Дарья Калинина - Теща-привидение

Почему? Дело в том, что Тамара Никитична воспитывала дочерей в фанатичной вере в святость и благородство ее древнего рода. На этом основывался авторитет нигде не работающей женщины. А если бы Тамара Никитична проговорилась о недостойном поведении своей сестры – также Горышкиной, это могло бросить тень и на нее саму.

Так что Тамара Никитична решила держать язык за зубами. И лишь потребовала у мужа охранника для младшей дочери, мотивируя это рассказами о том, что у них в районе, дескать, появился маньяк-педофил. А Людочка у них – очень хорошенькая девочка. Это все подтвердят. И маньяк может ею заинтересоваться.

Муж доводам Тамары Никитичны внял. Охранник для дочери был найден. И на время женщина успокоилась. Старшую дочь она теперь лично встречала у метро и провожала до дома. И ей казалось, что ядовитые зубы сестрицы вовремя удалены. И теперь она может прыскать ядом, сколько угодно ее душеньке. Семье Тамары Никитичны ее яд вреда не нанесет.

Но время показало, что успокоилась она рано. Враг нанес свой удар по той цели, про которую Тамара Никитична и не подумала. И поэтому оставила ее без всякой защиты и внимания со своей стороны.

Старшая дочь Тамары Никитичны всегда пользовалась особым доверием матери. Галочка с раннего детства была разумной девочкой. И в отличие от пустоголовой веселушки и хохотушки Людочки была серьезным и рассудительным человечком.

– И когда она привела в семью своего Славу, я сразу поняла, моя девочка наконец выросла. Прежние кавалеры Галочки были плодами ее подростково-переходного периода. Своеобразным желанием досадить родителями. А этот мальчик мне сразу понравился. Он был достойным кандидатом на роль мужа моей дочери. Конечно, происхождение у него подкачало, его предки были простыми мещанами, но кто сейчас смотрит на такие вещи? И если вспомнить, мои предки тоже в свое время вышли из простого народа. Правда, было это еще до правления Ивана Грозного, но ведь когда-то и они пахали и пряли. Нет ничего зазорного в простом труде. Зазорно – зариться на чужое добро. А я в Славе этого порока не видела.

Тем большим был шок для Тамары Никитичны, когда она своими глазами увидела жениха дочери с пустой шкатулкой в руках. У женщины буквально помутнело в глазах и помутился разум. Она едва сдержалась, чтобы не накинуться на вора с кулаками. И лишь спустя долгое время Тамара Никитична обрела способность рассуждать трезво.

– Тогда-то я и поняла, что, возможно, мы поторопились обвинить во всем случившемся Славу. Возможно, он и не делал того, в чем мы его обвинили. Мерзавка Натали могла все подстроить. Ей зачем-то были нужны этот медальон и печатка моей бабки. И она была такой гадиной, что могла пойти на многое, чтобы добыть их.

– Но зачем они ей?

– Этого я не знаю, – глухо произнесла Тамара Никитична. – Но в итоге они все же оказались у нее… А значит, вор – это она и есть!

– Да? Вы в этом уверены?

Мариша не могла сдержать своего волнения. Это же шанс найти драгоценности и вора. Неужели Тамара Никитична этого не понимает?

– Помните ту фотографию, которую я получила по почте?

– Ту, которую вы сожгли в пепельнице почти целиком?

– Да.

– Ну помню. И что?

– На фотографии была запечатлена Натали.

Голос Тамары Никитичны звучал теперь совсем глухо и даже скорбно. И в первый момент Мариша ей просто не поверила.

– Там не было лица, – сказала она. – Только грудь, торс и руки.

– Руки, – пробормотала Тамара Никитична. – Вот именно, что руки! У Натали между мизинцем и безымянным пальцем есть характерная отметина. Такое пятно в виде паука. У меня оно тоже есть… Вернее, было.

– Было?

– Отметина в виде паука, – повторила Тамара Никитична. – Это было не слишком красиво, многие обращали внимание, спрашивали. Поэтому я удалила это пятно еще в молодости. Мама меня не остановила. Отца я почти не помнила, и поэтому я не могла знать о том, что это была отметина рода Горышкиных.

– Тогда бы вы ее оставили?

– Тогда бы я ее оставила. Возможно. Не знаю. Но, так или иначе, у Натали была точно такая же. И на фотографии у женщины между мизинцем и безымянным пальцем сидел крохотный паучок.

– Значит, фотографию вам прислала Натали?

– Больше некому. Я никогда не слышала про существование других Горышкиных. Вероятно, никого больше в живых и не осталось.

– Но зачем? Зачем ваша сестра это сделала? В смысле, зачем прислала фотографию?

– Наверное, хотела поиздеваться надо мной. Хотела еще раз унизить.

– Унизить?

– Конечно, благодаря ее злобному замыслу, моя дочь осталась без жениха, а я без своих драгоценностей!

Некоторое время Мариша размышляла над словами этой женщины.

– Значит, вы не верите, что ваши драгоценности украл Слава? – спросила она у нее.

– Не знаю, – вздохнула Тамара Никитична. – Но знаю одно, если Слава это и сделал, то за его спиной стояла именно Натали.

– Почему?

– Драгоценности ведь в конце концов оказались именно у нее? Верно?

– Ну, раз фотография…

– Вот именно! На фотографии была Натали! И значит, драгоценности были у нее, и во всем виновата именно она!

– А какое отношение ко всему этому имеет Слава? Он был знаком с Натали?

– Понятия не имею!

– Возможно, юношу подставили?

– Возможно.

Марише показалось, что она ослышалась.

– Возможно? – повторила она.

– Я признаю такую вероятность.

– Ушам своим не верю! – воскликнула Мариша. – В душе вы допускаете, что Слава ни в чем не виноват, но при этом ничего не делаете, чтобы спасти парня! Как же так?

– А что я могу? Попытаться спасти его – означало бы признать на весь мир, что мы – Горышкины – способны на подлость и кражу. Людям ведь не объяснишь, что Натали – паршивая овца в нашей семье. Люди станут думать, что Горышкины все такие – воры, мошенники и подлецы. Нет! Никогда, покуда я жива, такого не будет.

– По-вашему, честь вашей фамилии дороже, чем жизнь какого-то там мальчишки? – тихо спросила у нее Мариша. – Да? Так вы думаете?

Тамара Никитична молчала. А Мариша почувствовала, как ее кулаки сжимаются сами собой. Так бы и врезала этой бабе по ее самодовольной физиономии! Ишь, чего придумала! Честь фамилии ей дорога! Да кто там помнит про этих захудалых Горышкиных! Что когда и было, давно быльем поросло. А ныне от славы их рода остались лишь перстень и медальон.

И тут мысли Мариши сделали резкий поворот и снова вернулись к этим двум драгоценным вещицам.

– Когда Натали приходила к вам за драгоценностями? – сухо спросила она у Тамары Никитичны. – Когда это было?

– Это случилось где-то чуть больше года назад. За месяц до ареста Славы.

– Погодите… А как же другие ваши драгоценности? Вы сказали, что прикупили их к медальону и перстню.