Дарья Калинина - Приворот от ворот

– Таков приказ хозяйки.

– Хозяйки? Какой?

Дедули снова переглянулись и принялись объяснять. С их слов вырисовалась интересная картина. Вчера, едва узнав по телефону о смерти Игоря, они закрыли салон в полной уверенности, что работать до прояснения ситуации со смертью их владельца не стоит. Но сегодня рано утром им позвонила какая-то женщина, назвалась новой владелицей, разругала за самоуправство и велела выходить на работу, угрожая, что в противном случае пропущенные дни вычтут из их заработка в двойном размере.

– А кому захочется терять деньги? Конечно, мы вышли.

– К тому же, если один человек умирает, жизнь для остальных на этом не заканчивается.

Дедушки явно знали, о чем говорили. Им обоим было уже хорошо под семьдесят. Всю свою жизнь они занимались продажей, покупкой и оценкой старинных вещей. А старые вещи пережили множество владельцев. Смерть одного хозяина почти ничего не меняла в их судьбе. Всегда найдется кто-то еще, готовый принять на себя хлопоты и заботы.

Поэтому, когда сегодня утром продавцам поступил приказ выходить на работу, они не стали долго раздумывать и с радостью вернулись к исполнению своих прямых обязанностей. Личность их новой хозяйки, которая уже дважды звонила им по телефону, дедуль не особенно заинтересовала.

– Так что, вы ее даже не видели?

– Пока нет, – с достоинством ответил один из дедушек.

– Да придет, куда денется, – добавил другой. – Главное, не торопиться. Все устроится само собой.

Санька заволновалась. В словах старичков ей почудился подвох.

– А ключ? Кто вам дал ключ от магазина? Вы же должны были как-то открыть входные двери?

Старички возмущенно зашевелились. И один из них произнес:

– Юная леди, мы с Кузьмой Петровичем работали в этом магазине, когда вас еще и на свете-то не было. Стояли у самых истоков! В стране менялась власть, менялись хозяева, а мы с Кузьмой Петровичем все так же работали и работаем.

– Прежде, еще в советские времена, тут был комиссионный, – вступил в беседу второй. – Мы всегда имели неплохой ассортимент старинных вещей, которые преимущественно расходились по «своим».

– Люди во все времена тяготели к антикварным изделиям.

– Без работы мы не сидели никогда.

– А уж как мы торговали антиквариатом в девяностые! Тогда многие оказались без куска хлеба и несли к нам за копейки то немногое, что еще уцелело после блокады, войны и семидесяти лет советской власти.

После перестройки, когда в стране вновь было объявлено право на владение частной собственностью, дела у старичков ничуть не изменились. Они все так же занимали кресло оценщика и продавца. С калейдоскопической скоростью менялись лишь сами хозяева салона.

– Одного нашего директора застрелили, второго взорвали в его же собственной машине, третьего – даже и не припомню – то ли зарезали, то ли сам написал отказ от прав владения.

Потом собственность почти на целых десять лет перешла к некоему уголовному авторитету по прозвищу Буравчик. За что он получил свою странную кличку, старички старались не думать. Им было достаточно и того, что Буравчик в антиквариате не понимал ничегошеньки и поэтому во всем полагался на своих работников.

Магазин приносил Буравчику прибыль. Конечно, не совсем такую, какую мог бы приносить, разбирайся сам Буравчик в тонкостях антикварной торговли, но все же. Буравчик был доволен. А старички-продавцы вели дела аккуратно, стараясь не зарываться.

Но годы шли, последствия прежней бурной жизни стали давать о себе знать все чаще. Буравчик задумался о спокойной старости. Он продал бизнес Игорю, а сам уехал за рубеж.

– А не мог Буравчик испугаться конкурентов и поэтому продать бизнес?

Этот вопрос вызвал у старичков приступ бурного веселья.

– Уж если он в девяностые устоял, никого не испугался, всех конкурентов сам на тот свет отправил, вряд ли кто-нибудь смог бы тягаться с ним нынче.

Нет, с этой стороны все чисто. Никто Буравчику не угрожал, никто его к продаже не принуждал. Это его собственное волевое решение.

– И давно Игорь стал владельцем антикварного салона?

– Больше года.

– И за это время он ни разу не заикался о том, что его хотят выжить? Или как-то потеснить?

Старички переглянулись и дружно ответили:

– Нет. Нет. Ничего такого.

– Вы уверены?

– Совершенно! Да и бизнес нынче уже не тот, что раньше. Больших денег не приносит.

– Серьезно?

– Убытков тоже нет, но прибыль с каждым годом становится все меньше.

Интересно, с чего бы это? Ох, сдавалось Саньке, что двое милейших старичков бойко приторговывали за спиной Игоря наиболее ценными вещами, которые приносили им на оценку. Что похуже, выставляли для продажи. А что получше – либо просто оставляли себе, либо прибирали для последующей перепродажи.

Санька уже поняла: Игорь не сидел в салоне целыми днями. Значит, контролировать работу своих оценщиков тоже не мог. И те, как сдавалось Саньке, этим пользовались.

– Выходит, ключ от магазина всегда был у вас? Игорь вам так доверял?

– Ну конечно, дорогуша, – снисходительно пояснил один из продавцов. – Игорек понимал, что без нас его салон окончательно захиреет.

– Хм… Скажите, а незадолго до своей смерти Игорь не приносил в салон бронзовую птицу?

Старички переглянулись. На их лицах проступило виновато-смущенное выражение. Ох, как это не понравилось Саньке! Она искоса взглянула на Лешку и увидела, что тот тоже недоволен.

– Так что? – грозно повторил он Санькин вопрос. – Была птичка?

Продавцы смутились еще сильнее. Отвечать нужно правду, и они это прекрасно понимали.

– Да, была птичка, – наконец произнес один из них. – Была, но…

– Что?

– Но ее уже купили! Вчера!

– Вот как. И кто же?

– Мы не спрашиваем имен у покупателей.

– Даже если эти покупатели – ваши постоянные клиенты?

– Та женщина была не из числа постоянных клиенток!

– И за сколько же, если не секрет, вы продали птицу?

– За сто тысяч рублей.

– М-м-м… А сам Игорь за сколько ее приобрел?

– По бумагам покупка обошлась ему в пятьдесят.

Ага! Как бы не так! Стал бы Игорь указывать в бумагах настоящую сумму, которую он заплатил. Он бы тогда на одних налогах разорился. Конечно, Игорь занизил реальную сумму.

А хитроумные старички воспользовались тем, что Игорь уже не сможет сказать, сколько именно он заплатил, и поэтому быстренько перепродали. Конечно, не за сто тысяч, а дороже. Разницу положили себе в карман. В этом Санька была твердо уверена. Совсем не сто тысяч, а гораздо, гораздо дороже. Отсюда и явное смущение.

– Что-то очень вы дешево взяли, – произнес и Лешка. – Мой приятель приобрел точно такую же за сто пятьдесят.

– Я не знаю, что там приобрел ваш приятель, молодой человек, а эта птица существует в единственном экземпляре.