Дарья Калинина - Смех и смертный грех

— Мне хорошо заплатили за то, чтобы заменить одного ребенка на другого, — сказала она медсестре. — Если промолчим, получим по тысяче рублей!

В ту пору тысяча рублей — это были большие деньги. Зарплата медсестры почти за год. Отличный бонус, против которого медсестра не смогла устоять. Да и какая разница, под чьим именем будет жить на этом свете никому не нужный сирота?

— Но это же было не совсем так! — порывисто воскликнула Леся. — У профессора было много учеников, кто-то из них мог усыновить вас в память о дорогом учителе.

— Возможно, это и могло случиться. Но моя сестрица не дала мне такого шанса. Она не дала мне счастливого детства, а я решил, что не подарю ей счастливой старости. Баш на баш, все справедливо.

— Но как вы узнали, что причиной подмены вас на другого младенца была именно ваша сестра?

— Тут уж мне пришлось побеседовать с директрисой дома малютки, где все это и произошло. Сначала она никак не хотела признаваться в содеянном, но когда я пригрозил ей судом и дал прослушать запись нашего разговора с медсестрой, она быстренько изменила свое намерение. А уж когда я в свою очередь предложил ей денег, она и вовсе «раскаялась». После чего призналась мне в том, что за три тысячи рублей, прошу отметить, тысячу она не поделила с медсестрой, зажала ее для себя, она подменила одного младенца на другого. И она же назвала заказчика, вернее, заказчицу. Я здорово удивился, когда узнал ее имя. И вообще узнал свою историю. Злодейкой оказалась моя старшая сестра, которой при иных обстоятельствах полагалось бы заменить мне мать.

— Нет, этого не произошло. Надежда Сергеевна удовольствовалась одной лишь Ларисой.

— Наверное, она полагала, что и от нее со временем ей удастся избавиться. Но то ли рука не поднялась, то ли случай не представился.

А возможно, что случилось и так, что Надежда Сергеевна просто постепенно привязалась к маленькой сестренке, стала считать ее в какой-то мере своей дочерью. Да и имущество Ларисы ей не удалось переписать на себя все сразу. На это понадобились годы ухищрений и манипуляций, чтобы все, чем владел профессор, оказалось в руках его старшей дочери, в обход двух младших детей, которым он и завещал свое состояние.

В принципе, ничего нового Надежда Сергеевна не совершила. Подобного рода подлые и гнусные поступки совершали старшие дети по отношению к младшим сплошь и рядом на протяжении всей истории человечества. Еще у истока времен Каин уже убил Авеля. Завистливые братья предали любимца отца — Иосифа — в рабство, надеясь, что они больше никогда его не увидят. Святополк Окаянный убил двух своих братьев — князей Бориса и Глеба. Можно продолжать и дальше, приведенные примеры — лишь самые яркие и хорошо знакомые всем.

Так что если Надежду Сергеевну поставить в один ряд с этими личностями, то окажется, что ничего особенного она и не совершила. Ну что же, присвоила себе деньги, которые принадлежали ее брату и сестричке. Подумаешь! Бывали в истории человечества случаи и похлеще. Ничто не ново под Луной, все злодеяния, совершаемые ныне, уже когда-то были совершены.

Между тем Сергей продолжал рассказывать:

— Когда я понял, кто виноват в моих несчастьях, я задумался о том, как бы мне подобраться поближе к моей сестрице. И мой выбор пал на Бесю.

— Почему именно на него?

— Потому что мы с ним вместе росли, и я знал, что могу доверять ему. Этот человек меня не сдаст и не предаст. К тому же он хорошо знал мою историю и охотно согласился помочь мне отомстить лживой гадине, лишившей меня честного родительского имени и сделавшей сыном отпетых алкоголиков. Изгоем и ничтожеством!

Последнюю фразу Сергей произнес с особым надрывом. Видимо, потеря доброго имени удручала его больше, нежели потеря состояния отца.

— Но сейчас у вас вполне преуспевающий вид, — заметила Леся. — Вы многого достигли в жизни и сам по себе.

— И что? Поэтому я должен был простить Надю?

Леся замолчала, не зная, что ей сказать. Если бы спросили ее, то она бы сказала: да, этому человеку надо было простить старшую сестру. Но она понимала, что Сергей никогда не согласится с ее мнением. Он убежден в том, что око за око, зуб за зуб, злодеяние за злодеяние. А ведь так можно продолжать до бесконечности. Потом, глядишь, и Игорь захочет отомстить Сергею за смерть бабушки.

Так как Сергей не рассказал, в чем заключался их с Бесей план мести Надежде Сергеевне, друзья по-прежнему подозревали этих двоих в убийстве старухи.

Беся, повинуясь знаку своего друга, уже начал говорить. И друзьям пришлось слушать его.

— Я сумел без особого труда втереться в доверие к старухе. Даже задолжал ей для пущей убедительности изрядную сумму, а потом был неприятно удивлен, когда меня вызвали в суд, где мне было предъявлено обвинение в несостоятельности. У Надежды Сергеевны дело было поставлено на поток. Судебные приставы уже готовились описать мой бизнес и другие активы. Если бы мне не удалось уговорить судью на отсрочку в один час и я бы прямо тогда не выложил старухе всю сумму, которую ей задолжал, то мог потерять несравнимо больше. В разы или даже десятки раз больше, потому что цена, по которой они собирались оттяпать у меня мое имущество, была значительно ниже рыночной.

Это не добавило Бесе любви к старухе, он получил личную причину ненавидеть ее.

— Но зато это дало мне шанс окончательно втереться к ней в доверие. Я сказал, чтобы расплатиться с ней, мне пришлось занять деньги в другом месте. Теперь я почти нищий, готов работать на нее и предложил услуги якобы своих людей для выбивания долгов.

— Но зачем Надежде Сергеевне были нужны услуги ваши или ваших людей, если она раньше так хорошо действовала через суд и приставов?

— Объяснение чрезвычайно простое — деньги. С моей помощью старуха получала свои деньги со всеми процентами и очень быстро. Суды же — это дело затяжное и долгое. К тому же иной раз ее должникам удавалось уходить от ответственности. Это было в тех случаях, когда заложенное имущество не покрывало всех их долгов. Да, они оставались должниками старухи, но платить им было уже нечем.

— А корона? При чем тут она?

На этот вопрос Беся не смог ответить. Он взглянул на Сергея, и тот заговорил снова:

— С помощью Беси я обложил сестрицу со всех сторон. Вырваться из расставленного ей капкана было уже невозможно. Но я хотел нанести последний удар. Такой, чтобы он стал главным самоцветом в короне мести.

— Можете говорить конкретнее?

— Корона должна была стать венцом моей мести. Мне хотелось, чтобы за мое полуголодное детство и носки с таким количеством дырок, что они казались мне сетчатыми, сестра понесла бы от меня достойное наказание.

— Но каким образом вы хотели ее наказать?