Дарья Калинина - Жертвы веселой вдовушки

– А ваша жена? Она, получается, ни при чем? А ведь все наследство досталось ей!

– Она обманула старого дядю Рустама! Моя мать была родной сестрой дяди Рустама. У него самого детей никогда не было. И он всегда говорил матери, что оставит все свое состояние мне или моим детям.

– А оставил он все Луизе!

– Старик на старости лет лишился ума, если доверился этой веселой ведьме! А меня не было рядом, чтобы помешать козням Луизы. Ваник был еще слишком мал. Луиза заставила старого дядю Рустама написать завещание в ее пользу. Сомневаюсь, что дядя к тому времени понимал, что именно он делает и для кого. Луиза всегда была хитрой бестией. И как только в свое время я мог на ней жениться?!

Мужчина схватился за свои все еще густые волосы и судорожно их дернул. Он явно очень сильно переживал. И, чтобы немного его отвлечь, Кира спросила:

– Значит, вы и есть Гурген – первый муж нашей тети Луизы?

– Вашей тети?! С какой это стати она стала вашей тетей?! Лично я вас впервые вижу!

– Мы вас тоже знать не знаем! Но наша тетя Луиза была замужем трижды. Один раз, как я понимаю, за вами. Второй – за вашим дядей Рустамом. А третий – уже за нашим собственным дядей Сашей, который умер месяц тому назад, оставив тете Луизе все им нажитое и квартиру.

– Узнаю свою Луизу, – оскалился Гурген. – Она из любой ситуации умудрялась извлечь выгоду!

Леся, которая до сих пор помалкивала, предоставив инициативу своей подруге, внезапно воскликнула:

– Но если вы были мужем тети Луизы и являетесь отцом Вано, то для нас вы… вы – наш дядя!

И не успел Гурген прийти в себя и что-то возразить, как Леся горестно воскликнула:

– Но, дядя Гурген, как же получилось, что нашего с вами Вано арестовали?

– Моего сына арестовали?!

Для Гургена это было явным открытием. Причем открытием в высшей степени неприятным.

– Когда это произошло? За что?

– Ну, как же… Вано продал золото, имевшееся в сейфе у тети Луизы, купил себе машину и…

– Насчет машины я знаю, – перебил девушку Гурген.

– Так вот, золото он взял у матери, сейф был взломан, а она сама убита, и следствие и заподозрило, что…

– Вано никого не убивал! Как это возможно – убить родную мать?! Жену – да! Сестру, если она ввязалась в какое-то непотребство, тоже – да! Но мать – это всегда святое! Женщину, которая дала тебе жизнь, надлежит чтить и уважать как святую! Вано не мог этого сделать, как ваш следователь этого не понимает!

– Так уж и не понимает? Ему нужен убийца, чтобы закрыть это дело. И ваш сын отлично подошел.

– Вано не убивал Луизу! – снова взвился Гурген. – Это сделал я!

Вот оно – признание, ради которого подруги проделали такой долгий и трудный путь. Но почему-то, услышав эти слова Гургена, они ничуть не обрадовались. Усталость навалилась на подруг. И еще, пожалуй, страх.

– И почему вы это сделали?

– Луиза была грязной тварью! Всегда такой была, не понимаю, как я мог жениться на такой женщине!

– Это мы уже слышали. Что дальше?

– Она не дождалась меня из тюрьмы, но да черт с ней! Но она продолжала вредить мне и дальше. Она окрутила старого дядю Рустама, который прочил единственным своим наследником меня. Она завладела всем его состоянием. Но и этого ей показалось мало. Она обобрала родного сына! Дядя Рустам оставил все свое состояние Луизе, чтобы она разделила его поровну между мной, когда я все же выйду на волю, и Ваником, когда тот достигнет совершеннолетия. Но жадность Луизы не знала предела! Она была грязной потаскухой, думавшей только о себе и своих удовольствиях!

Что же, такая характеристика вполне подходила для их тетки Луизы. Как ни грубо прозвучали слова Гургена, они были вполне справедливы.

– Но разве за это убивают?

– Она вывела меня из себя. Издевалась надо мной! Говорила, что я не получил – и не получу – ни крупинки из того, что оставил дядя Рустам. А если я буду настаивать, она снова засадит меня за решетку. Сделать это, мол, очень просто. Я просто не смог удержаться. Ударил ее по голове. А когда понял, что она мертва, было уже слишком поздно.

– Это случилось после того, как вы забрали Луизу из кафе на Загородном шоссе?

– Вы и это знаете? Да, она поссорилась там со своим любовником. Потом напилась до состояния свиньи. Мерзавка! Она позорила своим видом и своим поведением и меня, и своего сына, и всю нашу семью!

Ага, а когда сам сел за решетку, то это – ничего, это не позор! Но подруги воздержались от ядовитых комментариев, памятуя, что рядом с ними находится человек, способный на убийство. И вместо яда подруги использовали сочувствие.

– Луиза узнала вас?

– Не сразу. Конечно, когда мы с ней разговорились, она поняла, кто я такой. Но сначала… нет, она меня не узнала. Все-таки прошло больше двадцати лет. Я сильно изменился. Места, где я провел свои последние годы, не красят человека. К тому же Луиза была сильно пьяна. Впрочем, она сказала, что я напоминаю ей одного типа, которого она очень хотела бы забыть.

– И после этого вы ее убили?

– Нет. Сначала у меня не было такой мысли. Я хотел договориться с ней по-хорошему. А если это не получилось бы, я хотел просто взять то, что мне причиталось из наследства дяди Рустама, и свалить, пока Луиза не протрезвела.

– То есть вы знали, что у Луизы в сейфе хранятся драгоценности вашего родственника на огромную – сумму?

– Знал, что драгоценности – у нее. Сама судьба нас столкнула с ней.

Магазин, где подруги сели на хвост преступнику, – вот там и произошла их с Луизой судьбоносная встреча.

Освободившись после долгих лет заключения – а срок у Гургена был солидным, да он еще дважды усугублял его своим плохим поведением, драками с сокамерниками и попыткой побега, впрочем, неудачной, – мужчина решил не появляться на глаза родным. Мать его к этому времени умерла. Сына своего он фактически не знал. А прочие родственники вряд ли обрадовались бы визиту матерого уголовника.

Нет, Гурген обладал своеобразной гордостью, и, по его понятиям, нечего было лезть к людям за жалостью. Обзаведясь в тюрьме кое-какими знакомствами и навыками, Гурген поселился в пригороде Питера, где один его знакомый сдал ему в аренду гаражный бокс, в котором Гурген и работал, отдавая выручку хозяину, но и себе кое-что оставляя на жизнь.

Вообще, потребности у него были самые скромные. Тюрьма приучила его к аскетизму. Еда и питье у него имелись. А машинами Гурген пользовался теми, которые сюда попадали на ремонт. Хозяева машин были «своими» людьми, они не возражали, когда Гурген совершал несколько пробных поездок на их автомобилях. А иногда и знать о том не знали. Доверенности и прочие документы – такими вещами Гурген голову себе никогда не забивал. Брал приглянувшуюся машину и ехал, куда требовалось. И, как ни странно, его никогда не останавливали гаишники.