Карл Хайасен - Стриптиз

А проживал Джерри Киллиан в Форт-Лодердейле, Флорида, в квартире 317 дома № 4566 по Грин-Дак-Паркуэй.

Прежде чем ехать к нему, Эрин позвонила по телефону. Услышав ее голос в трубке, Киллиан на несколько мгновений потерял дар речи. Он встретил ее в дверях – в пиджаке и при галстуке.

– У меня в сумочке заряженный револьвер, – предупредила Эрин.

– Хорошо, – безмятежно отозвался Киллиан.

– Я пришла только по делу.

– Хорошо, – тем же тоном повторил Киллиан. Его лицо переполняло блаженство от созерцания своего идола.

Как и ожидала Эрин, квартира Киллиана оказалась опрятной и ухоженной. В воздухе ощущался аромат лимонного освежителя. Эрин и Киллиан уселись за овальный обеденный стол друг напротив друга.

– Я хотела поблагодарить вас, – начала Эрин. – Музыка, которую вы предложили, замечательно подходит для моих выступлений.

Киллиан просиял:

– Вы попробовали ее? Я ужасно рад!

– Вы бы как-нибудь сами зашли к нам посмотреть. Я так и сказала Шэду: хорошо, если бы вы зашли.

– Правда? – Лицо Киллиана омрачилось. – Тогда зайду, только не сейчас... потом, попозже.

– Почему потом? Когда потом?

– Так надо. Из-за моего... вашего дела. От меня потребовали, чтобы я больше не появлялся в вашем заведении. – Киллиан помолчал. – Это самое трудное, что мне приходилось делать в жизни. Мне так не хватает вас!

«Приехали!» – подумала Эрин.

– Можно мне называть вас просто Джерри? – спросила она.

– О, я был бы на седьмом небе, если бы...

– Так вот, Джерри, – прервала она его уже готовые хлынуть бурным потоком излияния. – Мне нужно побольше знать об этом нашем с вами деле. Ведь речь идет о моей жизни. О моей дочери.

– Естественно, что вы не доверяете мне.

– Я просто не знаю вас.

– Эрин, – заговорил Киллиан, – я не способен сделать ничего, что поставило бы под угрозу вас или вашу дочь. Моя преданность вам абсолютна, неистребима и чиста. Мысль о вас не оставляет меня ни днем, ни ночью. Я просто голову потерял от любви.

Однако ничто не шевельнулось в сердце Эрин в ответ на эти горячие слова.

– Кто этот конгрессмен, Джерри? – спросила она.

– Его округ не здесь. Вы вряд ли знаете даже его имя.

– А вдруг знаю? Я же читаю газеты.

– Да, собственно, имя не так уж и важно. Главное – у него серьезная проблема насчет женского пола, – объяснил Киллиан. – Мне просто неловко углубляться в детали.

– Я прошу вас, Джерри!

– Я ведь все-таки джентльмен, Эрин. Так уж меня воспитали.

– А я – стриптизерша, Джерри, – возразила Эрин. – Один клиент зубами содрал с меня трико и съел. Да-да, прожевал, проглотил, запил несколькими глотками «Сазерн комфорт», а потом выплюнул резинку.

У Киллиана покраснели уши.

– Я просто хочу сказать, – продолжала Эрин, – что меня уже давно не шокирует ничто из того, что способен сделать мужчина. Мой бывший муж, например, развлекается тем, что вырезает свои инициалы на чужих макушках. Что, этот ваш конгрессмен – такой же забавник?

– Только не подумайте, что я пытаюсь прикрыть его, – запротестовал Киллиан. – Я стремлюсь защитить вас.

– На всякий случай?

Киллиан поднялся.

– Пойдемте со мной.

Эрин последовала за ним, левым локтем крепко прижимая к себе сумочку – так крепко, что сквозь кожу и ткань одежды ощущала лежавший там револьвер. Киллиан открыл дверь в небольшую спальню для гостей, и Эрин увидела, что комната превращена в некое подобие святилища. Стены были увешаны рекламными снимками местных стрип-танцовщиц, причем (интересная деталь) настолько пристойными – не более чем голова и плечи, – что их с чистой совестью можно было бы демонстрировать даже воспитанникам детского сада. В центре этого пантеона находилась фотография самой Эрин в деревянной рамке, подсвеченная медной лампой.

Некоторое время Киллиан молча обозревал свою коллекцию, потом заметил:

– На свете нет ничего более прекрасного, чем улыбка женщины.

– А, так вот ради чего вы ходите к нам – ради наших улыбок? – с ноткой иронии в голосе отозвалась Эрин.

– Улыбка – это преддверие истинной любви, ясности, безмятежности. Отнимите у женщины улыбку – и что останется? Пара грудей да клочок волос, вот и все.

– Джерри... – прервала его Эрин.

– Да?

– От ваших слов у меня просто мороз по коже.

– Простите, Эрин. Меня немного занесло. Простите, пожалуйста.

– Вы знакомы со всеми этими девушками?

– Был знаком. Старался быть им другом. И всегда, когда мог, помогал им. – Он указал на фотографию платиновой блондинки с острым носиком и потрясающими, явно искусственными ресницами. – Вот, например, у Эллисон были серьезные проблемы. Я устроил ее на лечение, и теперь с ней все в порядке.

– Она до сих пор танцует?

– Нет. – Киллиан подошел поближе к фотографии, вглядываясь в каждую деталь, подобно знатоку, созерцающему шедевр Моне. – Через неделю после окончания курса лечения она вышла замуж за врача и уехала в Таллахасси. Я ни разу не получил от нее даже открытки. – Он повернулся к Эрин, и лицо его озарилось. – Но это ничего! Я ведь ни о чем не прошу.

– Ни о чем, кроме улыбки, да?

– Да, если она от всей души.

Эрин выключила свет и снова вернулась в большую комнату. Киллиан последовал за ней. Усадив его на диван, она села рядом и сказала тоном, каким говорят с маленьким ребенком:

– Это не игра, Джерри.

– Я слышал, меня называют мистер Квадратные Зенки.

– У нас все хорошо относятся к вам, Джерри. Это просто дружеское прозвище.

– Я действительно выгляжу эдаким книжным червем.

– Я бы сказала – человеком ученым и образованным.

– Но прошу не заблуждаться на мой счет, Эрин, – возразил он. – Я могу быть и крутым.

Она взяла его за руки – так она всегда поступала, чтобы предотвратить их нежелательные для себя движения.

– Скажите мне, Джерри, как вы собираетесь повлиять на этого вашего конгрессмена?

Вместо ответа Киллиан покачал головой и, высвободив одну руку, сделал ею перед губами такое движение, словно закрывал замок-молнию.

– Ну ладно. Но вы полагаете, это достаточно эффективно, чтобы заставить вашего таинственного конгрессмена нажать на судью? – не отставала Эрин.

– Я не могу говорить об этом, – повторил Киллиан. – Это мужское дело.

Эрин, вздохнув, отпустила его руку.

– Вот в этом и заключается моя проблема, Джерри. Могу ли я верить тому, что вы говорите? Не напрасно ли я буду надеяться на вас? Ведь все, что связано с Анджи и Дэрреллом, – это сплошной кошмар для меня. И я живу в этом кошмаре.

– Понимаю, – ответил Киллиан. – Я просмотрел ваше дело в суде. Оттуда, кстати, мне и стало известно имя судьи.

– Если бы я знала больше, – осторожно сказала Эрин, – я смогла бы тоже что-то сделать.

– Не стоит, Эрин. Я справлюсь сам.