Лариса Соболева - Седьмое небо в рассрочку

– На все нужны деньги! А я в отличие от вас…

– Извини, я должен работать.

Он вышел из-за стола и, мягко обняв за плечи Тату, буквально протащил ее к двери. Да, она упиралась, а что? С неудачей смириться – все равно что подписать себе смертный приговор!

– Юра, спаси меня! – выплеснула отчаяние на него Тата.

– Да продай ты кабак к чертовой матери, дура! – взорвался он. – Не мучай ни себя, ни людей – я имею в виду тех, кто заходит в твой советский общепит. Какая из тебя бизнес-леди? Ну, подавала надежды в юности, так многие подают, да не все оправдывают их. Хватит попрошайничать, это уже стыдно. Тебе помогали продержаться столько лет, куда ты девала деньги? Что молчишь? А теперь все, у людей свои заботы, не до тебя… Таня!.. Тань…

Он окликал ее, даже не выйдя за пределы кабинета, окликал вяло, давая понять: не вернешься – твое дело, мне, собственно, начхать на тебя.

Марин едва не проскочил узкий переулок, фактически безлюдную подворотню, где боковым зрением увидел Сабрину. Но не одну. И сначала он решил вникнуть, что тут происходит.

– Да пусти же ты!.. – выкручивала Сабрина руку, которую держал за запястье МЧ (в переводе с современного – молодой человек).

Он одного с нею роста, туго утрамбованный мышечной массой, с грубо вылепленной физиономией, кстати не лишенной привлекательности как раз из-за брутального налета. Кроме брутальности, на физии ярко выписано: интеллекта – ноль, морально-этические нормы в минусе. Весьма странно, что это существо имело отношение к Сабрине, однако оно имело еще и претензии к ней:

– Я предупреждал: кидалово не пройдет. Ты кто такая, что мне – мне! – зубы показываешь, а?..

– Господи, как я устала повторять! – говорила одновременно с ним Сабрина, продолжая вырывать руку. – Пусти, больно…

– …а то ведь могу и выбить их, зубы типа, – угрожал МЧ. – Прямо тут. Хочешь? Ты этого хочешь?

– Попробуй, – обозлилась она. – Пожалеешь.

– Кто? Я? Ах ты, су…

Не выпуская ее руки, второй он схватил девушку за челюсть и сдавил так, что Сабрина застонала и даже слегка присела от боли. Настало время выступить Марину в почетной роли супермена:

– Но-но, полегче! Отпусти ее.

– Пошел на!.. – огрызнулся МЧ, лишь на миг скосив глаза в сторону заступника. Марин его не впечатлил, следовательно, не напугал.

– Н-да, слов не понимаешь…

Есть такая порода: для них русский, как иностранный, зато им понятен язык силы. В этом смысле Марин выигрывал тем, что по сравнению с МЧ не производил впечатления крутого, но это же необязательно, когда кое-что умеешь. А он умел. МЧ не ожидал, что заступник осмелится врезать ему по роже, и, очутившись у подножия стены дома на пятой точке, запыхтел:

– Ты… ты… Убью!

– Полегче, – направил на него дуло пистолета Марин. – Я плохой мальчик, выстрелю – и мне ничего не будет, папа отмажет. А у тебя есть папа? Тогда топай, пока я добрый.

Проверять боевые характеристики пистолета на себе (вдруг он не настоящий) никто не отважится, и МЧ, сверкая злобно глазами, с позором покинул пятачок битвы.

Прислонившись спиной к стене, Сабрина осторожно притрагивалась пальцами с длинными ногтями к челюсти. Полагая, что ей нужна помощь, может, даже медицинская (эдакая лапища сдавила, кости запросто могли треснуть), Марин двинул к девушке, протянув руку:

– Дай, посмотрю…

– Не стоит, – увернулась Сабрина. – Ничего страшного.

Оставив спасителя в недоумении, если не сказать больше, она зашагала из подворотни к улице! Обалдевший Марин решил, что дочка шефа в состоянии шока, поэтому забыла поблагодарить, и догнал ее:

– Недалеко моя машина, могу тебя подвезти.

– Сама доберусь, – отказалась она, не останавливаясь.

– Как же он твоего отца не боится? – еще не терял надежду на сближение Марин, следуя за ней.

– Не знает, что Шатунов мой отец.

– Ммм, приятно встретить скромную девушку, которая не хвастается могущественным папой. Как видишь, иногда не мешает похвастать, чтоб подонки не приставали. Если б не я…

И осекся, ибо хищного взгляда разъяренной тигрицы в награду от спасенной женщины не получал ни разу. Однако неблагодарность не имела границ, Сабрина налетела на него:

– Тебя кто просил вмешиваться?

– Ну, даешь! – разозлился он. – А спасибо мне не полагается?

– Спасибо, – огрызнулась она. – Еще что тебе полагается?

– Да-а… Вижу, я действительно помешал, потому прошу прощения. Так это твой бойфренд? В следующий раз убивать тебя будет, клянусь, пройду мимо. Ну и вкус у тебя…

– Не твое дело, – процедила она ему в лицо и двинула дальше.

Марин не побежал за ней – еще чего! Смотрел вслед, подняв плечи, и вслух поставил диагноз:

– А жлоб прав, она самая настоящая су… стерва. Калиброванная стерва! Она даже ходит, как суперстерва.

Настало утро. Раннее, погожее, на небе ни одного облачка не маячило, синева реально сияла и слепила глаза, а группа Гектора могла посоперничать с черными тучами. Куда подевалась бравада, как было еще недавно до известного события? Где уверенность, прочно укоренившаяся на базе превосходства над обывателями и рождающая в нужный час бесстрашие? Вместо этого мрачность, искусственная сдержанность, которая сродни бомбе замедленного действия. Что же произошло? А никто не сказал бы, в то же время каждый чувствовал это в себе и сообщниках, но надеялся, что данное явление временное.

Провожая Люку с Хоком к джипу, Гектор не первый раз перечислял последовательность действий, чтоб случайно не выпустить какую-нибудь мелочь:

– Хок, Люку за руль не пускай ни при каких обстоятельствах…

– Заметано, – коротко пообещал тот.

Случается, мелочи обладают силой нарастающего кома и тогда – финита ля комедия, ибо одна ошибка может потянуть за собой шлейф из всякого рода неудач. Следовало учесть по мере возможности все мелочи.

– Люка… – покосился на нее Гектор и завесил паузу, опасаясь новой волны протеста.

Она смотрела ему в лицо как будто без определенного выражения, по которому угадываются настоящие мысли. Только в зрачках притаилось нечто щетинистое, но кто же придирается к зрачкам? Гектор, шумно втянув носом воздух, продолжил, нажимая на каждое слово:

– Выбираешь людное место, чтоб охрана не поняла, откуда кондрашка долбанула…

Вчера Люка спорила до хрипоты, что в толпе и свидетелей – тоже толпа, а Гектор заверял, что это распространенное заблуждение, мол, в кучке зевак проще раствориться. Он проинструктировал, какие именно обстоятельства, по его мнению, лягут в масть, и что не надо забывать: будет несколько секунд, пока охрана поймет, что господина Шатунова убаюкали.

Ничего не пообещав, Люка забралась на пассажирское сиденье и уложила на колени сумку. Не удалось ему убедить ее. Она осталась при своем мнении, а это непорядок – когда выходят из подчинения, к тому же кто? Баба! Однако сейчас Люка помалкивала, значит, не время учить ее уму-разуму, а вот напомнить кое-что не помешает: