равнина» предназначена для отделки гробов, очень похожа на благородный бархат, но вовсе им не является. Выглядит ткань эффектно, но притягивает к себе пыль и, если ее намочить, а потом высушить, скукоживается до микроскопических размеров. Муж попытался судебный процесс против фирмы-изготовителя затеять, но ему объяснили: итальянцы не виноваты, что очумелые от жадности российские закупщики хапнули обивку для гробов за копейки, а потом продали ее за десятки тысяч наивным людям. Меня обманули, но муж все равно мне целый год ничего приобретать не разрешал. Даже на колготки ни рублика не давал, я ходила в рваных. Я эту «Итальянскую равнину» теперь ни с чем не перепутаю.

– Ясно, – выдохнула я и захлопнула рот.

Понятно, куда исчез балдахин, он просто съежился в небольшой комок, а любопытный Роджер заинтересовался им, начал тыкать в него носом, случайно закинул себе на шею и отправился гулять по дому.

Я горестно вздохнула. Дашутка, ко всем твоим проблемам прибавилась еще одна. Что будешь делать, когда Лика заметит отсутствие шатра над кроватью и станет задавать вопросы? Ну зачем я постирала балдахин? Великолепно бы под грязным поспала. В данном случае чистота совсем не залог здоровья, а верный способ его потерять. Меня накажут за порчу имущества. Думай, дорогая, как выкручиваться станешь.

Дверь опять скрипнула. Я схватила Роджера в охапку и отбежала в дальний угол комнаты. В столовую вошел Эпохов.

– Борис Валентинович! – хором воскликнули все, кроме меня и Гарри.

Хозяин подошел к столу.

– Молчать! Слушать! Владимир выяснил имя убийцы Ксении. Это один из вас.

– Мама, – пискнула Рита, – это не я.

– Не я, – эхом повторил Вадим.

Нинель Павловна начала шевелить губами и быстро креститься. Рита схватилась за щеки, Алиса захихикала, Деревянко вскинул брови и застыл с маской удивления на лице. Гарри привычно втянул голову в плечи и постарался стать невидимым.

– Идите в свои комнаты, – чеканил Борис, – выходить из спален запрещается. Если кто-то сунется в коридор…

Эпохов умолк.

– Поняла, – зачастила Рита, – конечно. Уже несусь.

Она ринулась к двери, но ее опередил Деревянко, он оттолкнул Баркову и первым выскочил из столовой.

Я вместе с Роджером покинула комнату последней, шла за Гарри.

Старик поднялся на второй этаж и свернул в левую галерею, мне надо было направиться в правую, но я, оглядевшись по сторонам, побежала в мансарду, очутилась в узком коридорчике, пошарила за батареей, вытащила спрятанную рацию, запихнула ее за резинку трусиков, поспешила к лестнице и увидела на верхней ступеньке Лику.

– Ты не поняла, что велено сидеть в спальне? – зло поинтересовалась экономка. – Борис Валентинович это нечетко объяснил?