Карл Хайасен - Стриптиз

– Если захочешь, – ответила Эрин.

После того как тростник срублен и очищен от листьев, машина подбирает стебли, слегка прессует и складывает в вагонетку. Когда вагонетка наполняется, тростник по механическому транспортеру поступает в длинные трейлеры – по сути дела, грузовики с кузовом из металлической сетки, грузоподъемностью двадцать тонн, – которые при разгрузке опрокидываются набок. Такие трейлеры стоят через одинаковые интервалы вдоль дорог, окаймляющих тростниковые плантации Окичоби.

Сначала Дэррелл Грант решил, что наткнулся на железную ограду какой-то тюрьмы, – вот уж поистине была бы ирония судьбы! Однако, подойдя поближе и ощупывая руками темноту впереди себя, он понял, что металлическая конструкция перед ним – это боковая стенка длинного трейлера. Кое-как, цепляясь за что попало, Дэррелл начал карабкаться на нее.

Эта находка имела в его глазах два плюса: во-первых, бывшая подруга жизни, пылающая жаждой убийства, вряд ли станет искать его в тростниковом трейлере, а во-вторых, в нем можно было выспаться. А Дэрреллу настоятельно необходимо было прилечь, пока он сам не свалился с ног. От таблеток сеньора Гомеса у него, что называется, перегорели пробки: пришлось признаться самому себе, что он переборщил с дозой и переоценил возможности собственного организма. Ну да черт с ними со всеми.

Перевалившись через край сетки, Дэррелл шлепнулся на кучу влажных закопченных стеблей и завозился на ней, как червяк, устраиваясь поудобнее. Какой все-таки он молодец, что придумал забраться сюда! Здесь его никто не увидит, здесь он в безопасности. Будь его голова в порядке, он догадался бы, куда потом отправится трейлер и какая судьба ждет его содержимое.

Загрузившись на полях, трейлеры везут тростник на сахарный завод и сбрасывают на конвейер. Первая стадия его обработки – это измельчение: стебли проходят через так называемую мельницу, состоящую из многих рядов блестящих ножей, приводимых в движение турбиной. Потом измельченная масса прессуется под давлением пять тысяч тонн: таким образом из тростника выжимается то, ради чего его выращивают, – сладкий сок. Сок очищается, осветляется, выпаривается и превращается в сироп, который медленно нагревают до тех пор, пока сахар не выпадет в кристаллы. Затем их отделяют от мелассы (патоки) при помощи высокоскоростной центрифуги.

Обычно из полутонны тростника выходит сто фунтов сахара-сырца. Однако и выход, и чистота его могут значительно изменяться, если в сырье оказываются посторонние субстанции. Скажем, части человеческого тела.

Дэррелл Грант слишком перегрузился наркотиками и слишком хорошо спрятался. Он спал мертвецким сном, когда на рассвете трейлер, в который он забрался, тронулся по направлению к заводу. Дэррелл не проснулся, а если и проснулся, то это произошло незаметно для кого бы то ни было. Ни крики, ни стоны не нарушили процесса измельчения тростника; лишь когда клюшка для гольфа, прибинтованная к руке Дэррелла Гранта, попала под мощные ножи и их заело, ребята из службы контроля качества ринулись проверять, что случилось.

Мельница была остановлена на три часа, пока местная полиция собирала и складывала в пластиковый мешок «посторонние субстанции». Позже шериф графства Палм-Бич выпустил пресс-релиз с сообщением, что какой-то бродяга погиб в результате несчастного случая на сахарном заводе семейства Рохо. Власти обратились к общественности с просьбой помочь в опознании жертвы: белого мужчины лет тридцати с небольшим, со светлыми волосами. Изображения его не приводилось, поскольку ножи мельницы не оставили полицейскому художнику практически никакого исходного материала для работы. В пресс-релизе указывалось, что на погибшем были джинсы и сапоги и что, возможно, он был любителем гольфа. Сообщалось также, что корпорация «Суитхарт Шугар» оказывает все возможное содействие в расследовании этого несчастного случая.

На заводе было распространено обращение руководства к рабочим и служащим, в котором утверждалось, что происшедшее никак не повлияло на высокое качество выпускаемого компанией продукта. Однако между собой рабочие обменивались тревожными предположениями насчет количества «посторонних субстанций», попавшего в выход этого дня. Все мнения сходились на том, что даже одна-единственная капля крови, один волосок, один микроскопический кусочек бородавки – это слишком много.

Неприятные слухи распространились со скоростью света, и многие работники перестали класть сахар в кофе и чай. В компании Рохо – так же как и в большинстве других подобных компаний – издавна поддерживалось правило, запрещающее ее рабочим и служащим пользоваться искусственными заменителями сахара. Нарушение этого правила рассматривалось как акт предательства по отношению к компании: все равно как если бы представитель «Крайслера» вдруг купил себе «тойоту». Тем не менее уже через несколько дней после ужасной смерти Дэррелла Гранта заработала целая сеть контрабандистов, которые доставляли в кафетерий компании пакетики заменителя сахара «Суит'н Лоу», пряча их под одеждой. Проведенное внутреннее расследование так и не выявило преступников; не удалось и перекрыть каналы. Чтобы избежать огласки конфликта с работниками, руководство завода сочло за благо не заострять внимания на происходящем и отменило вышеупомянутое правило. Впрочем, сами Рохо так об этом и не узнали.

Шэд крепко врезал кулаком по приборной доске.

– Хватит! – сказал Эл Гарсиа. – Лучше покури, что ли.

– Хреновые из нас с тобой герои...

Гарсиа вел машину на скорости около ста. На гладком черепе Шэда плясали отсветы огоньков приборной доски. Ветер, дувший вдоль шоссе, посвистывал, врываясь в простреленное окно. Шэд презрительно сплюнул в ночную темноту.

– Успокойся, – повторил Гарсиа. – Лично я уже давно перестал претендовать на роль героя. Иногда самое лучшее, что ты можешь сделать, – это заварить кашу, дать исходный толчок, чтобы все завертелось. – Он несколько раз со вкусом пыхнул новой сигарой. – Вот из этих соображений я и сунул свою карточку в личный сейф этого покойничка-адвоката. Так и чуял, что это подтолкнет мистера Молдовски на какие-нибудь дурацкие действия.

– Это ведь не игра, – отозвался Шэд. – Ты сам говорил.

– Да, но играть все-таки приходится. Вот мы и сделали нашу игру.

– А что получилось? Эрин похищена.

– Ты ее недооцениваешь. – Детектив опустил оконное стекло и стряхнул за него целый дюйм пепла. – Ты не заметил ничего особенного в этой надписи на зеркале? Я имею в виду – кроме того, что она сделана губной помадой.

Шэд, ссутулившись, молчал. Он был занят обдумыванием достойной кары для конгрессмена, и мысли его вертелись вокруг соляной кислоты и резаных ран на лице.