Дарья Донцова - Али-Баба и сорок разбойниц

– Иван Павлович, а чегой-то вы там делаете?

Я мгновенно нашелся:

– Мне показалось, что в этой комнате плачут.

– Нет, – протянула Лида, – обознались вы. Кате сильное снотворное ввели.

– Зачем? У нее бессонница?

– Да нет, – ответила Лида, – у нее истерика приключилась. Вот послушайте, чего вышло.

До обеда Лидочка занималась разными делами, она не особо торопилась, зная, что ей предстоит дежурить сутки. В два часа дня нужно было забрать с занятий Катю. Лида побежала в соседний корпус, привела сюда девочку. Та, проходя мимо бывшей палаты Федькиной, притормозила и сказала:

– К Лизе хочу.

– Она ушла, – отмахнулась Лида, – пошли, отдыхать пора.

Но Катя уперлась:

– Нет, я пойду к Лизе.

Лида попыталась объяснить пациентке:

– Лиза ушла домой, она тут больше не живет!

– В большой дом? С двориком?

– Да.

– Насовсем?

Лида кивнула, думая, что теперь Катя успокоится и мирно проследует в свою палату. За последние месяцы у Кати наступило резкое улучшение состояния. Начиная с первых дней февраля она стала быстрыми темпами поправляться, просто на удивление всем, и порой казалась совершенно нормальной. Лида полагала, что Катерина поймет, куда делась Лиза, и найдет себе другую подружку. Катя же упорно продолжала задавать вопросы, стоя под дверью бывшей палаты Федькиной.

– Ушла туда, где играют в шахматы?

Чтобы отвязаться от Кати, Лида брякнула:

– Да!

Шахматный кружок располагается в отдельно стоящем в лесу домике, который соединен галереей с основным зданием, Катя только что сама оттуда вернулась. Неожиданно она сильно побледнела, затопала ногами, затрясла головой и впала в истерику.

– Ей дали шапочку, – кричала Короткова, – она боялась шапочки, а на нее надевали! Лиза убила Иру, Ира убила Лизу. Черная и белая, только не горелая! Ходи пешкой, пешкой, ходи, бей коня… а… а… коня, шапочка! Лиза! Ира! Мама!

Испуганная Лидочка бросилась за Альбиной Федоровной.

Доктор применила снотворное. Катю удалось успокоить.

– Похоже, ее что-то на шахматном кружке испугало, – предположила Лида. – Ой!

– Что случилось? – озабоченно осведомился я.

– Я слишком много болтаю, – испугалась Лидочка, – уж, пожалуйста, не сердитесь на меня.

– Мне такое и в голову не придет, – успокоил я ее.

– Вы мне сразу жутко понравились, – оживилась Лида, – вы на моего папу похожи, он тоже такой спокойный, обстоятельный.

Я тяжело вздохнул: если девушка уступает вам место в метро, нет смысла за ней ухаживать. Эта фраза придумана не мной. И, на мой взгляд, она не совсем справедлива. Место-то могут освободить и молодому парню с палочкой в руке. Но коли юная особа сообщает о вашем сходстве с ее отцом, вот тут полный аут и нечего питать зряшные надежды.

– Не везет этой Кате, – снова завела Лида, – девочка-катастрофа!

– С ней что, происходят все время какие-то неприятности?

– У нас нет, – ответила Лида, – но знаете, почему она сюда попала?

– Вроде Короткова наркоманка, ее неудачно лечили от героиновой зависимости.

Лидочка прищурилась.

– А с чего она на иголку села?

– Понятия не имею!

– Хотите расскажу?

Лидочкины глаза горели огнем, очевидно, такого понятия, как врачебная тайна, для нее просто не существовало, или медсестра считала, что от психолога нечего скрывать правду.

Катю в клинику привез отец. Сдал дочь медикам на руки и забыл про нее. Больную Семен Юрьевич не посещал, но деньги за ее содержание платил исправно, и Катю усердно лечили. Одно плохо – никакого улучшения в ее состоянии не наблюдалось. Короткова совершенно не поддавалась коррекции. Вернее, первое время она довольно успешно поправлялась, у нее восстановилась речь, кое-какие навыки, но потом вдруг процесс остановился. Врачи недоумевали, не понимая, что же случилось. Катя была вялой, безучастной ко всему, не могла учиться и по большей части лежала в кровати. Потом апатия сменялась резким возбуждением, Катя начинала бегать по палате, плакать, требовать непонятные вещи, потом вновь впадала в ступор. Общаться с другими пациентами она не желала, врачей ненавидела, при виде медсестер начинала судорожно плакать. Единственный человек, которого Катя встречала с радостью, была ее сестра Ира. Та приходила в понедельник, среду и пятницу. Завидя Ирину, Катя вытягивала вперед руки и монотонно кричала:

– Дай, дай…

Ирочка обнимала несчастную сестру и доставала из сумочки шоколадные конфеты. И вот что странно, во время ее визитов Катя казалась почти нормальной, весело смеялась, живо реагировала на окружающих. Такое состояние сохранялось и пару часов после ухода Ирины, потом Катя вновь делалась апатичной и все начиналось заново.

Как-то Альбина Федоровна решила отправить Катю в бассейн. Многие больные с удовольствием резвились в воде, играли в мяч. Собственно говоря, это был большой лягушатник. Катюшу подвели к бортику, и тут у нее началась дикая истерика.

– Вода, – визжала она, – нет, вода! Смерть! Вода!

Естественно, Катю немедленно вернули в палату. Альбина Федоровна попыталась дозвониться до ее отца, чтобы узнать, не было ли у девочки какой-нибудь стрессовой ситуации, связанной с рекой или морем.

Семен Юрьевич выслушал врача и, буркнув: «Нет», – мгновенно отсоединился.

После обеда пришла Ирина, она очень расстроилась, узнав о происшедшем. Альбина Федоровна ради порядка спросила:

– Не знаете, может, Катю когда-то напугало что-то, связанное с водой?

Ира замялась.

– Ну, в общем, из-за этого вся беда!

– А в чем дело? – насторожилась врач.

И тут Ирина выдала совершенно невероятную историю. Мать Кати, Наташа, покончила с собой. Летним, ясным днем она поругалась с мужем. Что у них случилось, Ира не знала, но, видно, что-то серьезное, потому как Наташа вылетела из дачи и побежала за ворота. За ней понеслась Катя. Ира осталась в доме, она считала, что отец и мачеха сами разберутся между собой. Забеспокоилась Ира через час, когда ни Катя, ни Наташа не вернулись. Семен Юрьевич сидел, запершись в своем кабинете. Ира поскреблась в дверь к отцу.

– Папа, уже вечереет, может, пойти поискать Наташу?

– Мне плевать на нее! – заорал отец. – Пусть хоть сквозь землю провалится!

Ира поняла, что отец все еще злится на жену, и решила сама отправиться на поиски Наташи, но тут распахнулась дверь и на пороге возникла Катя.

– Мама утонула, – сказала она и упала без чувств.

О том, что произошло, Катя рассказала Ире лишь через месяц. Наташа добежала до высокого обрыва и бросилась на глазах дочери в реку. К сожалению, речкой тот ручеек, что протекал возле дома Коротковых, можно назвать с большой натяжкой. Наташа упала с довольно большой высоты на голову и моментально скончалась, сломав шею. Катя от ужаса остолбенела и целый час без сил просидела на крутом берегу, глядя на неподвижное тело матери. Потом кое-как добралась до дома.