Дороти Кэннелл - Как убить свою свекровь

– Веселей, голубчик! – Миссис Мэллой ободряюще стукнула его по спине своей бездонной торбой. – По дороге мы с вами поразмыслим над достойной местью.

Кто-то взвизгнул. Возможно, Мамуля, но скорее всего – Пуся. Милая собачка, оставив в покое Тобиаеа, настырно путалась у нас под ногами, пока моя бывшая работница не то вела, не то волоком тащила угасающего мистера Уткинса к нише, где мы держали болотные сапоги.

– Не будет ли кто-нибудь столь любезен открыть нам дверь? – леденящим душу голосом воззвала миссис Мэллой.

– Иду!

Горло мое сжалось, и я не могла выговорить даже прощальных слов. Бессильно свесив руки, я смотрела в мрачное будущее, в котором нет места Рокси Мэллой. Кто станет теперь командовать мной?!

– Ну, выскажи все, что думаешь! – раздался сзади замогильный голос Мамули. – Ты винишь меня во всем, что произошло. Но ты не волнуйся, Элли! Я никогда не причиняла никому зла и не собираюсь начинать в старости. Поднимусь наверх и упакую свой чемодан.

Я не поддалась соблазну немедленно согласиться. Никогда себе не прощу, если Магдалина вот так уедет. У Бена и без того хлопот полон рот. Я подошла к Мамуле и попыталась ее обнять. Она оттолкнула меня под тем предлогом, что у нее слишком расстроены нервы, а Пуся радостно решила, что я нападаю на ее хозяйку. Взвившись в воздух, мерзкое животное вцепилось в мое платье. Мамуля жалобно пискнула, а Тобиас, испустив истошный вопль, который разбудил бы и мертвого (не говоря уже о близнецах в детской), яростно кинулся мне на выручку. Защелкали челюсти, засверкали когти. Во все стороны полетели клочья шерсти.

Мамуля в ужасе прижала руку к губам.

– Пуся! Место!

Прелестное создание с визгливым рыком метнулось за комод, дабы, воспользовавшись моментом, схватить кость, оставленную Тобиасом. Вот только то была не кость, а порядком обгрызенный святой Франциск. Даже гром небесный, даже глас самого создателя «Мерзкая псина!» не остановил бы Пусю, которая в мгновение ока выскочила за дверь и вместе со святым Франциском растворилась в зеленых лугах.

– Бедная малышка, у нее помрачение ума! – пролепетала Магдалина. – Кто знает, на что она способна в таком состоянии.

– Съесть святого Франциска? – предположила я.

– Нет! Покончить с собой! Не подумай, Элли, что я тебя обвиняю, но я не переживу, если моя Пусенька прыгнет с обрыва в море!

Вечером, когда вернулся Бен, я с трудом поборола соблазн вызвать полицию и арестовать его за вторжение в частные владения. Даже ежу известно, что всему свое время и место, а мой ненаглядный явился в самый неподходящий час и в такой дом, где мужья, право, были не к месту. Я уложила Эбби и Тэма в постель, покормила Джонаса наскоро сварганенными голубцами и отправила его в гостиную отсыпаться. Но как поступить с Мамулей, так и не придумала. Она покоилась в качалке, прижав Пусю к своей, с позволения сказать, груди, и от выражения ее лица я готова была лезть на стену. Но Бен ничего не заметил.

– И как поживают мои девочки? – Жестом фокусника Бен извлек из-за спины два букетика фиалок. – И почему на меня никто не набрасывается с поцелуями? Я уверен, что во всем мире миллионы женщин умирают от желания заключить меня в объятия!

Черт его побери, ведь он прав! Никогда еще мой муж не был так прекрасен. Черные кудри смочены дождем, изумрудные глаза сияют не хуже фарфоровой миски на валлийском комоде. Ах, какая же элегантная у него осанка, как безукоризненны манжеты брюк! А я даже не помыла голову и не накрутила бигуди! От одного этого женщине впору уйти в монастырь. Мамуля не отрывала глаз от своей шавки.

– И охотник вернулся с холмов? – Я клюнула Бена в щеку, его улыбка обернулась горестной гримасой.

– Трудный выдался день. Томатный соус не загустел, а трюфеля разварились, но после прошлой ночи чего и ждать!

Он подошел к Мамуле, чмокнул в скорбно склоненную макушку и положил ей на колени букетик цветов. Только потом вручил и мне фиалки.

– Вы похожи на невест, – выдавил мой ненаглядный.

– Какие красивые цветочки…

Я ждала отклика из качалки, но оттуда веяло гробовым молчанием. Налив воды в вазу, я принялась терзать букет. Атмосфера сгустилась, как обойный клей.

– И что ты сегодня делала весь день? – спросил мужчина моей мечты.

– Как обычно, – я свирепо свернула голову фиалке, – таращилась из окна на соседей.

– У нас нет соседей…

Только тут мое терпение лопнуло – должно быть, у меня не все в порядке с реакцией. Швырнув цветы в мойку, я огрызнулась:

– Большое спасибо, что просветил меня на сей счет!

Я собиралась объявить, что по горло сыта всем и всеми, но Мамуля меня опередила, восстав из кресла-качалки.

– Прости меня, сынок, ты сам создал себе семью, а как постелишь – так и выспишься. Но я не могу жить в атмосфере постоянных скандалов и подвергать Пусю стрессам, – она покрепче прижала к груди мерзкое животное, – иначе бедняжка может повторить свою попытку.

На этой мрачной ноте Мамуля с шавкой на руках покинула комнату.

Когда сковородки прекратили пляску на плите, Бен рухнул в качалку, смяв отвергнутые фиалки. Запрокинув голову, он воззвал к потолку:

– Элли, больше так жить нельзя!

– Не то слово!

– А что такое Мамуля говорила насчет этой собачонки? – Бен просунул палец под воротник рубашки, словно галстук его душил.

– Пуся вроде как кинулась под колеса проезжавшего мимо автобуса. Несчастной пришлось делать искусственное дыхание.

– Выглядит эта дрянь вполне цветущей.

– Это еще вопрос. Последние два часа я поневоле слушала рассуждения твоей матери о том, что ей придется давать Пусе свою кровь, если страдалице станет совсем плохо. Впрочем, меня тоже не мешало бы подключить к системе жизнеобеспечения.

– Солнышко, тебе надо отдохнуть.

Бен поднялся с качалки и заметался по кухне. После третьего круга он остановился и нежно обнял меня за плечи.

– Уж сегодня ты могла бы плюнуть на все хозяйственные дела! Черт с ним, с порядком.

Взглянуть бы хоть одним глазком на чудовище, которое обитает внутри моего супруга! Я только сморгнула слезы бессильной ярости и ткнула пальцем в мойку:

– Ввдишь эти посудные горы? Видишь, сколько барахла испакостили близнецы? Неужели не понятно, что я занималась отнюдь не домашними делами?

– Бедняжка, тебе тоже досталось, но и у меня денек выдался не дай бог. Утром я отправился к Папуле в «Темную лошадку», но все впустую. Самолюбие моего родителя до сих пор саднит от того, что его поймали без штанов. В отместку он во всем винит Мамулю.

– Мне жаль твоего отца. Черт с ней, с Пусей, вот Папуля точно может с горя оказаться под колесами автобуса. Уверена, что его загрызла совесть.

– Ушам не верю! Неужто ты его защищаешь?! – Бен грохнул кулаком по столу, так что чашки с блюдцами затрепетали от страха. – Мне начинает казаться, что я не знаю собственного отца.