Дарья Донцова - Фея с золотыми зубами

– Меня прям всю скрутило! Я наняла частного сыщика, он за Леркой месяц мотался. Ну не поверишь, сколько я ее тайн узнала! Волосы она наращивает, на липоксацию ходила, делала курс отбеливающих процедур, виниры на зубы наклеила, на брови и веки татуаж нанесла. Тюнинговалась по полной программе! Но, гадина, ни разу к ювелиру не съездила! Я вся пеной изошла! Легла в одно воскресенье спать, даже заплакала. Ну за что мне такие страдания? Живут же люди, не парятся, ничего не хотят. А я вот на кольце сдвинулась! Прорыдала полночи, а утром раненько проснулась, села в кровати и поняла: на хрен мне этот перстень? Тупая, дешевая стрекоза! Все, пропал огонь. Так и с Катей. Померла, ушла, мне по барабану! Спасибо Соне, она по полочкам ситуэйшен разложила. Слушай сюжет! Нет, лучше я его напечатаю!

Лиза вскочила и со словами:

– У Вити в кабинете удобнее, там кресло шикарное, – убежала из столовой.

Я медленно пошла за ней и обнаружила вдовушку у письменного стола из красного дерева. Покойный Ласкин, очевидно, был богачом в первом поколении. Если вы провели детство в относительном материальном достатке, маловероятно, что установите в своей рабочей комнате скульптуры «золотых» обнаженных женщин в полный человеческий рост. А здесь их было две штуки, у одной «Венеры» из головы торчала лампа с абажуром, а вторая в руках сжимала канделябры с хрустальными подвесками. Я не впервые вошла в кабинет Виктора, но вновь поразилась обстановке. Не всегда владельцы больших денег имеют хороший вкус. Ласкин обожал чудовищную мебель с обильной позолотой, полировкой и медальонами, ему нравились люстры, напоминающие торты, только вместо взбитых сливок их украшали хрустальные висюльки, стразы и граненые стеклянные шарики.

Послышался тихий стрекот, Лиза схватила выползший из принтера листок и сунула его мне.

– Читай вслух. Я решила теперь на компе работать! Ручкой царапать – это отстой.

Я покорилась.

– «Один ч иловек неможет жить с женой. Она падла. Он ее убивает».

– Ну как? – запрыгала Лиза. – По-моему, шикарно, гламурно, модно. Тут и любовь, и смерть. Эй, ты что, язык проглотила? Выскажи свое мнение.

Я очнулась.

– Существительное человек пишется с двумя буквами «е», «и» там нет. Частица «не» всегда существует отдельно от глагола: «Не может», «Не хочет», «Не едет».

– О боже! – закатила глаза вдова. – При чем тут правила? Редактор поправит, это его работа. Ты по сути!

– По сути сказать нечего, – вздохнула я, – извини, весьма банально. Муж убил жену. Давай попробуем поискать другие ходы. И ответь, пожалуйста: я больше Катю не ищу?

– Конечно, нет, – раздалось с порога.

Я обернулась и увидела симпатичную брюнетку с короткой стрижкой.

– Соня! – обрадовалась Лиза. – Ты уговорила Алису?

– Забудь, это моя забота, – сказала подруга.

– А что с Алисой? – немедленно спросила я.

– Соня пока забирает эту гадючку к себе, – простодушно ответила Лиза, – Алиска ее обожает. А потом адвокаты сообразят, куда деть девчонку.

Я опешила, а Соня спокойно сказала:

– Вы излишне любопытны. Эй, как тебя там, горничная, проводи гостью на выход.

Мои уши загорелись огнем.

– Я уйду, только получив ответы на свои вопросы. Лиза, почему ты не сказала, что в тот день, когда Катя бесследно исчезла, вы с ней вместе выходили из особняка?

Соня села на диван и изящно скрестила ноги, ее поза казалась непринужденной, но, похоже, молодая женщина отрабатывала ее перед зеркалом. Лизавета шлепнулась в кресло. В отличие от своей подруги, ставшей мачехой, дочь Константина Львовича не задумывалась о красоте движений.

– Че? – по-детски переспросила она. – Мы по домам ходили, песни пели, а потом я напилась и ваще ничегошеньки не помню. Но домой не забегала.

Я умостилась на козетке, обитой темно-зеленым бархатом.

– Не надо врать. Одна из горничных видела через окно подсобки, как ты, замотавшись в розовый шарф с зелеными помпонами, шла вместе с мачехой по аллее. Часы показывали около одиннадцати вечера.

– Брехалово, – взвилась Лиза, – хоть у кого спросите, я ни на шаг не отошла от компании.

Я улыбнулась.

– Согласись, копну ярко-рыжих вьющихся волос трудно не заметить. И шарф яркий, он имеет неоновые полосы, стразы.

– Б…! – заорала Лиза. – В одиннадцать никого из прислуги дома никогда не оставалось. Они в девять-десять уходили.

– Именно это время и назвала моя информаторша, – согласилась я, – но у нее сломался каблук, поэтому девушка и задержалась. Лиза, вы понимаете, что происходит? Екатерина уходит из дома в халате и бесследно исчезает. Вы утверждаете, что бродили с детьми по соседям, праздновали Хеллоуин. Но вас видели с мачехой.

– Ну ваще! – Лиза вскочила.

– Сядь, – тихо велела Соня.

Ласкина беспрекословно подчинилась подруге, и я сразу поняла, почему Константин Львович приветствовал дружбу девочек. Похоже, Софья умело управляет импульсивной Лизой. Только вот меня жена Ерофеева остановить не сможет.

– Прислуга готова подтвердить, что видела тебя в окно! У тебя был розовый шарф?

– Ну, вероятно, – растерялась Лиза, – я не помню. Прошло столько лет!

– Некрасиво получается, – вздохнула я, – тебя видят в одиннадцать с Катериной, а потом она пропадает. Если учесть чувства, которые ты испытывала к мачехе, вспомнить, что ты никому и словом не обмолвилась о вечерней прогулке с Катей, учесть, что ты делаешь вид, будто не помнишь про шарф, это…

– Ничего это не значит, – остановила меня Соня, – давайте сначала. Я Софья Ерофеева, теперь мачеха Лизы, а в то время, о котором вы говорите, ее лучшая подруга. Извините за то, что наскочила на вас. Но у меня был длительный авиаперелет, я устала, вот и нагрубила. Еще раз простите. Я читаю ваши книги, они мне очень нравятся, в особенности та, где героиня спасается из упавшего самолета.

Я кивнула. Соня приятная женщина, и она очень вежлива. Ну, вспылила слегка, это с каждым может случиться, я сама, когда не высплюсь, иду вразнос.

– Сначала о шарфе, – методично продолжала Соня, – Виолочка, идите сюда.

Мы втроем вышли в коридор, пересекли холл, Соня толкнула одну из дверей.

– Ох, и ни фига себе, – не сдержала я возгласа.

Конечно, взрослой женщине не подобает так реагировать, но я не ожидала увидеть гардеробную столь гигантских размеров. Поверьте, здесь легко мог разместить одежду сам Гаргантюа, и еще бы место осталось для вещей Пантагрюэля. [20]От пола до потолка шли полки, забитые трикотажными вещами. На специальных колодках «сидело» не менее ста пар туфель, и это лишь тех, которые имели каблук. Сапоги, балетки, ботильоны, ботиночки, кроссовки занимали отдельные подставки. Кронштейны с вещами стояли шеренгами. Чего на них только не было! Коктейльные и вечерние наряды, повседневная одежда, джинсы, брюки, юбки… Где-то вдали висели шубы, дубленки…