Дарья Донцова - Лебединое озеро Ихтиандра

– Даша! Даша!

Я погрозила ему пальцем.

– Не наглей! Женщин свистом не подзывают. Я не позволю так обращаться с собой никому, даже очень умной, говорящей вороне.

Птица распушила перья.

– Даша!

– Слушаю, – ответила я.

– Дура! – объявил Гектор.

Я разозлилась, но через секунду мне стало смешно. Возмущаться хамством птицы очень глупо, она лишь повторяет услышанное, никаких мыслей в голове пернатого нет.

Гектор прошелся по верху решетки и повернул ко мне клюв.

– Дура! Нет вороны! Ворон!

От неожиданности я икнула, потом пробормотала:

– Действительно, прости. Ты ворон.

Гектор начал издавать икающие звуки, потом ухнул совой, гавкнул и добавил:

– То-то же!

Я не нашлась с ответом. Птица взмыла вверх и затерялась среди деревьев.

На террасу выскочила Лера.

– Как я выгляжу? – нервно спросила она.

– Отлично, – похвалила я.

– Может, лучше надеть белую блузку? – продолжила мать Насти и затряслась. Похоже, Валерия в преддверии встречи с квартирной хозяйкой и вправду сильно нервничает.

Я решила успокоить ее.

– Все прекрасно, но поторопись, тебе нельзя опоздать на встречу.

– Да, да, – закивала Лера и неожиданно спросила: – А ты чем займешься?

Я пожала плечами.

– Пока осмотрюсь, а потом скорей всего поеду куплю приюту в качестве спонсорской помощи в подарок стиральную машину.

Валерия сказала:

– Если есть лишние деньги, то правильно, Софья давно о ней говорит. Какую возьмешь?

– Мне очень нравится техника фирмы «Кок», – вздохнула я, – но в Москве ни разу ее не встречала.

– «Кок»! Смешное название, – улыбнулась Лера, – знаешь, ею торгуют в гипермаркете на улице Карелина. Я видела там технику с таким названием. Абсолютно точно. Ты туда поезжай, в этом центре… да ладно, не важно, главное, там торгуют изделиями фирмы «Кок».

– Карелина? – переспросила я. – Спасибо. Слушай, ты опоздаешь, не тяни время.

– Правильно, – медленно ответила Лера, – мне отчего-то страшно.

– Все будет хорошо, – пообещала я, – главное – уверенность в себе.

Лера подняла подбородок.

– Ты права! Ну, я помчалась.

Валерия побежала по дорожке к воротам. Я осталась одна, но ненадолго. Послышался тихий шорох, затем голос Лены:

– Во! Буцефал!

Я повернулась. В моем понимании инвалидное кресло – это здоровенная каталка с полуржавыми колесами. Российские инвалиды бедны до крайности, поэтому основная масса парализованных людей вынуждена пользоваться конструкциями, разработанными при царе Горохе. Ни о какой электронике тогда, как вы понимаете, не слышали. Человек сидит в громоздком сооружении и либо сам крутит колеса руками, либо его толкает кто-то из сердобольных родственников. Москва странный город, отчего-то здесь считают, что жизнь принадлежит лишь молодым и здоровым. Ну, например, возьмем автобусы. Они, как правило, имеют высокую подножку. То, что в салон не въехать на коляске, понятно даже новорожденному, но как влезть туда даже бабушке с палкой? Беременной женщине? Матери с ребенком? Человеку, сломавшему ногу? А зеленый сигнал светофора? Он в столице горит для пешеходов считаные секунды. Спортивные парни и юные девушки успевают преодолеть шоссе, но вспомним о тех же бабушках, инвалидах, беременных или просто временно больных людях. У них нет никакой возможности установить рекорд по бегу, поэтому бедняги замирают посреди проезжей части и в ужасе отворачиваются от потока автомобилей. Да что там городское движение! В муниципальных поликлиниках и школах нет пандусов. В классе вместе с моей Машей училась Оля Зарецкая. Девочка попала в аварию и временно лишилась возможности передвигаться. Каждый день отец Оли втаскивал ее в холл школы. По первому этажу Олечка худо-бедно могла ездить в инвалидном кресле, но на второй ей было не забраться. Хорошо хоть, в нашей школе работали умные педагоги, которые испытывали к бедняжке сострадание. Олю таскали по лестницам старшеклассники, учителя физкультуры и труда, иногда подключался дворник. Но когда через восемь месяцев девочка встала на костыли, все вздохнули с облегчением. Увы, школьное здание рассчитано лишь на здоровых детей, без посторонней подмоги Зарецкая не имела шансов попасть в туалет, столовую или погулять во время перемены во дворе. По мнению архитекторов, дети-колясочники должны сидеть дома. Незачем им учиться, лучше совершать променад на балконе. Хотя громоздкое передвижное кресло не пройдет через узкий проем лоджии. Много вы видите на улицах тех, кто не может сам передвигаться? В Москве в общественных местах их не встретить. А вот в Париже, Франкфурте, Барселоне инвалиды запросто посещают театры и гуляют в парках, у них попросту другие коляски, узкие, юркие, с электронным управлением.

Но, очевидно, прогресс ушел совсем далеко. Лена вытащила на террасу нечто никогда мною не виданное.

Кресло отдаленно напоминало то, что стоит в кабинете у нашего семейного стоматолога, вот только это было компактнее и имело ремень безопасности. Кстати, думаю, дантистам пришлась бы по душе возможность обездвиживать клиента при помощи широких лямок: тогда уж точно пациент не удерет, увидав бормашину.

– Садись, – захлопотала Лена, – ноги сюда ставь. Удобно?

– Очень, – кивнула я, – а как оно ездит?

Привалова показала на ручку.

– Видишь джойстик? К сожалению, человек, который презентовал приюту кресло, потерял инструкцию. Единственное, что он нам объяснил: необходимо нажать на центральную кнопку и приказать исполнять свои указания. Но кресло щебечет по-французски.

– Разберемся, – оптимистично пообещала я и храбро ткнула в красную пупочку.

– Здравствуйте, – пропело кресло, – сообщите свое имя для активизации личности хозяина, если каталкой не пользовались три месяца, следует сделать оформление заново.

– Даша дура, – объявил невесть откуда взявшийся Гектор.

– Даша дура, – бесстрастно повторил механический голос, – регистрация произведена.

Я испытала желание выщипать у Гектора хвост и снова нажала на кнопку.

– Здравствуйте, Даша дура, рада приветствовать вас. Выберите имя для меня. Оно послужит кодом.

– Можно поменять регистрацию владельца? – взмолилась я.

– Да, – не стало спорить кресло, – каков новый вариант?

– Даша, просто Даша, без дуры, – вздохнула я.

– Зарегистрировано, – прогудело кресло, – владелец Даша, просто Даша, без дуры.

Я заскрипела зубами. Вот почему я не люблю разбушевавшийся технический прогресс! Говорящие СВЧ-печки, декламирующие стихи стиральные машины, цитирующие Конфуция сокодавки, миксеры, распевающие оперные арии. Ну зачем инвалидному креслу регистрировать владельца? Кто сел, того и вези!

Справившись с приступом раздражения, я потребовала у коляски новой регистрации и снова услышала: