Дарья Калинина - Любовник от бога

– Не знаю, как у них это получилось, – пожала плечами Евгения. – Никогда не спрашивала. Если вам интересно, спросите у Коди об этом сами. Мне как-то неловко лезть ему в душу.

– А где сейчас ваш муж?

– В саду. Осматривает посадки.

Подруги действительно нашли Никодима Владимировича, который стоял возле чахлого кустика сирени, разглядывая его с плохо скрытой жалостью.

– Добрый день, – поздоровался он с подругами. – Вот думаю, чем можно помочь этому малышу.

– Вы о кустике? А разве ему плохо?

– Конечно! Он сидит прямо в дерне, значит, корни у него не дышат. К тому же почва тут – сплошной песок. И я уверен, что те, кто сажал это растение, не позаботились о том, чтобы подготовить для малышки яму с питательным грунтом. Сунули прямо в песок, и все. Может быть, высыпали пару горстей минеральных удобрений.

И Никодим Владимирович презрительно фыркнул.

– А разве удобрения – это плохо?

– Бесполезно! Тут же песок! А через песок и вода, и все питательные подкормки уходят в один момент. Корни даже не успеют впитать в себя подкормку, как от нее уже ничего не останется.

Подруги уважительно переглянулись.

– А вы интересуетесь садоводством? – спросила Леся у мужчины.

– Вовсе нет. Просто по образованию я аграрий. И мне всегда больно, когда я вижу несоблюдение простейших правил высадки растений. К сожалению, сейчас расплодилось очень много фирм и фирмочек, которые рекламируют голландский или европейский товар, не заботясь о том, а подходят ли данные растения для нашего климата. И даже если и подходят, зачастую растения высаживаются с целым рядом грубейших нарушений. И, конечно, потом они болеют, хиреют, а зачастую и вовсе погибают.

И, погладив веточку сирени, Никодим Владимирович произнес:

– Обязательно пересажу эту малышку весной! Надеюсь, она сумеет протянуть одну зиму.

– А вы останетесь в «Чудном уголке» до весны?

– Да. Конечно. – И Никодим Владимирович пожал плечами. – Дом Алекса по наследству переходит ко мне.

– К вам? – вырвалось у Киры.

– Я – единственный наследник Алекса. Ни жены, ни детей у сына не было. Значит, я и унаследую этот коттедж.

– А как же его мать?

– Кто?

– Мать Алекса?

– А она тут при чем? – удивился Никодим Владимирович. – Я даже не знаю, где сейчас находится Ганна. Какое уж ей наследство!

– Разве она не присылала вам письма?

– Нет.

– А Евгения говорит, что письма были. По крайней мере, одно.

Никодим Владимирович замер в явной задумчивости. А потом воскликнул:

– А! Так вы говорите про ту писульку в три строчки, которую моя бывшая супруга изволила прислать впервые за двадцать лет?

– Так письмо было?

– Писулька! И в ней она не спрашивала о нашей жизни. Нет! Она просто информировала нас, что у нее все прекрасно. И что она совершенно счастлива. И, видимо, очень и очень богата.

– Ваша бывшая жена была корыстолюбива?

– Не могу вам сказать. Она просто обожала все красивое, яркое, шикарное. Все то, что стоит огромных денег. В этом она не знала удержу.

– Ганна была красивой женщиной?

– Очень! – с жаром вырвалось у Никодима Владимировича. – Она… Она была словно жар-птица! Светила и ослепляла всех вокруг!

– И вас тоже?

– Увы.

– И вы на ней женились, а через короткое время она вас бросила? Вас и ребенка? Как же такое могло случиться?

– Знаете, раз уж мы заговорили с вами об этом, то я хочу признаться, в чем тут дело.

Подруги молчали и смотрели на Никодима Владимировича. В чем он хочет сознаться? Что за тайну скрывает он?

– Я ведь женился на Ганне обманом.

– Как?!

– Да, да! Я вульгарно обманул Ганну.

– Но в чем?

– Наплел ей про отца-академика и мать – известную певицу. Про городскую квартиру в пять комнат. И про загородный дом в Комарово!

– И она вам поверила? Вы были похожи на богатого наследника?

– Что вы! Совсем нет! Одет я был совсем скромно. Да и откуда было взяться особым деньгам? Мама и папа жили на Севере. Конечно, они зарабатывали неплохо, но все равно недостаточно, чтобы пустить Ганне пыль в глаза. Запросы у Ганны всегда были огромные. И мне пришлось придумывать, что мои именитые родители нарочно скромно меня одевают, не дают особых денег на карманные расходы, чтобы я приучался к самостоятельности.

– И она на это клюнула?

– Да. И даже сказала, что сумеет переубедить моих родителей. Что детям нужно помогать. И что это она берет на себя.

– И после этого она вышла за вас замуж?

– Да. Мы поженились тайком. Ганна сама так предложила. Сказала, что если мои родители узнают, что я хочу жениться на простой и даже бедной девушке, то они никогда не дадут согласия на этот брак. Мы поженились, и еще некоторое время мне удавалось скрывать от Ганны правду. Но когда родился Алекс… Одним словом, мои родители прилетели из Магадана, чтобы взглянуть на внука, и правда вылезла наружу.

– Был скандал?

– Ужасный! Чудовищный! До сих пор мороз по коже, как вспомню, какими словами ругалась на меня Ганна. Именно тогда я и понял, что мы с ней совершенно чужие люди. И что она никогда не любила меня. И, как это ни печально, нашего сына она тоже не любила. Ганна сказала, что забеременела только для того, чтобы упрочиться в звании невестки академика. И сам по себе ребенок ей на фиг не нужен. И я ей тоже не нужен.

– Как неприятно!

– Неприятно – это не то слово, – покачал головой Никодим Владимирович. – Но самое страшное случилось потом. Однажды я вернулся домой, а Ганны там не было. Ни ее самой, ни ее вещей, ни подарков, которые я ей делал. Не было также и тех денег, что мы копили для поездки на юг. Только короткая записка, что она уходит, так как не считает меня больше тем человеком, с кем ей стоит жить.

Итак, Ганна быстро разобралась в ситуации и исправила, как она это понимала, свою ошибку. Ушла, оставив мужа с малолетним ребенком на руках. И, надо понимать, занялась поисками новой рыбки, побогаче и пожирнее. И, судя по последнему письму, ей это удалось.

– Когда пришло вам письмо от Ганны?

– Пару лет назад.

– Вы его не сохранили?

Никодим Владимирович отрицательно покачал головой и побагровел так густо, что даже самому наивному человеку стало бы ясно: он снова врет.

– Письмо на вашей городской квартире? Ведь верно?

– Да! – выдохнул мужчина. – Только не говорите Женечке! Это ничего не значит, но у меня рука не поднялась его уничтожить!

– Вы все еще любите ее! – возмутилась Леся. – Зачем же вы женились на другой женщине?

– Вы не понимаете! Ганна – это одно! А Женечка – это совсем, совсем другое! Я очень люблю Женечку и никогда ее не обману и не предам. Но Ганна… Это мое прошлое. Моя молодость. И потом, нас связывал ребенок!

– Алекс? Он вспоминал про мать?

– Не знаю. Но она помнила о нем.