Людмила Ситникова - Прайс на прекрасного принца

– Не оправдывайтесь. – Ката попробовала торт. – Мм… Во рту тает.

– Вкусный, правда? У нас здесь кондитерка рядом. Я всегда торты у них покупаю.

Минут десять Виктория рассказывала Катарине о преимуществах одного торта перед другим, а когда этот поток восхвалений иссяк, неожиданно спросила:

– Послушайте, а вы ко мне ведь по делу приехали. Почему же мы треплемся о тортах?

– Вы так интересно рассказывали, я не решалась вас перебить.

Смутившись, Вика потянулась за вторым куском торта:

– Зачем я вам понадобилась?

– Не возражаешь, если перейдем на «ты»?

– Считай, уже перешли.

– Отлично. Вика, ты работала сиделкой в загородном доме Германовых. Я ничего не путаю?

– Нет, все правильно. За старичком ухаживала.

– На протяжении какого времени?

– Ровно восемь месяцев.

– Что можешь рассказать о семействе?

Виктория слизнула с указательного пальца розовый крем.

– Семейство как семейство. Я же в основном в комнате Альберта Осиповича находилась. По дому просто так не разгуливала, с домочадцами о погоде не беседовала.

– Альберт не покидал спальню?

– Нет. Плох он был. Иногда лежал в лежку, а когда ему получше становилось, мог самостоятельно сесть на кровати.

– Его дети часто заходили проведать отца?

– Как тебе сказать… Клим Альбертович забегал к нему каждый день. В обязательном порядке – утром, перед работой, и вечером, перед сном. Эльвира в спальню свекра вообще не заходила. Не знаю, может, у них конфликт какой-то случился, но факт остается фактом. Юрка захаживал редко.

– А младший сын и дочери?

– Яна не баловала отца вниманием, да и Ева уделяла мало времени родителю. Альберт Осипович иногда просил меня, чтобы я позвала к нему младшую дочь. Между нами говоря, мне казалось, что из всех своих отпрысков старик выделяет именно Еву. Стоило ей появиться в его спальне, как дед расцветал. Просил Еву сесть у изголовья кровати, гладил ее руку, спрашивал о делах насущных. Не думаю, что Еве доставляли радость подобные визиты. Она женщина деловая, была целиком поглощена работой. Сидеть у отца – это считалось потерей драгоценного времени.

– А Марк?

– Альберт Осипович не слишком жаловал младшенького. По словам деда, Марк его сильно утомлял. Это и понятно, великовозрастный балбес без интересов и планов на будущее, живет исключительно развлечениями. Сколько раз я становилась свидетельницей его ночных возвращений с шумных мероприятий. Однажды он никак не мог открыть входную дверь и, не придумав ничего лучшего, заорал благим матом на всю округу. Альберт проснулся, перепугался, велел мне немедленно впустить оболтуса в дом и привести к нему в спальню.

Вика вздохнула:

– Лучше бы я этого не делала. Увидев, что Марк едва держится на ногах и от него за километр несет спиртным, дед разбушевался не на шутку. Кричал, что его сын – настоящий мерзавец и безответственный тип, раз посмел сесть за руль в невменяемом состоянии. На крики старикана прибежали Клим и Яна. А Марка прорвало: высказав отцу много нелицеприятного, он как ни в чем не бывало отправился к себе. Под утро у Альберта Осиповича случился сильный приступ. Приезжала реанимация. Слава богу, все обошлось. С тех пор Германов предпочитал не видеться с Марком. А если тот наведывался к отцу, то последний старался как можно скорее избавиться от присутствия непутевого сынка.

– Что входило в твои обязанности?

– Так все и входило. Альберт же был как большой беспомощный ребенок. Я его мыла, кормила, читала старику книги.

– Ты работала без выходных?

Виктория отрицательно замотала головой:

– Я же не робот. Раз в неделю уезжала к себе.

– И кто тогда присматривал за стариком?

– Бронислава Егоровна и Бинка. Последняя мне решительно не нравилась. Такая высокомерная девица, звездила постоянно. Создавалось впечатление, что она не простая служанка а, по меньшей мере принцесса. Ты прикинь, она даже контролировала меня!

– Это как?

– Возомнив себя медиком, Бинка интересовалась, какие лекарства принимает Альберт. Конечно, я терпела, старалась не выходить из себя и… стиснув зубы, отвечала на ее глупые вопросы.

Ката открыла сумочку:

– Кстати, насчет лекарств. Посмотри, эти таблетки тебе знакомы?

Вика взяла упаковку:

– Конечно. Сердечный препарат. Альберт Осипович без него не мог. Необходимо было принимать таблетки трижды в день и строго по времени. В девять утра, в три часа дня и в девять вечера.

– Лекарство достаточно сильное.

– Правильно, но только оно помогало сердечку Германова биться в груди.

– Вика, я понимаю, что с того момента прошло слишком много времени, но не могла бы ты вспомнить события последнего дня жизни Альберта?

– Не могу знать, – последовал ответ. – Он скончался в воскресенье, а в субботу вечером я уехала домой.

– Значит, тебя не было в особняке?

– Так совпало, что Альберт умер в мой выходной день.

– Что было в субботу? Как он себя вел? Может, он нервничал или был не таким, как обычно? Вспомни, это очень важно.

Виктория напрягла память:

– Да вроде нет… Утром я его помыла и до обеда читала книгу. Альберт любил слушать сказки Андерсена и часто просил меня их перечитывать. К обеду у него разыгрался аппетит. Представляешь, он съел и первое, и второе, тогда как в обычные дни мне с огромным трудом удавалось уговорить его съесть хотя бы половину тарелки супа.

– Дальше.

– До шести он спал. Когда проснулся, велел позвать Еву. Германова разговаривала с отцом около часа. Меня на время их беседы попросили удалиться. Не успела Ева уйти, как в спальню поднялся Клим. Я снова отправилась в кухню. После ужина Альберт Осипович принял лекарство и уснул. Вот, в принципе, и все события. В начале десятого я переоделась, положила в сумочку рецепты, и Клим Альбертович довез меня до метро.

– Какие рецепты?

– Того самого лекарства. – Вика кивнула на упаковку.

– А они закончились?

– Не совсем. Оставалась последняя пачка – десять пилюль. Три он должен был принять в воскресенье…

– Где ты оставила лекарства? – перебила Копейкина.

– Где всегда – на столике. Перед отъездом напомнила Брониславе, Еве и – на всякий пожарный – Яне, чтобы таблетку ему дали ровно в девять утра. Ну, а в понедельник узнала о случившемся. Жаль старичка, за восемь месяцев я к нему привыкла. Относилась к Германову, как к родному дедуле.

– В понедельник ты случайно не видела в комнате Альберта упаковку таблеток?

– Что ты! Как я могла ее увидеть, я ведь даже не поднималась на второй этаж. Да и какая разница, видела я ее или нет? Человек умер, таблетки ему уже не требовались.

Катарина попросила Викторию открыть форточку.

– Скажи, а если бы Альберт не принял лекарства, могло бы это привести к приступу?