Дарья Калинина - Танго на собственных граблях

— И что же? Он так вот просто подошел к маме и сказал ей: «Я твой отец, доченька»?

— Признаюсь, начала их разговора я не слышала. Мне с моей хрупкой комплекцией было непросто справиться с грудой подарков, которую моя родня просила меня передать своим друзьям и близким у нас в городе.

— У вас был очень большой чемодан.

— Душенька, вы еще не видели сумки! За ней меня вовсе не было видно!

— Но все-таки вернемся к моему деду. Как мама отреагировала на его появление? Была рада?

— Да она буквально светилась от счастья! А вот ваш батюшка стоял, простите за это сравнение, словно пыльным мешком по голове стукнутый. Мне даже показалось, что он вовсе не так уж рад внезапному появлению тестя.

Бедный папа! Он столько времени вынашивал идею этой поездки! И вдруг все его тщательно взлелеянные планы сорвались по вине дедушки, вздумавшего вернуться в семью в столь неподходящее время. И почему бы дедушке было сначала не навестить другую свою дочь — тетю Наташу? Зачем он приехал в аэропорт? Не самое подходящее место для такого свидания.

Тысячи вопросов и предположений тучей поднялись в голове у Насти и загудели, и закружились в ней. С одной стороны, она была очень рада, что дедушка вернулся в семью, но при этом не могла не задаваться вопросом о том, где же он был столько лет? Почему не дал знать о себе раньше? Где пропадал и почему сейчас вернулся?

Возможно, данная встреча произошла случайно? Но в таком случае, как отец и дочь узнали друг друга спустя столько лет? Ведь тетя Наташа не признала в старике своего родителя. Как же маме это удалось? Вопросов было слишком много, и Настя чувствовала: если она немножко еще подержит их в себе, то ее голова просто разломится на кусочки.

— Елизавета Петровна, не стану от вас скрывать, я очень хочу вернуть назад своих родителей. Как жаль, что вы не знаете, куда они отправились вместе с дедом.

— Почему же? — удивилась та. — Я как раз знаю.

— Знаете?

— Они поехали к нему домой.

— К кому?

— К вашему дедушке.

— Невероятно! А адрес?

— Не знаю, но шофер в машине явно его знал. Когда мы все вышли на улицу, они впереди меня, я за ними, то я видела, как ваш дедушка усадил в машину ваших родителей, сел сам, а шоферу, куда ехать, не сказал. Шофер, как мне показалось, это знал сам. Они обменялись с вашим дедушкой парой реплик, из чего мне стало ясно, что они хорошо знакомы и точно видятся уже не первый раз.

Настя загрустила.

— Как жаль, что вы не слышали адреса.

— Да, не слышала. Но зато я знаю, на какой именно машине они поехали! Могу описать вам ее до последней детали.

— Как же это?

— Так уж получилось, что я являюсь обладательницей уникальной памяти, — порозовела то ли от гордости, то ли от стеснения Елизавета Петровна. — Стоит мне увидеть цифру или другой напечатанный символ, он остается у меня в мозгу навсегда или, по крайней мере, на очень долгое время. Я могу не помнить, в платье какого цвета была моя подруга или даже я сама на банкете, но зато я буду прекрасно помнить по бейджикам, как звали всех официантов в зале и названия блюд в меню, если, разумеется, я увижу его в отпечатанном виде.

— Да что вы?

— Это еще что! Если по неосторожности я загляну в чек, который кассир выбьет мне в магазине, то я также никогда не забуду названия всех своих покупок и даже спустя много лет назову вам точную стоимость каждой отдельной позиции.

— У вас настоящий талант! — искренне восхитилась Настя.

Но Елизавета Петровна была совсем иного мнения и тяжело вздохнула:

— Если бы я только могла от него избавиться!

— Почему вы так говорите?

— Дорогая моя, помнить все — это настоящее мучение. И к тому же я почти никогда не извлекаю выгоды из своей памяти. Хотя сегодня… Сегодня, я полагаю, смогу вам помочь. Назову вам номер машины, а также все, что было на ней, связанного с буквами и цифрами. Или даже нет, лучше я вам нарисую.

И Елизавета Петровна проворно порхнула к письменному столу, где в выдвижном ящике в безупречном порядке у нее хранились канцелярские принадлежности. Бумага, клей, скрепки, схваченные резиночкой простые карандаши, фломастеры, ластики и прочее. Все эти вещи были разложены просто идеально аккуратно, словно на прилавке в магазине, и Насте почему-то снова вспомнился бедлам в квартире ее родной тетки Наташи.

И опять она невольно задумалась о том, почему же мужчины любят невнимательную, неаккуратную и, что там греха таить, не очень-то верную тетю Наташу, но совсем не хотят быть с замечательными, аккуратными и педантичными женщинами вроде Елизаветы Петровны и тети Тамары? Ведь эти качества куда более необходимы для семейной жизни, нежели ветреность и безбашенность. Но почему-то при всем при этом тетя Наташа умудрилась сходить замуж несколько раз, а вот ни Елизавета Петровна, ни тетя Тамара такого счастья в своей жизни так и не удостоились. Не нашлось для них подходящего избранника.

А почему? Это была какая-то загадка, которую Настя тоже очень хотела бы разгадать.

Но, конечно, в куда большей степени Настю интересовала судьба ее родителей. Известие о том, что они уехали с невесть откуда появившимся дедом, взволновало ее невероятным образом. С самого раннего детства она слышала рассказы бабушки, в которых дед представлялся самым замечательным, самым умным и заодно самым отважным человеком на свете.

Маленькая Настя слушала бабушку, раскрыв рот. И заветным ее желанием было возвращение дедушки оттуда, где он находился, насильно разлученный с семьей.

— Не верю я, что твой дед умер! — упрямо твердила бабушка до самого своего конца. — Не такой он был человек, чтобы помереть и мне об этом ничего не сказать!

Она до самой смерти продолжала ждать возвращения мужа. Этому нескончаемому ожиданию очень потворствовал тот факт, что судьба деда так и осталась неясной. Несмотря на неоднократные усилия его дочерей, никто так и не смог сказать, куда же делся инженер Костромков, выехавший однажды к себе на работу, но так туда и не добравшийся.

Причем пропал он не один, а вместе с шофером. По этому факту даже было заведено уголовное дело, однако улик обнаружено не было. Машина стояла аккуратно припаркованной неподалеку от здания лаборатории деда. Но ни его самого, ни шофера, ни следов борьбы или насилия в салоне машины или рядом с ней найдено не было. Версия ограбления отпала сразу же, потому что наличных у них двоих не было совсем. Дед не держал при себе никаких денег, так как находясь на полном государственном обеспечении, в повседневной жизни в них и не нуждался. У шофера могло быть немного наличных, но бензин ему отпускали по талонам, кормили в столовой института, так что много денег ему было при себе иметь просто не резон.